Джудит Крэнц - Я покорю Манхэттен

• Название: Я покорю Манхэттен
• Автор: Джудит Крэнц
• Издательство: Вагриус, Гермес
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993

В романе Д. Кренц широко показана жизнь высшего делового мира Нью-Йорка, где и развиваются все жизненные события главной героини Мэкси.

Макси Эмбервилл, темпераментная, обаятельная, сменившая нескольких мужей, легкомысленная красавица, не могла смириться с тем, что главное дело ее отца – короля издательского бизнеса – погибнет из-за нечистой игры отчима. Ее неуемная энергия, живой ум и страстное желание победить приводят к успеху – ей не только удается спасти семейную компанию от разорения, но и вернуть себе любовь единственного мужчины, который был ей по-настоящему дорог.

---

– Думаю, мы не должны больше выглядеть при встрече, как близнецы, – заявила Мэкси, – если не хотим этого специально подчеркивать.

Боб Финк говорил ей, что дежурному администратору у них чересчур много платят, но этот наряд стоит по меньшей мере тысячу долларов, не считая лодочек. Интересно, сколько же ей должны переплачивать?

Мэкси окинула Джулию оценивающим взглядом. При всем сходстве та отличалась от нее небольшой грудью и узкими бедрами, что означало: в той же одежде и будучи одного с ней роста Джулия все равно должна казаться выше. Волосы у нее какого-то потустороннего цвета (смесь бордового с оранжевым, почти как у панков), гладко зачесанные и открывающие лицо, в котором есть что-то от нетерпеливой лани, – большие вопрошающие глаза, с темными обводами, нанесенными угольным карандашом; изящной формы нос, тонкие ноздри которого, кажется, вот-вот готовы задрожать; нежные очертания губ умело подчеркнуты темно-красной помадой; маленький, но твердый подбородок говорит одновременно и о робости, свойственной всем лесным зверям, и о решимости постоять за себя. Ясно, что Джулия Джейкобсон никому не позволит командовать собой.

– Но, – продолжала Мэкси, – о гардеробе мы, пожалуй, поговорим позже. Сейчас я собираюсь осмотреть свой офис. А потом мне хотелось бы, чтобы ты провела меня по редакции в качестве гида.

Джулия вскочила, загородив спиной дверь, ведущую в кабинет редактора «дядюшки» Боба Финка.

– Неужели ты собираешься туда заходить?

– А что?

– По-моему, это не самое лучшее, с чего тебе следовало бы начинать свой день.

– Неужели он так и не выкинул весь свой хлам? – всплеснула руками Мэкси. – Он же сам, черт побери, мне обещал…

– Нет, оттуда все вынесли.

– В чем же тогда дело? – вскричала Мэкси и, несмотря на протесты Джулии, открыла дверь.

Открыла – и в ужасе отшатнулась.

Комната была совершенно пуста, не считая одного старого черного кожаного кресла с треснувшим сиденьем, однако лежащий на полу ковер был завален таким толстым, в несколько дюймов, слоем наполовину истлевших листков бумаги, что все помещение казалось в десятки раз более захламленным, чем Бродвей после очередной традиционной торжественной встречи, когда проезжающего по центральной улице героя осыпают серпантином из кусочков телеграфной ленты. Боже, а что это там по углам? Неужели паутина? Да-да, самая настоящая! Выходит, в Нью-Йорке на самом деле водятся пауки? А стены? Теперь, когда из комнаты вынесли все девять столов «дядюшки» Боба, стало видно, как они заляпаны и засижены мухами. Тут и там по стенам тянулись старые ржавые разводы самой причудливой формы от протечек, внизу валялась кусками отвалившаяся штукатурка и прочий мусор. Окна были настолько грязными, что в комнату почти не проникали лучи солнца, а те, что все же умудрялись сделать это, становились жалкими и блеклыми.

– По крайней мере, в «Больших надеждах» у Диккенса мисс Хэвишем ставила мебель, чтобы поддерживать паутину, – очнувшись от первого шока, проговорила Мэкси.

– Когда начали двигать последний, редакторский стол, он не выдержал и развалился, – сообщила Джулия.

– Нет, наверно, на свете такой щетки, такого пылесоса или еще какого-нибудь способа, чтобы хоть немного расчистить эту… Даже не знаю, какое слово подобрать, – в отчаянии произнесла Мэкси.

– Ничего, всегда можно положиться на материальный интерес, – произнесла Джулия так, словно давно все обдумала.

– Интерес? – ужаснувшись, переспросила Мэкси. – Ты что, уж не меня ли хочешь заинтересовать?

– Ну что ты, в таких нарядах, как наши… Я имею в виду Хэнка, парня из твоего дома. Его всегда крайне стимулирует то, что кладут ему на лапу. У тебя есть с собой полсотни баков?

– Наличными?.. Не думаю. А если я дам ему с кредитной карточки?

– Ладно, я тебе одолжу. Вернешь завтра.

– Действуй, Джулия! А сейчас давай выйдем отсюда. А то я больше тут не выдержу.

– Как скажешь. Ты же босс.

– Да? Да! Ну и где, по-твоему, босс может присесть, чтобы обсудить будущее «Бижутерии и бантов» со своими штатными сотрудниками?

– Но у тебя их нет, Макси.

– А ты?

– Я не в счет. Деньги одолжить – это пожалуйста. Но не более того. Я здесь на время и, видит Бог, попасть в штат вовсе не стремлюсь.

– Ну хорошо, а сделать вид, что стремишься, можешь? До конца недели. Зато потом, когда пойдешь искать новое место, в реестре у тебя будет одной работой больше.

– А я вообще не собираюсь указывать «Би-Би» в своем реестре. Но, если тебе так хочется, можешь считать меня редактором-консультантом и поручить мне сбегать купить нам по чашечке кофе, чтоб мы немного подбодрились. Кофеварку можешь не искать, она давно сломана.

– Ближайшее кафе?

– Прямо под тобой.

– Джулия, – начала Мэкси серьезно, облокотившись на стол, – а ты никогда не задумывалась над тем, какие возможности открываются здесь перед тобой? Возьми рок-группы, ведь во всем мире они прямо с ума сходят по всяким там финтифлюшкам в одежде. Сколько золотой тесьмы, разных галунов и прочего им требуется. Тонны! Да любая их тряпка нуждается в отделке. Все опять увешаны медалями. Накладные плечи снова вошли в моду. Вот хоть Клод Монтана. Только подумай о его плечах. Или это увлечение майками? Разве вся панковская мода не сводится, в сущности, к необычности отделки? А возьми вечерние туалеты в нынешнем сезоне… Если там нет блесток, забудь про них. Модели Сони Рнкель – сплошь отделка, и больше ничего. Да мы могли бы посвятить целый номер рукавам с буфами Джоан Коллинз.

– Хм…

– Что это означает?

– А то, что я здесь всего две недели. Пришла сюда потому, что предложение работать помощником редактора в «Мадемуазели» в последнюю минуту лопнуло. Но я прекрасно знаю, кто все еще подписывается на «Би-Би». Это твой рекламодатель мистер Лукас, для которого самое главное – продать свои пять тысяч ярдов бисерной отделки, и мистер Шпилберг, торгующий бахромой. Таких, как они, вряд ли заинтересуют рукава Коллинз. Они, скорей всего, не заметили бы ее даже на обложке в голом виде. По-моему, этот журнал, если он вообще чему-то и посвящен, то бизнесу, а не моде. Те же Шпилберг и Лукас, если их заинтересует мода как таковая, в любой момент могут обратиться к «Женской одежде». Так уж повелось, и ты навряд ли что-нибудь тут изменишь.

– Хорошо, тогда нам надо расширять подписку, чтобы привлечь новых читателей, у которых другие вкусы, чем у Лукаса и Шпилберга.

– Не нам, Мэкси, а тебе, – не уступала Джулия. – Тебе.

– Это уже проблема завтрашнего, а не сегодняшнего дня, – Мэкси постаралась смягчить разногласия. – Пока что расскажи лучше немного о себе. То, что считаешь нужным сама.

– Мне двадцать два. В прошлом году окончила Смитколледж. Матери всегда хотелось, чтобы я получила навыки секретарского дела – на всякий случай, мало ли что в жизни бывает. Все женщины в нашей семье на протяжении трех поколений обладали такими навыками, но вот воспользоваться ими довелось только мне. Не от хорошей жизни, понятно. Через пару недель я перехожу в «Редбук» помощником заместителя редактора по отделу моды.

– Ты родом не из Нью-Йорка? – с любопытством спросила Макси, явно под впечатлением от твердой деловой хватки и самоуверенности своей визави.

– Нет. Из Кливленда. Отец – нейрохирург, мать – преподавательница английской литературы в университете. Она специалист по Вирджинии Вульф и группе Блумсбери. Сестра пишет докторскую по французскому и философии, чтобы иметь возможность учить разным премудростям из Паскаля, Монтеня и Вольтера – неясно, правда, кого именно. Брат – архитектор-планировщик, помощник мэра Кливленда. У родителей я одна такая неудачливая.

– А из-за чего? – изумилась Мэкси, решив, что все дело в окраске волос Джулии: все остальное в ней не могло не впечатлять.

– Я фанатка моды. В семье Джейкобсонов никто не считает моду настолько важным делом, чтобы тратить на нее свою жизнь. Занятие легкомысленное, плохо оплачиваемое и не расширяет умственный кругозор, так они считают.

– Но это же четвертая или пятая по прибыльности отрасль индустрии?

– Они индустрию тоже не жалуют.

– Да… бостонский снобизм.

– Одна часть нашей семьи как раз там и живет. И по сравнению с ними кливлендские Джейкобсоны выглядят как вульгарные продюсеры телевизионных игровых шоу.

– Я, например, даже средней школы не закончила, – произнесла Мэкси.

– Поэтому тебя и послали в «Бижутерию»? Чтоб ты почувствовала на своей шкуре, что бывает с теми, кто не кончал школу?

– Нет, меня никто не посылал. Я сама так решила. И от своего решения не откажусь, – твердо отрезала Мэкси.

– Не понимаю. Ведь у Эмбервиллов столько других изданий, кроме жалкого «Би-би». Я бы на твоем месте выбрала «Стиль».

– Давай поговорим о модах в одежде, – предложила Мэкси. Джулия ей нравилась, но обнажать перед ней свою душу и удовлетворять ее любопытство она тем не менее не собиралась. Слишком много чувств тут сплелось, слишком сильна была ее любовь к отцу, чтобы объяснить это в нескольких словах.