Екатерина Красавина - Кораллы мертвеца

• Название: Кораллы мертвеца
• Автор: Екатерина Красавина
• Жанр: Русская классическая проза

---

Катя бережно положила ожерелье и фотографию в конверт и закрыла сумку на молнию. - И куда ты? - извиняющим тоном спросил Алексей. - Куда надо, ответила Катя и поднявшись со стула, гордо вскинула голову. - Большому кораблю большое плаванье, - крикнул ей в спину Алексей, - смотри не утони в бурном море своего расследования. Будешь тонуть, позови на помощь. - И не подумаю, - не поворачиваясь, бросила на ходу Катя, - справлюсь сама.

"И чего я дура, расскандалилась? Устроила ссору на пустом месте. Нервы у тебя расшалились. Корвалольчику попить надо, валерьянки, может и посильнее лекарства купить. А то скоро на людей бросаться станешь. Как я справлюсь без Алексея? Я же привыкла во всем советоваться с ним... Дура набитая", - бичевала себя всю дорогу Катя. В метро она наступила на ногу какой-то тетке в зеленом плаще, и та, повернувшись к Кате, разразилась длинной тирадой, из которой было понятным только два слова - "лезет" и "слепая"... Остальное был заковыристый мат. Кате стало смешно и она громко расхохоталась. В ответ тетка удостоила её кличкой "малахольная", а Катя показала язык.

"Надоело все. Я наверное, действительно, строю пустые версии, делаю все не так, впопыхах. Придя домой, Катя бросилась на диван и расплакалась. "Что делать? Позвоню Лариске".

- Привет, - обрадовалась ей Лариса, - а я тебе с утра названиваю. - Я на работе была. - Я так и подумала: либо на работе, либо в беготне. - Это почти одно и тоже. - Я хочу пригласить тебя на выставку. В галерею "Фото АРТ". Помнишь, ты меня спрашивала о Никитиной. Может быть тебе будет интересно туда сходить? - Конечно! Где встречаемся? - Сейчас за мной зайдет Рома и мы пойдем все втроем.

Рома был нужен Кате как корове седло, но делать было нечего и, подавив вздох, Катя промямлила:

- Замечательно! - Я так рада, что ты не против! Давай тогда в центре зала метро "Пушкинская". - Хорошо. Во сколько? - Самое главное не сказала, - рассмеялась Лариса, - в шесть.

Стоял конец мая. Погода не баловала неожиданными сюрпризами и была ровно-прохладной, но в последние дни, грянула почти летняя жара, и москвичи облачились в легкую летнюю одежду. Просматривая свой гардероб, Катя, как всегда, впала в уныние и хандру. Все было порядком надоевшим. "Платили бы мне тысячи две долларов, я бы тогда каждый сезон полностью покупала что-то новенькое. И не на рынке, а в лучших бутиках Армани, Валентино, Шанель... Правда, говорят, что это - признак дурного новорусского вкуса. Ну и пусть, это лучше чем ходить в ... вот такой юбке. Все, звоню Ларисе, что поход отменяется, - кипятилась Катя, - одеть нечего, а Артур тоже хорош, не может мне прислать шмотки из Парижа. Развлекается там с девушками из "Лидо". Как же, без пяти минут парижанин. Ах, Елисейские поля, ночной Монмарт... написал в письме, как там здорово и красиво. А я должна со всякими дебильными Ромами ходить по выставкам. Ладно, все, - прикрикнула она на себя: - Прекрати истерику. Иди прими чего - нибудь".

Ни корвалола, ни валерьянки дома не оказалось, и Катя отправилась к соседке Вере Феодосьевне. - Валерьянки дам. Только один пузырек. Я сама прикупить забыла. - Хватит и пузырька. - Плакала вижу. Дела сердешные? Они самые. Какие же еще? - Не убивайся. Все будет хорошо. Вернется милый. Такой симпатичный, светленький. Мне самой всю жизнь блондины нравились.

"Зачем вы девушки красивых любите", - пробормотала Катя, - Спасибо. Я завтра в аптеку зайду. Что вам там купить? - Валерьянки и валидола. Подожди, сейчас деньги дам. - Какие деньги, баба Вера. Бросьте!

Рому и Ларису Катя увидела ещё издали. Лариска стояла, что-то рассказывая и заливаясь смехом. Рома был нахмуренным и небритым. Вдобавок, одет как бомж.

"С таким пугалом просто идти стыдно. Ну ладно, это Ларискины дела. А мне надо держаться подальше, чтобы не дай бог не подумали, что я - с ним". - А вот и Катя, - Лариса взяла за руку своего бой-френда и поглядела на часы, - давайте побыстрее, а то опоздаем.

Народу на выставке было много. В углу зала стоял столик, заставленный пластиковыми стаканчиками с вином и тарелками с тарталетками и фруктами. Протискиваясь к нему, Катя наткнулась на Никитину, приветливо улыбавшуюся двум журналисткам, стоявшим перед ней с диктофонами. Иногда она окидывала взглядом зал, ни на ком не останавливаясь. Катя встала сзади Никитиной и, выждав момент, когда журналистки кончили задавать вопросы, подошла к ней. Татьяна Александровна.

Никтина обернулась. - Я хочу задать вам один вопрос. - Да? - У вас было когда-нибудь коралловое ожерелье?

Кате показалось, что вся краска схлынула с лица Никитиной. - Нет, резко сказала она и повернулась к ней спиной.

Катя не успела ничего ответить; к ней подошли Лариска с Ромой. - Ты чего застряла? Мы тебя ждем-ждем. А ты... - накинулась на неё Лариса. Отвлеклась на картинки, - пробурчал Рома.

Катя посмотрела на него и покачала головой. - Значит, это её вещь...

Подруга обменялась непонимающим взглядом со своим бой-френдом и пожала плечами. - Вечно ты Катя в облаках витаешь. О чем говоришь-то? - Да так, о своем, - спохватилась Катя, - а где наши тарталетки с вином? - Ты же за ними и пошла. - М-мм. Одну минуту. - Нет уж, теперь Ромка сходит, а то ты опять надолго пропадешь! - Мне чего, я щас, - откликнулся помощник клипмейкера.

Катя безучастно рассматривала фотографии, развешанные по стенам, машинально отмечая про себя выразительность тонких одухотворенных лиц и мерцание черно-белых и мягко-коричневых тонов. Выставка называлась: "Московская фотография начала ХХ века". - Ну, как понравилось? - спросила её Лариса, когда они ехали в метро домой. - Очень, - сказала Катя и закрыв глаза, тихо рассмеялась.

* * *

Рождение долгожданного сына пробудило в Виктории нежность к Андрею. Ей казалось, что ещё немного и она полюбит этого человека, окружившего её заботой и вниманием. Виктория с упоением отдалась материнству. Видеть как растет её сын, слышать его первые гугуканья и робкие шажки стало для неё радостью и наслаждением. Эмма Ашотовна не узнавала свою дочь: Виктория превратилась в нежную заботливую женщину, в её движениях и жестах появились несвойственные ей раньше мягкость и нежность. Виктория почти неотлучно находилась при сыне, и Андрей радовался этому. Тем временем он уже стал владельцем собственного телеканала, который успешно набирал рейтинг и влияние. Андрей становился популярным человеком, и потихоньку Виктория вернулась к своим светским обязанностям. О прелестной, загадочной и обаятельной Виктории Кричевской писали газеты и популярные журналы. Она стала одной из первых светских красавиц Москвы.

Но никому Виктория не смогла бы признаться, что изнутри её разъедала скука. И ничего не помогало: ни многочисленные модные вечеринки, ни радость от общения с любимым сыном... Иногда эту скуку развеивали путешествия. Несколько раз в год Андрей и Виктория выезжали за границу, и Виктория с любопытством открывала для себя новые страны и города. Когда Павлику исполнился пять лет. Андрей предложил ей турне по Англии, в которой она ещё не была. - Я к сожалению, не могу к тебе присоединиться. Дела. А ты поезжай, отдохни.

Виктория без устали бродила по Лондону, сразу и бесповоротно попав под его очарование. Ей нравилось его основательность, неспешность, неяркие краски и удивительное умиротворение, разлитое в воздухе. Когда она вернулась, то со вздохом сказала Андрею. - Какой необыкновенно прелестный город. Вот бы поселиться в нем. - Да? А в чем дело? - спросил её Андрей - я подумаю, как это сделать - Каким образом? - Я присмотрю тебе небольшую квартирку в Лондоне. - Ой, - Виктория бросилась ему на шею, - спасибо, Андрюшенька.

Через месяц Виктория стала обладательницей трехкомнатной квартиры в престижном районе Челси и её радости не было границ. - Не забудь меня, англичаночка, - шутливо пригрозил ей Андрей, - увлечешься скачками, крикетом... - Разве я смогу вас с Павликом оставить надолго ? Ни-ког-да.

Андрей пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал.

Сначала Виктория ездила в Англию раз в три месяца, потом каждый месяц, и постепенно её визиты становились все длиннее и длиннее. Незаметно умерла Эмма Ашотовна, давно страдавшая сердцем, и похоронив мать, Виктория почувствовала себя бесконечно одинокой и несчастной. "Я вышла замуж не по любви, - с горечью думала Виктория, - и бог за это наказывает меня скукой и отвращением к жизни. Другая бы на моем месте радовалась, чего ещё надо: умный заботливый муж, милый смешной очаровательный сынишка, солидный достаток, я могу покупать себе все, что хочу в то время как многие женщины не знают чем кормить своих детей и с трудом сводят концы с концами. Ты просто дура, Виктория, - корила она себя, - смотри - высоко вознеслась больно будет падать..." Но от этих размышлений легче не становилось.

Поездки в Англию были своебразным бегством ото всех, и, прежде всего, от себя. В Англии Виктория отдыхала душой и телом, она как змея сбрасывала с себя надоевшую кожу и становилась другой женшиной. Не томно-скучающей, а живой. Она с упоением ходила по магазинам, гуляла в лондонской толпе и заходила в пабы и кафе. - Вика, так больше продолжаться не может, - говорил Андрей, смотря каждый раз потемневшими глазами на жену, возвратившуюся из Лондона. - Да? А что? - небрежно чмокала его в щеку Виктория и проходила в гостиную распаковывать чемоданы с купленными вещами.