Юлиус Белох - Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

• Название: Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной
• Автор: Юлиус Белох
• Жанр: История

---

Точно так же практические потребности должны были вызвать развитие землеведения. О научной разработке этой отрасли знания, конечно, еще не могло быть речи, пока не была признана шаровидность нашей планеты; но ионийцы уже очень рано сделали попытку воспользоваться тем геогра­фическим материалом, который накоплялся у них благодаря торговым сношениям. Уже Анаксимандр в VI столетии на­чертил на основании этих известий географическую карту, а Гекатей из Милета около эпохи Персидских войн составил описание Земли, — древнейшее географическое сочинение, о котором до нас дошли сведения; оно сделалось впоследствии образцом для всех подобных работ древности. По этим иссле­дованиям, населенная Земля (ойкумена) представляла круг­лый остров, омываемый со всех сторон морем, Океаном; в середине лежала Греция, и центром являлись, вероятно, со­гласно древнему мифологическому представлению, Дельфы. Средиземное море делило этот остров на северную половину, Европу, и южную, которая, в свою очередь, Нилом и Аравий­ским заливом делилась на два квадранта, Ливию и Азию. Замкнутость Средиземного моря была установлена, и его бе­реговая линия известна в главных чертах; по крайней мере знали, что Малая Азия, Греция и Италия суть полуострова. В частности же, очертания берегов представляли себе, конечно, очень неверно и имели лишь весьма скудные сведения о внутренних странах континентов.

С тех пор, как был открыт доступ в Египет и заселено северное побережье Черного моря, греки должны были знать, что в северных странах господствует более холодный, в южных — более теплый климат. Точно так же они замети­ли, что характер флоры и фауны обусловливается климатом, а некоторые ученые стали даже объяснять влиянием клима­тических условий различие между отдельными народами в отношении строения тела и умственных способностей. Ко­нечно, объяснить причины, обусловливающие климатиче­ские различия, география не была в состоянии, пока она от­казывалась принять учение о шарообразности Земли; выска­занное Анаксагором и, вслед за ним, Геродотом мнение, будто зимние бури заставляют солнце удаляться на юг, представляет лишь жалкую попытку разрешить эту задачу. Правильное объяснение дал около этого же времени, исходя из космогонической теории пифагорейцев, Парменид в сво­ем учении о поясах; но он зашел слишком далеко, предпо­ложив, что тропический и оба северных пояса совершенно необитаемы. Наконец, всеобщее признание шарообразности Земли должно было произвести полный переворот в области географии, всеми последствиями которого наука воспользо­валась, впрочем, только в александрийскую эпоху.

Из биологических наук обыкновенно прежде всего на­чинают заниматься, ввиду ее практической пользы, медици­ной; это наблюдается даже у тех народов, которые вообще еще лишены понятия о науке. В древности Египет считался классической страной медицины, и уже „Одиссея" прослав­ляет египетских врачей. Между тем дошедшие до нас остат­ки египетской медицинской литературы вовсе не оправдали этой славы; напротив, они показывают, что египетская ме­дицина представляла не что иное, как соединение темного суеверия с грубым опытом. Таким образом, греческая меди­цина еще в большей степени, чем астрономия или математи­ка, является самостоятельным созданием греческого ума.

Первобытный человек видит в болезни действие сверхъестественных сил и соответственно этому старается охранить себя от нее также при помощи сверхъестественных средств — жертвоприношений, молитв и заклинаний. Вве­дение к „Илиаде" описывает нам чуму в греческом лагере: никому не приходит в голову обратиться за советом к вра­чам, а спрашивают прорицателя и по его приказанию стара­ются умилостивить гнев Аполлона. Страждущие искали об­легчения преимущественно в храмах бога-целителя Асклепия; больные ложились спать в храме, и по снам, которые посылал им бог, жрецы определяли природу болезни и на­значали лекарства. Исцеленные обыкновенно вешали в хра­ме дощечки, на которых была начертана история их исцеле­ния.

Хотя и здесь не обходилось без грубого суеверия, но своим первоначальным развитием греческая медицина все-таки была обязана именно храмам Асклепия, особенно зна­менитым святилищам Коса и Книда, где масса постоянно стекавшихся туда больных представляла обильный материал для наблюдения болезней. Как и все искусства в древней­шую эпоху греческой истории, искусство врачевания было наследственным в известных фамилиях, которые обыкно­венно вели свое происхождение от самого бога-целителя Асклепия. Таких потомков Асклепия мы находим уже в „Илиаде" в лице Махаона и Подалирия, врачей греческого войска, осаждавшего Трою. Анатомические познания греков уже в эту эпоху были довольно значительны, хотя заклина­ние волшебными формулами все еще составляло необходи­мую часть терапии. В течение следующих веков собран был богатый запас медицинских сведений, который посредством устной передачи переходил от учителя к ученикам. Таким путем врачебное искусство достигло сравнительно высокой степени развития. Уже царь Дарий имел у себя на службе греческого врача, Дамокада из Кротона, который своим ис­кусством затмил знаменитых египетских врачей. Гиппократ также отзывается с большим уважением о заслугах своих предшественников. Со времени Персидских войн начала развиваться и медицинская литература, которая скоро дос­тигла значительных размеров.

Между медицинскими школами, возникшими в эту эпо­ху, одной из самых выдающихся была кротонская, к кото­рой, кроме упомянутого уже Дамокада, принадлежал пифа­гореец Алкмеон во второй половине V столетия. Затем сле­дует книдская школа, самым знаменитым представителем которой был Эврифон, один из древнейших медицинских писателей; из нее же вышел и Ктесий, бывший в конце V и начале IV столетия лейб-медиком персидского царя Артак­серкса. Но все другие школы затмила косская с ее великим представителем Гиппократом (460—377 гг.). Сочинения, вышедшие из этой школы, легли в основание всего даль­нейшего развития медицинской науки, и почти исключи­тельно им мы обязаны нашими сведениями о греческой ме­дицине V и IV веков.

Вера в сверхъестественные причины болезней была те­перь совершенно оставлена врачами. В собрании сочинений гиппократовой школы нигде не упоминается о заклинаниях и волшебных средствах, нигде не встречается даже намека на посещение храмов Асклепия. До чего это суеверие поте­ряло всякий кредит также в глазах образованных людей, до­казывает Аристофан, который в своей комедии „Плутос", выставляет инкубацию на осмеяние зрителей. С большим тактом высказывается об этих вопросах Гиппократ при опи­сании господствующей у скифов болезни, которую послед­ние приписывали действию богов. „И мне, — говорит вели­кий врач, — эта болезнь кажется божественного происхож­дения, точно так же, как и все остальные болезни; ни одна не зависит от бога или от человека в большей степени, чем дру­гая, а все одинаково божественного происхождения. Но ка­ждая болезнь имеет свою естественную причину, и без есте­ственной причины вообще ничего не случается" Даже на душевные болезни смотрели с этой точки зрения.

Основу всякой медицинской науки составляет знание человеческого тела. Правда, религиозные предрассудки бы­ли еще слишком сильны, чтобы допустить вскрытие челове­ческих трупов иначе как в исключительных случаях; тем не менее ученики Гиппократа обладали довольно обширными познаниями по анатомии и физиологии, хотя мы, конечно, не должны прикладывать к ним мерку современной науки. Так, например, они совершенно не знали, что ощущение и дви­жение обусловливаются деятельностью нервов; мозг пред­ставлялся им, и даже еще Аристотелю, холодной массою, предназначенной для того, чтобы притягивать к себе излиш­нюю слизь, вырабатываемую в теле. Впрочем, единичные физиологи держались уже правильного взгляда, особенно кротонский врач Алкмеон, которому поэтому принадлежитвыдающееся место в истории медицины. Представления о сосудистой системе также были, конечно, очень несовер­шенны, да и вообще кровообращение осталось неизвестным древности.

При таких условиях и ввиду отсутствия всяких оптиче­ских и химических пособий не могло быть и речи о научном исследовании патологических процессов. В книдской школе господствовала запутанная казуистика, которая признавала бесчисленное множество болезней и для каждой имела спе­цифическое средство. Гиппократ, напротив, полагал, что лучший врач — сама природа. Поэтому заботы учеников Гиппократа были направлены главным образом на то, чтобы поддерживать процесс естественного исцеления; но где было нужно, они не останавливались и перед энергичным вмеша­тельством. „Чего не излечивают лекарства, то излечивает железо; чего не излечивает железо, то излечивает огонь, а чего не излечивает и огонь, то вообще неизлечимо", — гла­сит известное правило этой школы. Действительно, хирур­гия достигла уже сравнительно высокого совершенства; только ампутаций еще не решались делать, так как перевязка сосудов, важнейшее из кровоостанавливающих средств, еще не была известна.