Павел Амнуэль - Ветер над яром (сборник)

• Название: Ветер над яром (сборник)
• Автор: Павел Амнуэль
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1989
• ISBN: 5-235-01067-1

Сборник фантастических повестей, рассказов, очерков молодых писателей-фантастов. Подготовлен по материалам Всесоюзного творческого объединения молодых писателей-фантастов при ИПО “Молодая гвардия”

СОДЕРЖАНИЕ:

От составителя

Повести

Павел Амнуэль. Бомба замедленного действия

Лев Вершинин. Сага воды и огня

Виталий Забирко. Тени сна

Юрий Иваниченко. Стрелочники

Евгений Дрозд. Скорпион

Рассказы

Геннадий Ануфриев, Владимир Цветков. Неучтенный фактор

Владимир Галкин. Бухтарминская волюшка

Семен Бойко. Наоборот

Наталия Гайдамака. Колыбельная

Евгений Дрозд. Троглодиты Платона

Анна Китаева. Кое-что о домовом

Людмила Козинец. Последняя сказка о “Летучем Голландце”

Людмила Козинец. Ветер над яром

Александр Кочетков. Эффект сто первой обезьяны

Леонид Кудрявцев. Озеро

Михаил Ларин. Кража

Ростислав Мусиенко. Отступник

Игорь Сидоренко. Сила интеллектуального трения

Перекресток мнений

Алина Лихачева. Был такой летчик Лось

Александр Осипов. Прикосновение к чуду

Василий Головачев. Послесловие

Ответственный редактор В. В. Головачев

Составитель И. О. Игнатьева

---

Ничего о коде следующей связи, ничего о времени.

Ботаник смотрел на него с удивлением. Вот странная ситуация! Человек врывается в чужую квартиру, утверждает, что ждет информацию, и получает всего одну фразу.

— Извините, — растерянно сказал Воронцов.

— Вы, наверное, ошибочно набрали, — сочувственно сказал Карл.

Воронцов ухватился за эту мысль. Пробежал пальцами по клавишам, надпись на дисплее на мгновение погасла и возникла опять. Но ненадолго — ее сменило стандартное “информации нет”.

— Я пойду, — вздохнул Воронцов. — Так вы заходите вечером.

— Договорились, — бодро сказал Карл, но в глазах у него было сомнение.

Вернувшись, Воронцов не обнаружил агента. “Ну и бог с ним”, — сказал он. Сел перед терминалом, еще раз набрал код. “Информации нет”.

К черту все это. Теперь и Портер путает. Или нашел материал, которым не хочет делиться? А может, Бюро и до него добралось? Все может быть. Хотя… Если Льюин недоволен назойливостью прессы, то при чем здесь Бюро?

Воронцов локтем смахнул с пульта лист бумаги, поднял его и прочитал: “Мистер Воронцов, наш разговор остается в силе”. Отпечатано, судя по слегка западающему “о”, здесь же.

Воронцов скомкал лист и пошел варить кофе.

* * *

“Для чего мы? — думал Воронцов. — Нелепый вопрос. Ведь не для суеты же все мы существуем? А что есть в нашей жизни, кроме суеты? Смысл ищешь в юности. Потом просто живешь. К старости, впрочем, наверно, опять возвращаешься к этому вопросу. И ничего не получается с ответом — как и у всех прочих испокон века.

Так чего же хотел Портер? Он прагматик, как все здесь. Вечными вопросами они себя не обременяют. Не мог в погоне за Льюином прагматик Портер задаться вопросом о смысле сущего. Написать просто так он тоже не мог — должен был понимать, что вопрос поставит меня в тупик. Значит, сделал это сознательно. Зачем? Либо… От того, как я отвечу, зависит и исход дела Льюина.

Нет, здесь тоже что-то не так. Портера не интересует мой ответ, иначе он оставил бы код и время следующей связи. И в результате я сижу и мучаюсь над вопросом, на который никто не знает ответа.

Наверно, есть смысл в том, что Портер спросил о человечестве, а не о человеке. Жизнь одного человека сейчас действительно зависит от того, будет ли жить человечество…

Сейчас я брошу это занятие, потому что нет времени сидеть и мудрствовать, нужно действовать. Счастливое мгновение, когда думаешь о мире, как о целом, пройдет, и вернуть его не удастся. Может, я потому и не пойму ничего, что упускаю это мгновение, не стараюсь додумать до конца. Спрошу у Портера при встрече. Как обычно: если кто-то знает ответ, пусть поделится. Но и Портер не знает. Ни к чему все это. Что-то с ним случилось. Что?”

* * *

“Алексей Аристархович! Ваша занятость феноменом Льюина не должна отвлекать от других дел. Мы дали сегодня информацию ТАСС о положении на юге Африки, но нужен комментарий. Не политический, а сообщение о том, какое впечатление взрыв произвел в Нью-Скопе.

Относительно Льюина. Получен комментарий специалиста-теоретика. У нас в Серпухове и Новосибирске проводились эксперименты по вариациям гравитационной постоянной, которые дали тот же результат, что и американские. Превысить некий порог изменения не удается. Вопрос исследован плохо. Общее мнение не сложилось, есть две противостоящие школы. Одна — новосибирская — считает, что дальнейшие исследования помогут сделать изменения более существенными и даже как-то их использовать. Дело это, конечно, весьма отдаленного будущего. Вторая школа — серпуховская — считает, что манипулировать мировыми постоянными невозможно. Чтобы существенно изменить ту же постоянную тяготения, например, нужно иметь другие законы природы, то есть попросту другую Вселенную.

Дискуссия по этим проблемам сейчас ведется только на семинарах, соответствующие статьи еще не вышли из печати. Неплохо бы привести мнения и американских ученых. Однако, повторяю, не забывайте о других делах. Дома у вас все в порядке. Жена и дочь передают приветы, ждут письма”.

* * *

Телефон Сточерза не отвечал, и Воронцов отправился в пресс-центр. Первые транспорты с войсками уже улетели в Виндхук. Уточнены масштабы катастрофы. Было взорвано тактическое устройство в двадцать килотонн, старого образца, без усиленного биологического действия. Поражен обширный район, в котором, к счастью, не оказалось городов. Пострадали несколько селений. Одно из них, оказавшееся в эпицентре, уничтожено полностью. Предполагаемое число жертв — от полутора до пяти тысяч человек. Если бы ракета достигла цели, погибло бы в сотню раз больше людей, не говоря уже о том, что конфликт на юге Африки было бы невозможно остановить. Повезло? Все в пресс-центре так и считали: повезло.

Воронцов бродил по залам, смотрел на дисплеи, слушал разговоры коллег, комментировавших события иногда совершенно фантастическим образом, но все это проходило мимо сознания. Он представлял, что стоит на окраине негритянского селения, смотрит в небо и думает о красоте мира. И смысл открывается ему, он только не может облечь чувства в слова. А когда над ним что-то невыносимо и потусторонне вспыхивает, он воспринимает это как вспышку озарения. И пламя, которое мгновенно охватывает его, принимает как огонь, ниспосланный свыше. Он так и умирает, воображая, что живет…

Воронцов подумал, что это обязательно нужно дать в репортаже. Это его стиль — на эмоциях. Он избегал комментариев, выстроенных на логических схемах. Старался описывать характеры, что не всегда нравилось Льву. Главный как-то посоветовал ему попробовать себя в литературе, и Воронцов написал рассказ. Было это лет десять назад. Дал прочитать рассказ Ирине, и она, не щадя его, сказала, что эмоции в статьях — признак собственного стиля, а рассказ вторичен. Жене Воронцов верил безоговорочно, и никогда больше журналистике не изменял.

Перед экраном телевизора, показывавшего заседание Совета безопасности, народу было больше всего. Ожидали выступления представителя Намибии. Воронцов тоже остановился, почему-то ощущая неудобство, ему казалось, что все смотрят на него и говорят о нем. Он огляделся — на него действительно смотрела женщина. Воронцов узнал ее. Это была Стоун, он видел ее в пресс-клубе с Портером. Воронцов поднял руку, но женщина отвернулась. С ней заговорили, она ответила и больше не обращала на Воронцова внимания. Он решил подойти к мисс Стоун при первой возможности.

Началось выступление намибийца, и народу в зале стало столько, что Воронцов потерял мисс Стоун из вида. Он начал пробираться к выходу и столкнулся с ней в дверях.

— Нужно поговорить, — сказала мисс Стоун вместо приветствия.

— Пойдемте в кафе, — предложил Воронцов.

— Нет… Вы будете у себя через… скажем, полтора часа? Я позвоню вам.

Разговор занял полминуты. Мисс Стоун повернулась к Воронцову спиной. Он был удивлен лишь в первый момент. У нее есть информация от Дэви, а говорить в толпе она не желает. Могла бы, однако, хотя бы намекнуть.

Воронцов получил в холле видеокопию выступления, наскоро перекусил в кафе — знакомых репортеров здесь не было — и отправился к себе. По дороге пытался разобраться в двух вещах сразу: мог ли риторический вопрос Портера возникнуть после анализа опросного листа фирмы “Лоусон” и был ли утренний визитер на самом деле агентом Бюро.

Оставив машину на стоянке, Воронцов перешел улицу, и в этот момент его окликнули. Кто-то махал рукой из бледно-розового “понтиака”. Машина рванулась, едва Воронцов опустился на сиденье рядом с водителем. Это была мисс Стоун. Ехали молча. Воронцов предоставил инициативу женщине, внимательно смотревшей на дорогу и не обращавшей внимания на пассажира. У заправочной станции они пристроились в хвост большой очереди.

— Что вы сделали с Дэви? — услышал Воронцов.

На мгновенье он растерялся. Женщина была на пределе — он только сейчас это заметил. Подумал, что если не даст четкого ответа, в живот ему вполне может упереться ствол какого-нибудь небольшого пистолета.

— Я видел его в последний раз позавчера ночью, — сказал он.

— Знаю, — нетерпеливо ответила Стоун. — После вашей встречи Дэви явился ко мне и объявил, что откопал сенсацию, уезжает и даст о себе знать не позднее, чем через двенадцать часов. Он сказал, что вы, мистер Воронцов, полностью информированы. Прошло значительно больше времени. Что с Дэви, мистер Воронцов?

— Мисс Стоун, разве прежде Дэви не уезжал…

— Нет, не так. Я знаю: что-то с ним случилось, понимаете?

— Вы чего-то не договариваете, мисс Стоун, — решительно сказал Воронцов — Вам звонили? Угрожали? Что?

— Нет… А что, могли угрожать? Все так серьезно? Я — В пресс-центре, незадолго до вашего появления, кто-то за моей спиной сказал другому: “Не стоило Портеру в это ввязываться, потеряет голову. Русскому что — втравил и в сторону…” Я обернулась — толпа, ничего не поймешь… А тут пришли вы.