Павел Амнуэль - Ветер над яром (сборник)

• Название: Ветер над яром (сборник)
• Автор: Павел Амнуэль
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1989
• ISBN: 5-235-01067-1

Сборник фантастических повестей, рассказов, очерков молодых писателей-фантастов. Подготовлен по материалам Всесоюзного творческого объединения молодых писателей-фантастов при ИПО “Молодая гвардия”

СОДЕРЖАНИЕ:

От составителя

Повести

Павел Амнуэль. Бомба замедленного действия

Лев Вершинин. Сага воды и огня

Виталий Забирко. Тени сна

Юрий Иваниченко. Стрелочники

Евгений Дрозд. Скорпион

Рассказы

Геннадий Ануфриев, Владимир Цветков. Неучтенный фактор

Владимир Галкин. Бухтарминская волюшка

Семен Бойко. Наоборот

Наталия Гайдамака. Колыбельная

Евгений Дрозд. Троглодиты Платона

Анна Китаева. Кое-что о домовом

Людмила Козинец. Последняя сказка о “Летучем Голландце”

Людмила Козинец. Ветер над яром

Александр Кочетков. Эффект сто первой обезьяны

Леонид Кудрявцев. Озеро

Михаил Ларин. Кража

Ростислав Мусиенко. Отступник

Игорь Сидоренко. Сила интеллектуального трения

Перекресток мнений

Алина Лихачева. Был такой летчик Лось

Александр Осипов. Прикосновение к чуду

Василий Головачев. Послесловие

Ответственный редактор В. В. Головачев

Составитель И. О. Игнатьева

---

— Пробегись за дровнями, разгони кровь.

С санок Фомка скатился клубком, бежит с хохотом. Вдруг конь захрапел, шарахнулся и понес. Мужик вожжи рвет, да куда там, вмиг полверсты проскакали. Как усмирил коня, всплыло в сознании: прежде чем коню-то шарахнуться, серая тень на нижних суках меж деревьев мелькнула. От догадки у ямщика сердце заняло: “Никак кошка?!” Подхлестнул коня и погнал обратно. Подскакал к тому месту, где сынишка отстал, и увидел следы кошачьи в снегу отпечатанные, от леса к санному пути и обратно цепочкой тянулись. Покричал мужик, тишина лесная эхом откликнулась. Бросился по следу, угруз в снегу, прополз сколько-то, выдохся, поглотал снег спекшимися губами, еще покричал и решил за друзьями-охотниками в село скакать, на лыжах-то вмиг кошку выследят.

Так и поступил. Те собрались скоренько. Афанасий их в тайгу к тому месту, где следы были, привез. Прямо в горы следы тянулись, к самой высокой отвесной скале подвели и оборвались, будто кошка в стену ушла. Покрутились охотники, потолковали меж собой, мол, кошка и есть дочка Горного. И каждый, вслух сказать не решившись, подумал: “Мальца, поди, она к себе утащила!” А дело-то к вечеру, назад из тайги повернули. Погоревал ямщик, да не станешь ведь в тайге ночевать, и только хотел вслед за мужиками отправиться, слышит вдруг:

— Тятя, тять.

Ямщик глянул во все стороны, но лишь сосны да кедры у скалы вперемешку стоят. Перекрестился мужик, слезу утер:

— Эх, погибла моя кровинушка! — повернулся было уйти, а ему опять слышится:

— Да погодь же меня!

Еще раз огляделся. Бурундучишку на сосне, на нижнем суку увидал, удивился: “В это время бурундукам спячка положена. А этот чего?” Однако махнул рукой, дальше пошел. Выбрался на просеку, где лошадь была оставлена Глядь, на санях тот же бурундучишка сидит, не боится. Афанасий в сани бухнулся. Пока ехали, зверек рядом сидел, глазом-бусинкой на него косил, а как село окошками в вечерних сумерках замерцало, пропал, словно и не было. Афанасий на то внимания не обратил, все думал, как жене объявить, что сына-то потерял, да, поди, сама наперед от других узнала, сейчас убивается. Подъехал ко двору, коня распряг, в избу вошел, да так и застыл на месте — Анисья у печки хлопочет, а за столом-то… Фомка чай из блюдечка швыркает. Афанасий чуть не задохнулся от радости, а как первое волненье прошло, он на сына напустился:

— По всей тайге тебя сбился, искал, людей взбаламутил! Как ты тут очутился?!

Фомка только глазами хлопает. Тут уж Анисья вступилась, дескать, только что весь иззябший пришел и слова не скажет. Ямщик в этот вечер Фомку не тревожил более, а на другой день давай выспрашивать: что да как было, да видел ли кошку лесную? Однако Фомка опять ничего не помнил, лишь всплыло в сознании, что лошадь рванулась, и глаза чьи-то из-за деревьев сверкнули. А сколько времени прошло и как до дому добрался… будто в забытьи был. Лишь свет окошек избы родной держался в памяти, и чудилось в тот момент — ростом он совсем крохотный, а у крыльца вырос вдруг. О том и отцу рассказал.

Афанасий в лес сына боле не брал, однако с той поры Фомку самого в тайгу потянуло. Хоть запрещали, тайком все равно ходил. Как-то Егора старого повстречал, вместе стали по сограм, буеракам бродить. Дед много ему передал лесных хитростей: как зайчишек ловить, в какую пору какие коренья целебные собирать, а сам ненароком все про кошку выспрашивал: встречалась ли, нет?

Раз брели по следам заячьим, старик косоглазых хитрые петли разгадывал. Да незаметно в тайгу далеко ушли. И вдруг будто стеной отвесной перед ними скала выросла — не пробраться, не обойти ее, тянулась на многие версты в тайгу. И что за места за этой стеной, никто и не знал. Фомка про Бухтарму и раньше спрашивал, а тут прилип:

— Неужто никому за хребтом побывать не пришлось?

— Бывали люди, да что про то сказывать?

Егор от разговора ушел и сам спросил, на Фомку глянув в упор: встречал аль нет кошку в лесу, ту, что в окне показывалась? Фомка поморгал:

— Так то ж наваждение. Тятька мой так сказывал.

— Ну коли сказывал, — старик ухмыльнулся, — то в деревню айда.

И пошли они из тайги. Однако Фомку оглянуться будто подтолкнул кто и увидел — вершина скалы похожа на кошку сидящую. Отошли сколько-то, образ кошки каменной перед глазами стоит. Опять оглянулся и вспомнил тут: как встретил ее осенью, как в бурундука превратила, как сшибал шишки кедровые, потом как на землю опустился и как опять человеческий образ принял. Тут же и вспомнил, что с ним случилось, когда от лошади-то отстал.

…Только лошадь Афанасия унесла, из-за дерева девка-охотница выглянула, снега глубокого чуть касаясь, Фомку обошла, а где ножку ставила, кошачий след образовывался. Глянула на Фомку, и вмиг он в бурундука превратился. Она кошкою обернулась, к скалам высоким через тайгу побежала, Фомка следом за ней. А как у скал очутились, девичий вид обрела, Фомка парнишкою стал. Сказала она:

— Пойдем ко мне в стражники: Бухтарминску долину, ее богатства несметные стеречь. В Бухтарме жизнь вольная: ни приставов нет, ни нарядчиков. Тебе, вижу, смекалки, ловкости не занимать, в Бухтарме такие нужны. Али еще чуток подрастешь?

Фомка-то согласиться хотел, да услышал вдруг крик отца, ну и высказал: куда ж, мол, отца с матерью? Не бросать же их одинокими?

Девка Фомку по щеке потрепала:

— Правильно сказываешь. Душу твою проверяла. Про родителей не забыл — добрый защитник получится. Чтобы в снегу не угруз, бурундучишкой к отцу отправляйся да перед встречей-то на скалу обернись, тогда и облик человеческий примешь. А коли забудешь, до деревни придется бурундуком добираться.

Фомку в бурундука превратила, сама подошла к стене каменной и будто в ней растворилась. Фомка отца вскоре увидел, да на скалу обернуться забыл. Так и ехал в санях в бурундучьем обличий. Лишь когда вперед отца в избу вбежал, от родного тепла волшебные чары растаяли, и вмиг он человеческий облик принял…

…Пока до деревни Егор с Фомкою добирались, парнишка старику про все это и поведал. Закряхтел Егор, Фомку выслушав:

— Вот оно как. Значит, отпустила до времени, в горы к себе не взяла. Пошто ж тогда объявилась? Неужто и вправду беду предрекает.

Больше Фомку старик ни о чем не спрашивал, лишь про беду предсказанную несколько дней поминал. И вскоре так-то и получилось: золото открыли в горной тайге. Работных рук не хватало, начальство и решило с окрестных деревень в тайгу переселить мужиков. Кто ерепенился — в острог, а там уж плетей не жалели. По весне в Фомкину деревню власти нагрянули, среди них нарядчик Аким оказался, к тому времени приказчиком был назначенный. Немалой властию был наделен, потому Афанасьеву семью первую разорил. Лошадь забрали, Афанасия скрутили, а с ним Фомку. Потом уж старика Егора и остальных повязали, на подводы посадили, в тайгу повезли. Бабам тоже собраться велели да пехом вслед за мужьями отправили. К вечеру деревня будто вымерла.

Привезли мужиков на голое место, одних бараки строить заставили, других шурфы рыть. Весенние ночи холодные, у кого грудь послабей, занедужили. Днем гнус появляться стал, и чем шибче солнышко припекает, тем больше его. Заел, мочи нет. Вот и стали мужики стариков про Бухтарминску долину спрашивать Те робко, с оглядкою — кабы кто чужой не услышал да властям не донес, собравшись у костерка, рассказывали. Запоминал Фомка все, будто в ларчик складывал. Ему и родителям от Сивобокова больше всех доставалось: Афанасий лес корчевал, Анисья уголь жгла, Фомка при строительстве на посылках, оплеухами только и был сыт. Как-то сидели с Егором у костерка, в который уж раз разговор завели про волюшку. Фомка опять и спросил:

— Неужто не довелось никому за скалами в Бухтарме побывать?!

Старик в котелок с кипятком травки подбросил, чаю лесного в кружки налил, сказал, темноту оглядев:

— Мне раз выпало. Давно это было. По молодости вместе с другими бергалами в шахте долбиться пришлось. Все уйти в тайгу собирались. Да как без припасов? С голоду пропадешь. И припасти неоткуда. Думали, пропадем, да Горный Батюшка помог. Одного молодого, Илюху-бергала, из беды вызволил, тропы на перевалах в Бухтарму указал и надоумил, как другим бергалам обрести волюшку. Вот и увел всех Илья. А в Бухтарме луга, пашни богатые, рыбы, дичи, ореха полно. Угодья всем поделили поровну. Нашей семье большой клин целины отвели, однако условились: с Бухтармы никому хода нет — берг-коллегии опасались, царских лазутчиков. Правда, бывало, что и солдаты, бросив службу царскую, к нам на жительство пробирались. Однако не всякому вера была — двое из бергалов перед начальством хотели выслужиться, чужой бедой себе волю купить. На рудник отправились, но дочка Горного память у них забрала: глянула иудам вслед — они путь в Бухтарму позабыли. Явились к начальству, стали докладывать, а им говорят: