Дж. Уорд - Священный любовник

• Название: Священный любовник
• Автор: Дж. Уорд
• Жанр: Любовно-фантастические романы

---

Последняя книга, которую ты читал

«Хортон»[108] доктора Сьюза (читал Налле)

Любимое телешоу

Не думаю, что есть любимые — честно говоря, я не фанат ТВ

Последнее просмотренное телешоу

Unwrapped на канале «Еда» — вместе с Избранными — они обожают смотреть, как готовят еду. Готовили, вроде, из картофеля.

Последняя игра, в которую ты играл

Gin rummy[109]

Самый большой страх

Подвести людей, которых я люблю

Самая большая любовь

Кормия

Любимая цитата

«Героями не рождаются, ими становятся»

Боксеры или плавки?

зависит от посадки брюк

Часы

золотые Cartier man’s Tank

Машина

Серая (серебристая) БМВ М5

Сколько сейчас времени?

10 часов вечера

Где ты?

На огромной вилле Ривенджа в Адирондаке

Что на тебе надето?

Кремовые брюки Canali, ярко белая рубашка от Pink с цитриновыми запонками на манжетах (подарок моей шеллан), черный ремень от Эрмес, черные мокасины, тоже от Эрмес (но без логотипов, ведь один уже есть на ремне), без носок.

Что у тебя в шкафу?

У вас много времени? Мне нравятся итальянские дизайнеры, в большинстве своем. Ношу много Гуччи. Конечно, есть кое-что от Прады, и старые мужские коллекции Армани и Валентино. Зенья и Канали. Также есть Исайа, который, несмотря на всю сложность заказа, подает большие надежды, и Том Форд, слава господи, вернувшийся в игру. Если хочется чего-нибудь английского, я достаю Dunhill или Aquascutum. Боюсь, у меня не так много французского. Хотя нет, подождите, я получу Диора на этой неделе. Художник во мне любит прекрасную одежду. Мне нравится, как она сидит, и какой придает силуэт. И если у тебя есть выбор, то нет нужды быть дикарем. Между прочим, сложно представить, что у меня и Бутча одинаковый вкус. На самом деле, это нас и сближает.

Что ты ел в последний раз?

клюквенный пирог со сливками

Опиши свой последний сон

Я ходил по магазинам. И не в поисках одежды. Я был в супермаркете с корзиной, полной стиральных порошков и смягчителей ткани. Бегал туда-сюда между стеллажей, пытаясь найти выход. Это было ужасно странно. Еще страннее то, что когда я проснулся, Лейла сказала, что хочет научиться пользоваться стиральной машиной. (К сожалению, урок оказался неудачным. Мне очень нравится эта женщина, но ведение хозяйства? Не для нее. Но, есть у нее замечательный талант, от которого мы все в восторге.)

Кола или Пепси?

Ни то, ни другое. Не люблю газированную воду.

Одри Хепберн или Мерлин Монро?

Одри. Без вопросов.

Кирк или Пикар[111]?

Пикар.

Футбол или бейсбол?

Ни то, ни другое. Я не большой фанат спорта. Лучше спросите меня, Леонардо или Микеланджело. И ответ будет: Микеланджело.

Самая сексуальная часть тела твоей женщины

Я пропущу вопрос. Чувствую себя неуютно, обсуждая такие вещи.

Что тебе больше всего нравится в Кормии?

То, как она смотрит на меня.

Твой самый романтический поступок

Спросите у Кормии. Скажу точно, что каждый день делаю что-нибудь для нее.

Например, проверяю, есть ли ее любимая зубная паста, или даю ей уроки вождения, нахожу и приношу отличные соколиные перья в лесу или плоские камешки с побережья. Мелочи имеют значение, особенно сейчас, ведь она только начала привыкать к мысли, что владеет таким количеством вещей. И знаете… моя шеллан не интересуется модными безделушками или одеждой. Она любит носить мои футболки и не напрягается насчет этого, похоже, в нашей паре именно я — девушка. К ее чести, Кормия предпочитает простые вещи… как это перо. Она была в восторге. Это перо краснохвостого сокола, я нашел его однажды, когда, вернувшись из Северной Америки, пошел прогуляться в одиночестве. Принес домой и, продезинфицировав кончик, подарил ей. Она любит цветные вещи.

Ее самый романтический поступок

Забавно, что вы об это спросили. Соколиное перо? Она принесла его Фритцу и с его помощью сделала перьевую ручку. Кончик пера изготовлен из серебра и золота. Ручка лежит на подставке, на моем столе. Я подписываю ей брокерские счета и так далее, а также рисую. Возможно, это лучшее, что мне когда-либо дарили.

Что бы ты хотел в ней изменить?

Ничего.

Лучший друг (исключая шеллан)

Мой близнец, Зи

Когда в последний раз ты плакал?

Я оставлю это при себе, если можно

Когда ты в последний раз смеялся?

Не так давно. С Кормией. Но это личное.

Дж. Р.Уорд о «Священном любовнике»

Я люблю Фьюри. Писать книгу о нем — просто предел мечтаний, я серьезно. И, как уже упомяналось, о Боже мой, я даже в отдыхе не ощущала необходимости.

И на этой ноте, я приведу некоторые из моих мыслей о проделанной работе.

Мой писательский график нерушим. Я пишу семь дней в неделю без каких-либо отговорок или компромиссов: неважно, болею я или в отпуске, путешествую ли — моя задница всегда прикована к писательскому креслу. Так продолжается уже почти десять лет, и я думаю, что за это десятилетие я прогуляла всего дня три, и то по крайне важной причине. Для того чтобы писать, я встаю в полпятого утра в номере Манхэттенского отеля. Сажусь за стол сразу после визита к стоматологу. Не выхожу из дома, даже если на улице отличная погода. Моя позиция такова — нет ничего важнее написания книги, и я довожу до сведения всех окружающих, что время, проведенное за написанием романов не подлежит обсуждению. Я не утверждаю, что я — супер-героиня. Я просто очень дисциплинирована, это во-первых, а во-вторых — мне это нужно. Если я не пишу — я не существую. Меня трясет, если я этого не делаю.

Предполагает ли все вышеперечисленное шедевральность моих работ? Абсолютно нет. Я могу написать дерьмо, как иногда это делают другие. Но я упорно тружусь над текстом, переделываю его и безжалостно вырубаю ненужное, словно топором, пока слова не займут свои места. Часто этот процесс протекает медленно и утомительно. Во время работы над первым черновым вариантом, я могу писать лишь шесть-десять страниц в день. Проверка написанного еще на начальном этапе, как правило, двигается со скоростью не более десяти страниц в день. Потом пятнадцать. Затем двадцать. После того, как мой редактор ознакомится с рукописью, я перечитываю текст снова и снова, но не более двадцати пяти страниц в день. Если я вношу правки редактора, то могу сделать и сорок. Каторжный труд? Тяжелая правка для меня означает более пятидесяти или семидесяти пяти страниц в день.

Дело в том, что я не тороплюсь — пишу медленно, что означает многочасовую работу.

Мой обычный день начинается тогда, когда я добираюсь до компьютера в кабинете верхнего этажа. Как правило, это происходит часов в восемь утра. Работаю в течение двух часов. Делаю перерыв, чтобы выпить еще кофе (в это время иногда проверяю электронную почту внизу), а затем возвращаюсь наверх еще часа на два. После этого у меня пробежка, а затем я провожу остаток дня за редактированием и решением деловых вопросов. Но этот график меняется, если я не вписываюсь в установленные сроки, и это означает, что ничего, кроме пробежки, не может оторвать меня от работы.

Ни один из моих компьютеров, с помощью которых я пишу, не имеет доступа в Интернет, и я настоятельно призываю коллег, если они могут позволить себе такую роскошь, придерживаться подобной линии поведения и держать подальше интернет-контент от своих рабочих машин. Понимаете, у меня, при написании книги функционирует определенная, очень специфическая часть мозга. Если я прерву работу для того, чтобы решить какие-то другие вопросы, то вернуться в ту зону, где я была до того, как отвлеклась на посторонние дела, мне будет очень сложно.

Никто не нарушает моего рабочего пространства, кроме моей собаки (ее я всегда рада видеть), и моего мужа (ему обычно я тоже рада). Я это место нигде не описываю, и его фотографий не существует. Скажу только, что оно чрезвычайно просторное, и в нем много света. Я думаю, что одна из причин моей территориальной чувствительности и восприимчивости относительно физического пространства, заключается в том, что абстрагирование от реального мира помогает мне сосредоточиться на происходящем в моем воображении. Вообще по природе своей я, как уже говорила, люблю уединение, и написание книги это глубоко личный для меня процесс, так что я всегда отношусь к нему очень трепетно.

Кроме моего агента и моего редактора (и всех замечательных людей, работающих в издательстве — они просто невероятны), я сотрудничаю со многими совершенно удивительными людьми. Мой личный помощник контролирует гладкость протекания всего рабочего процесса и держит меня в узде своим критическим отношением ко всему, что касается Дж. Р. Уорд, любя меня такой, какая я есть (ну, по большому счету потому, что мы дружим, но иногда я довожу ее до бешенства, и она остается со мной только из любви к моей собаке). Мой младший ассистент — это ходячая и говорящая энциклопедия по Братству, который способен с удивительным для меня рвением выяснять и разъяснять различные неясности и ноухау. Он также бесконечно терпелив со мной, и является одним из самых добрейших людей из всех, кого я когда-либо знала. У меня также есть высоченный, шестифутового роста, советник — неформал, увешанный металлическими фетишами — потому что всем, кто пишет о вампирах, требуется такой человек. Со мной работает женщина, которая даже на шестом месяце беременности готова таскать мои сумки по вестибюлям отелей, ездить на конференции и проверять, чтобы все мои маршруты происходили без задержек (мы называем ее администартивный помощник).