Александр Карнишин - Игра

• Название: Игра
• Автор: Александр Карнишин
• Жанр: Научная Фантастика

Фантастическая повесть, родившаяся из дружеской подначки в Живом журнале, и затем почти годичной еженедельной выдачи постов-глав. "Ну, ты накрутил,"- смеялись друзья. А что накрутил? Даже с названием все еще трудности. Это — уже третье.

---

— Кто? — дернулся хранитель. — Как пропал? Убит? В бою?

— Младший мой… Да, не знаю я, как он пропал, не знаю! Увезли, может, утащили эти. Среди убитых нет его — и то слава богу… Жена вот плачет…

Они помолчали немного. И вдруг староста схватил старого хранителя за плечи и припал губами к его уху, не обращая внимания на подобравшихся и напрягшихся охранников:

— Вань, помоги, научи, а… Совсем запутался я. Ночью — свободные с оружием в селе. Никогда мы их не пускали с оружием — ты же знаешь. А сейчас патрульные в селе. Ходят, как дома. Смотрят чего-то… Сын вот пропал. Конные эти. Найф этот. Бродяга. У меня семеро дружинников погибли за ночь. Се-ме-ро! Не было такого никогда! И еще раненые…

— Постой, Лёш. Погоди. Есть у меня одна мысль.

Старый оглянулся на своих, сделал какой-то знак рукой. Из ворот выскочили еще с полдюжины арбалетчиков, встали между скамейкой и опушкой леса.

— С тобой свободных нет? Вот тут, среди твоих — точно нет?

— Нет, это все наши, с села.

— Ну, смотри тогда, — Старый махнул рукой, и из ворот на мгновение показалась фигура в узнаваемой бесформенной одёжке без пуговиц. Руки связаны за спиной, на голове черный мешок. За спиной свободного маячил огромный охранник. Тут же он рывком втащил пленного обратно.

Староста медленно повернулся к хранителю:

— Так, значит…

— Ничего это не значит, Лёха! — победительно улыбался Старый. — Вот, скажи: мы с тобой сколько друг друга знаем?

— С детства.

— С детства. Вот. А свободных ты этих, когда увидел?

— Сегодня — в первый раз. Они пришли на сполох.

— Нам с тобой, понимаешь, нам с тобой, — он выделил интонацией эти слова, — надо вместе держаться, вот и не будет у тебя тогда никаких заморочек. Нам, хранителям, не нужен какой-то договор с селом. Мы, хранители, не требуем никакого разрыва отношений. Мы оставляем вам учителя и лекаря. Я, слышишь, лично я обещаю тебе помощь, если что. И наплевать мне, что там говорят патрульные или свободные. Ты слышал, чтобы я не исполнял, если что обещал?

— Но… Младший мой… И патруль… И…

— Гони кого-нибудь срочно в село. Бегом чтобы бежал, соколом чтобы летел. Пусть передадут свободным: у нас в хранилище один из них. Живой. Невредимый. Меняем на перемирие и на совместные поиски сына старосты.

Староста встал и, стоя, сверху вниз почти минуту молча смотрел в глаза Старого.

— Ну, пойми же ты меня, пойми, — почти уговаривал Старый. — Младшего твоего жалко, да. Но мне-то главнее понять, что там, — махнул он рукой в ту сторону, где поднималось потихоньку все выше солнце. — Вот и будем все вместе искать твоего младшенького, а заодно — дело сделаем. И патруль пусть присоединяется, и ты своих кого-нибудь дай. Ну? Командуй, староста!

— Да, я…,- задохнулся тот. — Я сам. Сам я. Без меня ведь все равно не решат. Я уже. Я иду… Бегу!

Село

Ярким солнечным утром, совсем похожим на летнее, если бы не осенняя прохлада, лысый лекарь, опустив голову и чуть ли не покачиваясь от усталости из-за бессонной ночи, шел через площадь к своему дому.

— Со-се-ед! Эй, Жанжак!

Он устало обернулся на голос. У распахнутых в церковный двор ворот возились мужики, подправляя и ремонтируя сломанное этой ночью. Церковный двор был точь в точь, как и любой другой на селе, с таким же сплошным высоким тесовым забором, с крепкими воротами, только на дворе кроме избушки, в которой жил священник, стояла небольшая церковка и высокая колокольня с деревянной винтовой лестницей внутри — самое высокое здание в округе. А перед воротами стоял сельский батюшка при полном параде: в серой чистой рясе, с блестящим большим крестом на груди.

— Сосед, зашли бы, а?

— Так ведь я… Это…,- развел неуверенно руками лекарь.

— Послушайте, Жанжак, я же вас не креститься тащу, я вас в гости приглашаю. У вас там горелым пахнет, и не готово ничего, а я вам чаю налью. С медом. Пойдемте, пойдемте, Жанжак!

Жанжак посмотрел на остатки своего крыльца, до которого идти-то осталось совсем ничего, поднял взгляд на безоблачное утреннее небо, оглянулся для чего-то в ту сторону, откуда пришел, опять глянул на полусгоревшее крыльцо, и решительно повернул к церкви.

— Ну, вот и хорошо, — разулыбался священник, подхватывая его под руку. — Мы же с вами культурные люди! Нам есть о чем поговорить, не задевая вопросов веры!..И неверия, сиречь, атеизма.

Это был новый батюшка, который служил в сельской церкви первый год. На памяти Жанжака он был уже третьим. Священники, постарев, уходили на север, куда-то за базу патруля, дальше, куда сельским ход был заказан, и оттуда же приходили новые священники. Вернее, сначала приходил новый, а потом дверь дома открывалась, и старый священник с небольшим заплечным мешком быстрым шагом, кивая в ответ на поклоны и здравствования сельских жителей, покидал село. И как-то так получалось, что опять всегда распахнуты ворота, всегда открыта церковь, всегда горят лампады перед двумя иконами, всегда у порога ждет батюшка, знающий всех и всякого в селе.

— Скажите, сосед, а не хотите ли вы, чтобы и учитель попил с нами чайку? — хитро улыбнулся священник. Жанжак замер на крылечке его избушки: "Что он имеет в виду? И что он вообще знает? Знает ли он, что лекарь и учитель в селе всегда были из хранилища?"

— Да, вы не думайте чего лишнего, Жанжак! — разулыбался священник. — Вы, может, о хранилище думаете? Так, кто же не знает, что издавна лекари и учителя приходят в село оттуда. Это же не секрет какой. А мне было бы интересно обсудить с вами сегодняшнее ночное происшествие. С вами, как его участником…

— А откуда вам знать, что я — участник? — перебил, сдвинув брови Жанжак. Усталость вдруг покинула его. Он снова был готов слушать и слышать, был готов к защите.

— Да, вы меня, право дело, за слепого и глухого считаете, сосед? Вон, и меч у вас просто так по утреннему делу на боку висит, и крыльцо сгорело само собой, пока вас не было, — все жестче и злее отчетливо проговаривал священник, нависая над лекарем. — Да и отлучились вы ночью из дому сугубо по делам лекарским — понос у старосты вылечить. Так? Давайте уж, по делу, по делу разговаривать будем.

Только теперь, вплотную к нему, увидел Жанжак, как велик новый батюшка. Велик и силен, судя по плечам. Такому бы не в священники — в патруль!

— Ну, так как? Зовем учителя?

— Зовите, раз хотите, — буркнул лекарь, переступая порог дома. — Поговорим.

"А что? И поговорим", — думал он, устраиваясь за столом в просторной горнице. — "Учитель и поговорит. А я послушаю, что тут и как".

— Ну, так, подождите тогда немного здесь, сейчас я сам схожу за ним, — обрадовано закивал батюшка и прикрыл дверь.

"И чего он сам-то пошел?" — думал Жанжак, с любопытством осматриваясь. — "Мог бы и пацанов послать — вон их сколько на улице бегает".

В доме священника он был впервые, но ничего нового для себя не увидел. Как и у большинства сельских жителей, две комнаты, разделенные печью, икона в дальнем от входа углу, окна во двор, лавки вдоль стен. Дом — он и есть дом. Лекарь снял, перекинув ремень через голову, сумку, положил ее сбоку на лавку. Но меч, потрогав кожаную перевязь, снимать не стал, а только сдвинул чуть дальше, чтобы не мешался.

На столе стояло плоское блюдо, полное слегка подсохших, видать, вечерней выпечки, пышных блинов, тарелка свежего жидкого меда, крынка с молоком и чайник, судя по всему только что снятый с печи.

"Это как же он меня перехватил-то? Чайник, выходит, снял, выбежал — а тут и я иду?"

На дворе загомонили мужики, дружно здороваясь с учителем.

Длинноволосого чернявого учителя в селе уважали. Он был намного моложе лекаря, но тоже уже давнишний, и практически все дружинники недавно еще ходили к нему в школу. Да, и школой-то назвать… В доме, что учителю положен, одна комната, что побольше, уставлена лавками и столами. Два длинных стола и лавки вдоль них. Вот и вся школа.

Учил учитель письму, счету, чтению по книге, что переходила по наследству от одного учителя к другому — давали ее в руки только лучшим ученикам (а остальным это чтение и не нужно вовсе было). И еще он рассказывал историю. Только в хранилище хранили историю. Только там знали, как и что случилось. Вот, учитель и рассказывал, объяснял. Как сказку, как фантазию какую-то. Про города, про машины, про дома многоэтажные, про библиотеки, где любой мог взять любую книгу. Про катастрофу.

— Ну-с… — священник поднял руки, благословляя пищу. — Приступим. Заодно и побеседуем о делах сельских и не сельских.

— Угу, — покивал головой Жанжак, слизывая текущий по пальцам мед. — Отчего бы и не поговорить?

Учитель не ел, а только с подозрением осматривался, сидя молча в углу у печки.

— Так, все-таки, — продолжал священник с напором и энтузиазмом. — Не кажется ли вам, уважаемые представители хранителей…