Брюс Стерлинг - Последний шакальчик

• Название: Последний шакальчик
• Автор: Брюс Стерлинг
• Издательство: АСТ
• Жанр: Киберпанк
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-011024-3

Легги Стерлитц встречается в Хельсинках с Булатом Хохловым, бывшем некогда офицером КГБ, а теперь представляющем русскую мафию. Они собираются открыть на Аланских островах оффшорный банк для отмывания денег. В дело еще вмешиваются и финские террористы, мечтающие о независимости островов. Для помощи в этом предприятии Хохлов, используя связи КГБ, вызывает Рафа Шакала — «истинно международного революционера, свободного художника с десятью паспортами»…

---

Старлитц толкнул изъеденную солью дверь. Она была не заперта. Окна стояли открытые настежь, и по гостиной гулял морской бриз. Здесь были сотни книг на шведском и финском, трепещущие на ветру листы бумаги и несколько весело маразматических картин маслом. Несколько вполне приличных бронзовых статуэток и вставленные в рамки финские театральные афиши тридцатых годов. Заводящаяся ручкой «викторола».

Отрыв дверь шкафа, Старлитц поглядел на одежду для непогоды штормовки и сапоги.

— Знаешь что? Наша старая дама — настоящая каланча. Она просто викинг, черт побери.

Он прошел из гостиной в рабочую комнату. Нашел там деревянный секретер и отличное, обитое бархатом кресло. Словари, шведская энциклопедия. Несколько основательно зачитанных путеводителей и коллекция фотографий с видами Балтики и Северного моря.

— Ничего тут нет, — пробормотал он.

— Что вы ищете? — поинтересовалась из гостиной Айно.

— Не знаю точно. Что-нибудь, что бы объяснило, что произошло.

— Тут записка! — позвала его Айно.

Старлитц вернулся в гостиную. Взял из ее рук записку, написанную каллиграфическим почерком на линованном листе из блокнота с изображением Неркулена Спеффи.

«Дорогой мистер Старлитц. Прошу извинить мое отсутствие. Я уехала в Хельсинки, чтобы дать показания. Я еду в Парламент Суоми по зову гражданского долга, который давно не дает мне покоя. Сожалею, что вынужденно не смогла принять вас, и надеюсь побеседовать с вами о моих многочисленных читателях в Токио в другой, более счастливый для всех нас день. Прошу, простите меня, что вам пришлось грести столько миль и вы меня не застали. Пожалуйста, выпейте чаю с печеньем, в кухне все приготовлено. До свидания!»

— Она уехала в Хельсинки, — сказал Старлитц.

— Она никогда больше не путешествует. Я очень удивлена. — Айно нахмурилась. — Она сэкономила бы нам массу трудов, если б у нее был сотовый телефон.

— Зачем она им понадобилась в Хельсинки?

— Ну, думаю, ее заставили туда поехать. Местные аландцы. Властные структуры местных коллаборационистов.

— Какая от нее, по-твоему, может быть польза? Она вне политики.

— Это правда, но ею тут очень гордятся. В конце концов, детскую больницу — Детскую больницу Флюювинов на острове Фегле — это ведь она построила.

— Да?

— И парк на Соттунге. А на Брэде — Парк Флюювинов и Игровую площадку Большого Фестиваля Флюювинов. Она все это построила. Она никогда не оставляет себе денег. Все отдает. В основном Флюювинскому фонду педиатрических болезней.

Сняв солнечные очки, Старлитц отер лоб:

— Ты, случайно, не знаешь, к каким именно педиатрическим заболеваниям у нее особый интерес?

— Никогда не понимала подобного поведения, — сказала Айно. — Правда, правда. Наверное, это какое-то психическое заболевание. Бездетная старая дева в рамках несправедливого социального порядка… Лишенная здорового секса или выхода своим эмоциям… Живущая отшельницей все эти годы среди глупых книг и картин… Ничего удивительного, что она сошла с ума.

— Ладно, возвращаемся, — отозвался Старлитц. — С меня довольно.

Раф и Старлитц брели по лесу, хлопая медлительную и крупную скандинавскую мошку.

— Я думал, у нас уговор, — сказал Раф. Издалека доносился приглушенный хор скотских воплей из сауны. — Я просил тебя не привозить ее сюда.

— Она твоя лейтенант, Раф. Ты с ней и разбирайся.

— Мог бы быть потактичнее. Придумать какую-нибудь уловку или обходной маневр.

— Не хотелось быть выброшенным за борт моторки. — Старлитц потер укус на шее. — У меня очень серьезная закавыка в переговорах, приятель. Объект снялся с лагеря, и надолго, а окно у меня очень узкое. Мы ж здесь говорим о японской массовой поп-культуре. Цикл производства-потребления у японцев сверхбыстрый. Потребительская мода у них сходит за четыре недели. В лучшем случае. Никто не говорил, что фруфики смогут долговременно продавать продукт, как это было с покемонами или телепузиками.

— Я понимаю, какие у тебя финансовые сложности с японскими спонсорами. Если б ты был немного терпеливее. Мы можем принять меры. Мы можем произвести перемены. Если придется, Аландская республика национализирует литературную продукцию.

— Слушай, весь смысл операции — подать в суд на тех ребят в Японии, которые уже сейчас ее обирают. Нам нужно на бумаге иметь что-то, что выглядело бы достаточно серьезно, чтобы выдержать исследование и наподдать им под зад в Гаагском суде. Если собираешься заламывать кому-то руки из-за такого туманного вздора, как интеллектуальная собственность, нужно иметь что-то сверхмощное, иначе они не пойдут на попятный.

— Теперь ты меня пугаешь. Тебе надо бы попариться в сауне. Расслабиться. Там видак смотрят.

— Фильмы прямо в этом чертовом пару, Раф?

Раф кивнул:

— Это особые фильмы.

— Ненавижу, черт побери, видеосъемки.

— Это боснийские фильмы.

— Правда?

— Такие достать непросто. Из лагерей.

— Ты крутишь наемникам фильмы со зверствами?

Раф развел руками.

— Добро пожаловать в Европу двадцать первого века! — выкрикнул он пустому берегу. — Новенькие с иголочки европейские режимы апартеида! Где банды военных преступников похищают и систематически насилуют женщин других этнических групп. При свете софитов и при работающих ручных видеокамерах!

— Подобные слухи я слышал, — медленно произнес Старлитц. — Однако в них довольно трудно поверить.

— Пойди в сауну, приятель, и этим фильмам ты поверишь. Просто невероятно, и тем не менее чистая правда. Голая реальность, черт побери. Особой радости они тебе, возможно, не доставят, но эту видеодокументацию стоит посмотреть. Следует свыкнуться с подобными методами для того, чтобы понять современное политическое развитие. Эти фильмы — как сырое мясо.

— Должно быть, подделка, приятель.

Раф покачал головой:

— Европейцы всегда так говорят. Они всегда игнорируют слухи. А о зверствах узнают для себя пять лет спустя после событий. Тогда они ведут себя так, словно крайне шокированы и озабочены случившимся. Эти видеофильмы существуют, друг мой. У меня они есть. И у меня есть даже больше. Я заполучил женщин.

— Шутишь?

— Я купил женщин. Выменял их по бартеру за пару стингеров. Пятнадцать насильно увезенных босниек. Мне привезли их сюда в опечатанных грузовых фурах. Я потратил уйму труда на их перевозку.

— Белое рабство, приятель?

— Плевать мне на цвет кожи. Не я же их поработил. Я — тот, кто спас им жизнь. Полно было других девушек, кто оказался более упрям или, кто знает, может, не такие хорошенькие. Все они теперь — трупы в канаве с пулями в затылке. Эти женщины все сделают ради выживания. Хорошо бы, у меня их было больше пятнадцати, но я только-только разворачиваюсь. — Раф улыбнулся. Пятнадцать человеческих душ! Я спас пятнадцать человек! Тебе известно, что это больше, чем я убил своими руками за всю свою жизнь?

— Что ты намерен делать с этими женщинами?

— Прежде всего, они будут развлекать мои верные войска. Для того мне и нужны были женщины, что навело меня на мысль привезти босниек. Признаю: труд в секс-индустрии тяжел. Но под моим присмотром их хотя бы после самого акта не пристрелят.

Раф прошел по каменистому берегу к краю курортного причала. Это был неплохой причал и к тому же прекрасно оснащенный. К обитому резиной бортику была пришвартована одинокая стеклопластиковая моторка, но здесь мог бы пришвартоваться и средних размеров крейсер.

— Женщины будут мне благодарны. Вот так, мы признаем, что они существуют! У них не было даже документов, не было имен. И мир полон подобных им людей. После десяти лет гражданской войны в Югославии рабов и рабынь открыто продают в Судан. Курдов травят газами, как вредителей, в Ираке и стреляют без предупреждения в Турции. Сингалезцы убивают тамилов. Нельзя забывать о Восточном Тиморе. По всей планете потихоньку исчезают небольшие группы населения. По всему миру группки людишек прячутся испуганно, не имея ни документов, ни юридического статуса… Поистине безгосударственные люди мира. Мои люди. Но тут, на богатых северных островках, тысячам из них найдется место.

— Это серьезное и новое затруднение в операции, приятель. Ты обговорил это с Петербургом?

— Это новшество не требует обсуждений, — надменно ответил Раф. — Это нравственное решение. Людей не должны убивать на погромах скоты, которые ненавидят их лишь за то, что они отличаются от них. Как революционный идеалист, я отказываюсь мириться с такими зверствами. Угнетенные нуждаются в великом вожде. В провидце. В спасителе. Во мне.

— По твоим словам выходит — культ личности.

Взметнув длинный хайер, Раф горестно покачал головой:

— Ну да, полагаю, ты бы предпочел, чтобы все они потихоньку погибли! Как все и каждый в современном мире, кто никогда и пальцем не шевельнет, чтобы им помочь!