Франц Меринг - История войн и военного искусства

• Название: История войн и военного искусства
• Автор: Франц Меринг
• Жанр: История

---

Но совершенно по другим причинам ей было все же значи­тельно легче, чем французскому королю или германскому им­ператору, выработать дельных офицеров. В Пруссии не было могущественной, богатой аристократии, а лишь бедное много­численное юнкерство, возникшее из тех элементов, которые когда-то, на службе у императорского маркграфства, отвоева­ли у славян Ост-Эльбские провинции. Это низшее дворянство, на которое феодалы вне Пруссии смотрели с большим презре­нием, было, как класс, достаточно сильно, и против его жела­ния король ничего не мог поделать, но над некоторыми из них, несмотря на их количество, он все же имел значительную власть. Имелось большое количество бедных дворян, считавших, что «королевский хлеб самый вкусный». У этих протестантских дворян не было возможности получать обеспечение и синекуры у секуляризованной церкви, так как эти средства удерживались для заслуженных офицеров.

Непозволительным обобщением совершенно единичных яв­лений являются рассказы, будто прусские короли насильно принуждали дворянство к военной службе. Это было лишь вначале и только в Восточной Пруссии, дворянство которой не хотело вначале присоединиться к прусскому владычеству. Но это продолжалось недолго; уже племянник того самого Калькштейна, которого курфюрст Фридрих-Вильгельм казнил, как изменника, сделался военным воспитателем кронпринца, будущего короля Фридриха.

Когда этого короля выставляют классическим защитником прусского военного государства, то прежде всего следует вспом­нить о том, что офицерский корпус был составлен тогда из низ­шего дворянства. В сражении под Прагой однажды наследный принц Шонейх-Каролят командовал конницей, но в первый и пос­ледний раз произошло то, что владетельный князь получил круп­ное военное назначение от короля Фридриха. Этот король питал глубокое недоверие даже к низшему дворянству, если оно было хоть несколько зажиточно. Однажды он ответил графу Шуленбургу, желавшему сделать своего сына офицером, что он отдал приказание не принимать в офицерский корпус графов: «Если ваш сын хочет служить, то ему не для чего графство... В случае если произойдет чудо и из графа выйдет что-нибудь путное, то ему не понадобится ни его титул, ни рождение; это просто вздор. Все зависит от его личных достоинств».

Подобным же образом высказывал король свое отрицатель­ное отношение к богатому и знатному офицерству.

Особую любовь проявлял он к так называемым панкам, мел­копоместному кошубскому дворянству, часто жившему несколь­кими семьями под одной крышей у польской границы, почти на положении поляков. Он открыл для этого дворянства в Стольпе и Кульме специальные кадетские школы, чтобы обучить «господ юнкеров» чтению, письму и счету, так как знание этих неслож­ных искусств было необходимо для вступления в Берлинский кадетский корпус. Из этих глухих лесов король извлек немалое количество военных начальников, отличившихся при нем или при его наследниках. В деревне Большой Густков, недалеко от Бютова, в «голубой стране» обитало на одном из бесчисленно-раз­дробленных кусочков земли семейство фон Яркен. Один пред­ставитель этого семейства, не могший уже более кормиться на своем жалком участке, сделался пастором в бедной приморской деревушке, и внук этого «голодного пастора», сын дочери ремес­ленника, оказался впоследствии генералом Йорком, известным героем Таурогена; его официальная биография рисует его, ко­нечно, совершенно иначе — отпрыском английского дворянско­го рода, один из членов которого эмигрировал якобы во времена Кромвеля как верный приверженец Стюартов, в то время как дру­гой процветал на старой родине в лице графа фон Хардвига. Пе­ред нами опять пример чистейшей штукатурки.

Внутри набранного таким образом офицерского корпуса господствовала до известной степени демократическая органи­зация. Вступивший должен был отбыть 20 лет суровой службы с жалованьем от 10—14 талеров в месяц; затем выручала рота, которая давала ему возможность в течение 10 лет составить небольшое состояние, с которым он мог спокойно пойти на от­дых в свой майорский угол. Достижение звания майора стояло в зависимости от количества прослуженных лет и являлось бес­спорным принципом, который не мог нарушить даже и король; однако и в более высоких командных должностях выслуга лет имела свой весьма трудно нарушаемый порядок. Правда, в труд­ное время Семилетней войны король не раз объявлял, что при назначении полковников он не будет считаться с количеством прослуженных ими лет, что если бы он знал в своем войске ка­кого-нибудь поручика, который обладал бы достоинством прин­ца Евгения Савойского, то он тотчас произвел бы его в генерал-фельдмаршалы. Но на практике ему было очень трудно провес­ти этот принцип. Когда вскоре после этого объявления он хотел одного генерала, которому он особенно доверял, назначить на­чальником других генералов, бывших старше его по службе, ему пришлось назвать этого генерала чем-то вроде «диктатора на манер римских времен». Насколько эта мера оказалась удач­ной, трудно судить, так как новый «диктатор» через несколько дней после этого был разбит наголову русскими.

Вообще, генералитет, как это признавал и сам король, был самой слабой стороной этого офицерского корпуса, и причина этого скрывалась в очень слабом образовании, которое получа­ли офицеры. Правда, современный фельдмаршал фон дер Гольц, когда он еще был майором генерального штаба, уверял, что фридриховский офицер являлся самым образованным предста­вителем немецкой нации, но в течение целого поколения на­шелся лишь один последователь этого смелого утверждения, а именно, буржуазный поклонник милиции Блейбтрей. Старый Беренхорст, знавший фридриховское прусское войско как его современник вдоль и поперек, рассказывал весьма красочно в своих «Заметках о военном искусстве», что при вступлении на

престол короля Фридриха для офицеров самая военная терми­нология являлась загадкой за семью печатями. Когда был полу­чен приказ двигаться колоннами, смелые вояки рассуждали: «Что же такое значат колонны?» И так как они не могли решить этой загадки, то они успокоились на следующем: «Так вот, я буду следовать за тем, кто идет впереди меня, куда он — туда и я». Фридрих, по крайней мере, заботился все же о военном образо­вании офицеров, но результаты, получившиеся от этого, очень мало удовлетворяли даже и его самого.

Несомненно, среди прусского войска встречались некото­рые высшие офицеры, которые по-современному были обра­зованны и даже высокообразованны, как, например, фельдмар­шал Шверин, но таких было очень мало. Даже генерал Винтерфельд, которого называют начальником королевского генерального штаба, принадлежал к тем людям, о которых го­ворят: «Деревенский учитель передал ему всю полноту своих знаний». Сам Винтерфельд признавал, что он гораздо больше­му научился от одного старого сержанта, чем от кандидата в пасторы, обучавшего его по поручению отца. Прекрасными образчиками высшего офицерства были генерал Бланкензее, про которого король сказал, что если он умрет, то вряд ли кто это заметит, или фельдмаршал Мориц фон Дессау, которого старый Дессау, его отец, ничему не обучал, желая, очевидно, испытать, что может сделать природа из его любимого сына. Однако все же после смерти Шверина и Винтерфельда, погиб­ших в первый же год Семилетней войны, стал ощущаться недо­статок в генералах, которым могло бы быть поручено само­стоятельное командование; даже знаменитый кавалерийский генерал Зейдлиц, не говоря уже о еще более популярном Цитене, не доросли еще до этой задачи.

Недостаток дельных генералов заставил короля поручать от­ветственное командование, которое он тоже сам не мог вести, или принцам своего собственного дома, или же принцам других княжеских домов, зависимых от него, как, например, Брауншвейг и Дессау. Но и это средство имело свои тернии, так как, несмотря на заботливый выбор, он не всегда мог найти прирож­денного героя, и кроме того, у него было слишком много той подозрительности, которая заставила когда-то испанского коро­ля подозревать даже своего собственного брата. Фридрих так безжалостно преследовал моральными шпицрутенами своего брата и наследника престола, оказавшегося неспособным к само­стоятельному командованию, что принц умер от горя еще в срав­нительно молодых годах. Этот пример имел очень устрашающее

влияние. Другой высокорожденный командующий герцог Брауншвейг-Баверн, проигравший однажды дело, сбежал от своего вой­ска при одном известии о приближении короля и вместе со своим слугой сдался в плен кроатам — во всей военной истории извес­тен лишь один подобный случай. Лучше всего характеризует это недоверие короля, сохранившееся у него со времен кондотьерства, выпущенный им дворцовый декрет, по которому ни один принц королевского дома не мог достигать высших военных дол­жностей. Когда король Вильгельм осенью 1870 г. произвел в фель­дмаршалы кронпринца и принца Фридриха-Карла, он особенно подчеркнул: «Это первый подобный случай в нашем доме».