Антон Виричев - Южная повесть

• Название: Южная повесть
• Автор: Антон Виричев
• Жанр: Современная проза

---

— Извините за беспокойство, — произнесла в тишине она. Молодые в углу замерли и молча наблюдали за происходящим.

— Не стоит. Вы извините… я просто …

— Не стоит стараний. Это обычное дело. Но все равно спасибо, — прервала она его и впервые вскинула взор. Голубые как весеннее небо глаза ее заставили его содрогнуться. На ум пришла прошедшая ночь, ему стало стыдно за себя, он отвел глаза.

«Господи, что сделать, чтобы встретить ее еще раз?» — подумал он. Колени его подсеклись, он путающимся голосом промолвил:

— Твоя рука словно ласковый подснежник в горах заставила меня остановиться и припасть на колени пред тобой. Твой взор как спелая роза меня очаровала. Как мне величать тебя, о красавица?

Йованна порядком была напугана сама. Стоящий перед служанкой на коленях рыцарь — эта картина может вызвать недовольство у хозяина.

— Прошу вас, встаньте. Я не хотела… — она чувствовала, что от смущения щеки ее наливаются как спелые персики, а грудь учащенно вздымается. И все-таки что-то внутри говорило ей: «Да, да, да, это он….боже мой, какое счастье, это он. Что же сделать, что он спрашивает меня?».

— Я не встану, богиня, с колен, пока не узнаю имя той, которая заставила меня пасть…

«Что он говорит? Какая богиня? Где хозяин?» — голова ее закружилась. Руки бессильно упали ему в ладони, голова покачнулась. Мстислав подхватил ее легкое тело и положил на ближайшую лавку. Хозяин уже выбежал и наблюдал за происходящим с изрядной долей тревоги. Однако упавшая в обморок служанка вызвала в нем адекватную реакцию: он схватил чистую салфетку, намочил ее холодной водой и обтер лицо прекрасной незнакомки. Потом сбегал за нашатырем и провел пару раз у нее под носом. Йованна поморщилась, но приоткрыла глаза. Незнакомец участливо и ласково глядел на нее, руки его были напряжены и сжимали ее талию. Голова лежала на чем-то мягком.

— Наверное, переутомилась на солнце, — пронзил тишину хозяин.

— Что же вы не бережете такое сокровище? — поинтересовался Мстислав.

— Как не бережем! Такое первый раз. Да уж больно жарко этим летом… Да вы не переживайте, это пройдет. Два-три дня отдыха и все снова в порядке, — забормотал хозяин, пытаясь перехватить девушку из рук путника.

Однако Мстислав вцепился в нее как заколдованный. Хозяин еще раз робко подернул ее платье, потом вытер пот со лба и посмотрел с укором на Мстислава. Только тут новгородец понял, что немного перешел грань дозволенного, нежно опустил ее голову на вовремя подсунутую хозяином подушку и осторожно высвободил руку. Все это время она смотрела ему в глаза, и он не в силах был оторвать свой взгляд.

— Йованна, — едва заметным шевелением губ произнесла она.

— Мстислав, — повторил тем же способом он.

Расплатившись с хозяином, Мстислав шел по дороге к стойлу неуверенным шагом. Он никак не мог придумать, что ему еще сделать, чтобы завоевать расположение девушки. «В конце концов, в Каменари я всегда доеду» — решил он и, повинуясь выработанной годами привычке, лихо запрыгнул в седло.

Переправа уже ждала. Медленно передвигаясь по канатной дороге, плот качался на волнах, и путнику, и паромщику открывались просторы Ризанского, а потом и Которского заливов. Виднелись дома и церкви Пераста, за ним вставал Гонверн и Ежевица. Вершина ее покрыта была снегом, сверкавшим как серебро под солнечными лучами. Ощущение всеобщего торжества красоты снизошло на Мстислава. Вслед за этим захотелось ему простить все своим врагам, прошлым и будущим: в настоящем таковых он не видел. Словно фрески из новгородских храмов плыли перед ним сюжеты обычной жизни, но не с тоской он лицезрел их, а с великим благоговением. Медленное плаванье продолжалось.

Мстислав обернулся к причалу, попытался разглядеть ресторан, людей вокруг него, но отчетливая картинка расплывалась в его глазах. Впервые ему показалось, что движение вперед не имеет смысла. Он плывет из Каменари в Каменари, из южного к северному причалу, но в одной и той же деревушке. Вся жизнь его показалась ему длинным-длинным трактом от северных широт к южному солнцу, этакой ретроспективой солнечного луча, возвратом к самоей сущности своей, будто все это время он куда-то шел и ехал, плыл и бежал. Целью его была мечта, идеал ослепительный, непонятный и оттого божественный, манил и сверкал. Перед ним открывались тысячи дорог, вечер чертил ему карту наутро, и все это путешествие закончилось здесь. Всю жизнь он шел к какой-то незримой цели, и теперь он прошел через нее, как тонкая нить в широкое игольное ушко, и даже не заметил, как это было.

Плот ударился о береговую кладку из бревен, и Мстислав очнулся. Коня его уже сводили с плота, паромщик что-то выкрикивал всаднику, собирающемуся отправиться в обратный рейс. Мстислав поймал себя на мысли, что хотел бы поменяться с этим всадником местами, затем мысль поймала его на том, что это невозможно. Оседлав коня, Мстислав поскакал в Белу, пытаясь думать о своей будущей миссии в Суторине.

До Белы скакать недолго. Солнце палило и тянуло в море. За короткий срок пребывания в этом краю Мстислав не только овладел местным наречием, благо, сделать это было нетрудно, но и перенял многие привычки аборигенов. Полуденная сиеста стала для него обычным ритуалом, таким же, как подъем ранним утром и отход ко сну поздней ночью.

Иеромонах уже ждал его, уцепившись за поводья своей лошади, нагруженной нехитрым скарбом, помещавшимся в два рюкзака. Кто бы мог подумать, что через шесть столетий путь Суторина — Бела будет столь же обычным и ежедневным делом, как и выход в море для рыбаков Котора. Кивком головы Мстислав поздоровался со священником и пригласил его в путь.

У поворота на Зеленицу они разговорились.

— Скажи мне, батюшка, — и иеромонах резко повернул голову в ответ на непривычное обращение, — вот ты проповедуешь веру в бога, так ведь?

— Так, брат мой, — тут настала очередь Мстислава удивиться.

— Зачем ее проповедовать, коль бог есть? Я вот тоже долго рассказывал своим друзьям здесь, что снег бывает лежит на полях месяцами, что бывает такая зима, которую не растопит летнее солнце. Я долго рассказывал, а они не поверили. А потом один из них вернулся с Севера из-под Киева и сказал, что и правда так бывает.

— Нужда не во мне одном, брат мой, нужда в тебе и во мне.

— В смысле?

— Я сказал — не поверили, ты сказал — задумались, третий придет и скажет — и поверят.

— Но ведь ты говоришь, что он есть. Каждая семья знает, что он есть, каждый младенец. К чему твоя служба?

— Брат мой, ты силен духом — я вижу, что и телом силен. Но все ли так сильны?

— Да уж. Ну, а если я сомневаюсь?

— Дело мое веру твою укрепить.

— Как, как ты укрепишь мою веру? Чем докажешь, что бог есть помимо третьего человека, который мне об этом скажет? Неужели я, столько лет проживший среди лжецов, поверю тебе — неизвестному мне человеку?

— Доказать? Докажу. Веришь ли ты, что есть на свете идеал, ради которого стоит жить? И отдать жизнь?

Мстислав замолчал. «Йованна, Йованна. Это сейчас, минутное, мимолетное. Что еще — перед глазами поплыли новгородские пейзажи. Русь. Озеро Ильмень, детство, рыбалка, отец с мечом упражняется с ним — с маленьким Славкой, мама — самый родной человек, который ждет его всегда, да, его ждут. И эти горы, море, эти люди — простые и смелые, моряки с черными усами, дед Горан, капитан Эспасина, Йованна. Боже мой, как много я прожил, как много я не хочу терять!!!»

— Да, отче, есть. Это больше, чем идеал!

— Ну, вот это и есть твой бог.

— Как мой бог? Разве бог не для всех бог? Что такое ты говоришь? — черепичные крыши Херцог-Нови показались впереди. Защемило в груди.

— А разве может быть один бог для всех? Для тебя, меня, для османа и римлянина? Неужели ты думаешь, что я или Константинопольский патриарх обладаем высшей истиной?

— Но как же твой бог дает спасение людям, судит их, запрещает им убивать друг друга?

— Так же, как и твой бог. Неужели те, кто тебе близок, неужели твой идеал похвалит тебя, если ты станешь убийцей?

— Нет, — рассеянно ответил Мстислав, — но кто меня осудит за грехи? Кто простит и даст новую жизнь?

— Твой бог. Только он. Разве ты не чувствуешь, что только твой бог способен тебя осудить? Неужели ты не видишь, как он тебя карает и как он тебе помогает?

Мстислав вспомнил, как опустил глаза перед Йованной. Как долго думал, что хотел от него услышать воевода о Горане, но больше всего он помнил, как пала голова Олега к его стопам. Этот тщедушный, слабый телом человек был для них образцом духовной стойкости: никто не говорил так жарко о родине, никто не верил так пылко в победу русичей…

Столько времени он пытался забыть то, что произошло в Казани, столько месяцев он вживался в эту новую жизнь, прислушивался к южным ветрам и горному эху, падал в теплое и ласковое море, выходил смотреть на рассветы, пытаясь понять, почему это солнце встает над этим миром! А оказалось, что долгое время он пытается лишь уйти, убежать оттого, что случилось в его милой стране — на далеком Севере. Он проделал тот же долгий путь, который несколько поколений его предков прошли задолго до него. И лишь сменив значения слов, он нашел покой.