Андрей Громыко - Памятное. Книга первая

• Название: Памятное. Книга первая
• Автор: Андрей Громыко
• Жанр: Политика
• Год: 1990
• ISBN: ISBN 5—250—01059—8 (кн. 1), ISBN 5—250—01060—1

Воспоминания А. А. Громыко, бывшего на протяжении длительного времени членом Политбюро ЦК КПСС, Председателем Президиума Верховного Совета СССР, министром иностранных дел СССР, охватывают более полувека. Автор рассказывает о встречах с государственными и общественными деятелями, о событиях, свидетелем или участником которых ему довелось быть, о странах, где он жил и работал.

В новом издании автор значительно расширил материалы о Сталине, Хрущеве, Коневе, Кузнецове, существенно дополнил освещение ряда исторических событий (карибского кризиса и некоторых других). Книга дает широкое представление о внешней политике СССР. Многие суждения и оценки автора мемуаров отражают его личную точку зрения. А. А. Громыко закончил работу над двухтомником 19 июня 1989 г. 2 июля того же года он скончался.

---

Поскольку военно-морской министр отличался большой энергией и подвижностью, то во время бесед он, казалось, уставал сидеть на одном месте. Форрестолу сподручнее было расхаживать по комнате, размахивать руками, ругая Гитлера и его приспешников. Если же вблизи висела на стене географическая карта, то он обязательно подходил к ней и с учетом конкретной военной обстановки в данный момент делал несколько «стратегических» жестов, водя по карте карандашом. Его комментарии тяготели к морской тематике. Форрестол, однако, не только знал свое дело, но и умел мыслить категориями политики.

В высшей степени неожиданным и трагическим оказался конец Форрестола, который выбросился из окна госпиталя, где лечился. Это произошло уже в пятидесятые годы. Прежде чем совершить свой роковой прыжок, он закричал в исступлении:

— Русские танки!

Как в тайники его психики могли попасть бредовые мысли об опасности, якобы исходящей от Советского Союза, о котором в годы войны против гитлеровской Германии он говорил с восхищением?

От высказываний Форрестола в пользу советско-американского сотрудничества в военное и послевоенное время и до его прыжка из окна прошло немало лет. Не приходится сомневаться и в том, что его сознание уродовалось политикой вражды по отношению к СССР, которую Вашингтон стал проводить после кончины Рузвельта.

Но изображать Форрестола просто жертвой было бы неправильно. Являясь таковой, он вместе с тем и сам выполнял роль одного из тех, кто после завершения войны приводил в движение огромный военный и политический механизм США. А работал этот механизм в направлении, обратном тому, на которое ориентировали страну союзнические договоренности. Справедливости ради стоит отметить, что в свое время к разработке этих договоренностей Форрестол имел непосредственное отношение.

Военный министр США Генри Стимсон — фигура не менее сложная, чем Форрестол. Однако здесь встречалась сложность другого порядка. Во времена президентства Калвина Кулиджа (1923–1929 гг.) Стимсон являлся государственным секретарем США. И потому, естественно, возникал вопрос: зачем Рузвельту, который ревниво следил за тем, чтобы демократическая партия, приведшая его к власти, не ослабляла своих позиций, привлекать в свой правительственный кабинет этого деятеля, занимавшего весьма видный пост в администрации, когда у власти находилась республиканская партия? Но Рузвельт был и политиком-стратегом, и политиком-тактиком. Он счел, что включение в состав кабинета республиканца может дать больше плюсов, чем минусов.

Что же касается партийной принадлежности Стимсона, то это не могло послужить в глазах Рузвельта препятствием, так как формального членства в республиканской и демократической партиях не существует, да и вообще в США не считается таким уж большим грехопадением, когда тот или иной деятель переходит из одной партии в другую. Поступающие таким образом обычно исходят из того, что обе они выражают интересы одного класса — буржуазии, а все остальное, в чем партии расходятся, не имеет существенного значения.

Стимсон запомнился как человек уже преклонного возраста, намного старше Форрестола. Его отличали специфическая англосаксонская уравновешенность, спокойствие, хотя чаще внешнее. Речь и голос его были невыразительными, монотонными. Раньше о таких людях говорили: похож на дьячка. Но слова Стимсона ложились плотно, выглядели обдуманными. Он хотя и скупо, но все же вполне определенно высказывался за развитие американо-советского сотрудничества и после завершения войны.

Если добавить к этому, что начальник штаба армии США Джордж Маршалл тоже многократно высказывался в пользу добрых отношений между СССР и США, то становилось ясным, что верхушка американских вооруженных сил тогда, в период войны, относилась к нашей стране совсем не плохо. Последующие изменения в подходе Вашингтона к Советскому Союзу являлись следствием решений, принятых на высоком политическом уровне, а за ними стоял всемогущий крупный капитал, монополии, военный бизнес. Менялась официальная политика, а с нею и взгляды американских военных деятелей.

Джордж Маршалл был крупным военным и государственным деятелем в период войны. Его знали еще в тридцатые годы как человека реакционных взглядов, тесно связанного с крупными монополиями. В 1939 году он одно время исполнял обязанности начальника генерального штаба, а в 1939–1945 годах являлся начальником штаба сухопутных сил США. Встречался я с ним в Вашингтоне во время его кратковременных визитов из Европы в столицу.

Заслуживает внимания наша беседа в день вручения советских орденов американским военным высокого ранга. Советское государство наградило тогда генерала Маршалла орденом Суворова I степени. В указе Президиума Верховного Совета СССР за подписями М. И. Калинина и А. Ф. Горкина говорилось, что это была награда за выдающуюся военную деятельность и заслуги в деле руководства американскими вооруженными силами в борьбе против общего врага Советского Союза и Соединенных Штатов Америки — гитлеровской Германии.

…Торжественная церемония в роскошной гостинице Вашингтона «Мэйфлауэр». Как обычно в таких случаях, толпа журналистов, фотокорреспондентов и кинооператоров. Много представителей вооруженных сил США в парадной военной форме. Все подтянуты.

Вручаю ордена и поздравляю награжденных, в том числе старшего по званию среди них Маршалла. Нас тоже поздравляют с успехами на фронтах. Война еще не закончена, но всем ясно, что победа не за горами.

После вручения наград у меня с Маршаллом происходит разговор. Он заявляет:

— И я лично, и мои подчиненные — штабные работники — восхищаемся не только мужеством ваших солдат, но и тем искусством побеждать, которое проявляют ваши военачальники. В целом Красная Армия заслужила, чтобы ее называли непобедимой. И это говорю я — человек, скупой на комплименты…

Маршалл в той беседе тщательно избегал обращения к политическим вопросам, относящимся к будущему Европы, и в частности к тому, как быть с поверженной Германией.

О том, насколько выделялся Маршалл как важная фигура на американском политическом горизонте, свидетельствует хотя бы то, что администрация США привлекала его к работе всех крупнейших международных конференций и встреч времен второй мировой войны, в том числе в Тегеране, Ялте и Потсдаме.

Авторитет генерала-штабиста и впоследствии был принят во внимание администрацией. В 1947–1949 годах Маршалл стал государственным секретарем США. Его именем окрестили план, рассчитанный на проведение в жизнь «доктрины» Трумэна в отношении Западной Германии и некоторых других стран Западной Европы. Цель «плана Маршалла» состояла в том, чтобы укрепить позиции капитализма в Западной Европе и воспрепятствовать там прогрессивным социальным преобразованиям.

Впоследствии он стал одним из апологетов «холодной войны» и создания НАТО, а свою политическую карьеру закончил на посту министра обороны США. Дипломатический фрак и военный мундир оказались как бы слиты воедино у Джорджа Маршалла.

Так мыслил Рокфеллер

В годы войны важным направлением работы посольства СССР в Вашингтоне было информирование американской общественности о ходе борьбы советского народа против немецко-фашистских захватчиков, укрепление в американцах духа уверенности в неизбежности победы над фашизмом. Это считалось нами задачей большого значения. Американцев, особенно после Перл-Харбора, все сильнее тревожил вопрос о том, выстоит ли Советский Союз, хватит ли сил у стран антигитлеровской коалиции, чтобы сокрушить фашистских агрессоров.

Ставился этот вопрос и представителями американского крупного бизнеса. Владельцы миллионов и миллиардов долларов очень этим интересовались, и по-своему искренне. Одним из них стал Нельсон Рокфеллер, с. которым мне как послу доводилось довольно часто встречаться.

Известно, что Рузвельт стремился использовать имя Рокфеллеров, которое считалось и все еще считается как бы символом богатой Америки, отчасти и для того, чтобы амортизировать критику по адресу своей политики со стороны тех, кто косо смотрел на экономические эксперименты президента. Нельсону Рокфеллеру, наиболее видному представителю этого семейства и обладавшему, в отличие от некоторых других братьев, политическим складом ума, администрация выделила конкретный участок работы — координатора по делам Латинской Америки.

Вряд ли кто в Вашингтоне мог объяснить, что значит «координатор». Но всякий понимал, что семейство мультимиллионеров обращает ноль внимания на официальные титулы. Для него главный титул — «господин доллар» в сочетании со словом «миллиарды». В этих двух словах заключена подлинно магическая сила в условиях Америки, будь то в военное или мирное время.