Антоний Сурожский - Труды

• Название: Труды
• Автор: Антоний Сурожский
• Издательство: Практика
• Жанр: Религия: христианство
• Год: 2002
• ISBN: 5-89816-033-7

Эта книга – самое полное из издававшихся когда-либо собрание бесед, проповедей и диалогов митрополита Сурожского Антония. Митрополит Антоний, врач по первой профессии, – один из наиболее авторитетных православных богословов мира, глава епархии Русской Церкви в Великобритании. Значительная часть текстов публикуется впервые. Книга снабжена обширной вступительной статьей, фотографиями, многочисленными комментариями, библиографией, аннотированным указателем имен и тематическим указателем. Книга предназначена самому широкому кругу читателей: не только православным, но каждому, кто хочет и готов услышать, что имеет сказать Православная Церковь современному человеку.

---

Вот один пример притчи: это подобие, это что-то, что похоже на событие, к которому относится. Но оно представлено таким образом, что тот, кто слышит, может слушать открытым умом, открытым сердцем, не замыкаясь, не обороняясь, не предпринимая ничего для того, чтобы оказаться правым и не быть раненым. Это один тип притчи, который мы встречаем то тут, то там, чаще в Ветхом Завете, чем в Новом.

Затем есть притчи, которые как будто говорят об одном, на самом же деле говорят о чем-то несколько ином, так что вы обращаете внимание на то, что очевидно, и до вас доходит менее очевидное, если только вы дадите себе время поразмыслить или ваш внутренний опыт так отзовется на притчу.

Пример, который приходит мне на ум, это притча о Страшном суде – овцы и козлища в Евангелии от Матфея (Мф 25:31-46). Мы постоянно думаем о ней, говорим о ней как о притче, относящейся к Суду. На самом же деле Суд только обозначен, эта притча, так сказать, лишь ставит вопрос, проблему. Потому что по сути дела там говорится: одни люди окажутся правыми, другие – неправыми, одни пойдут по одну сторону, другие – по другую. Это – юридический, так сказать, аспект, но суть проблемы бесконечно более важная, потому что суть вот в чем: ты накормил голодного? ты одел нагого? ты принял под свой кров бездомного? ты посетил больного? ты согласился разделить унижение, позор своего друга и навестил его в тюрьме? И кроме того, есть в этой притче другое измерение; если задуматься на мгновение, мы видим, что ни в какой момент эта притча о Суде не обращается к нам с вопросом: а теперь скажи – во что ты верил? верил ли ты в Бога? верил ли ты во Христа? верил ли ты в то, в это? соблюдал ли ты обряды синагоги, храма, какой-либо церкви или что бы то ни было? Ни один вопрос не ставится на этом уровне, и вся проблема представлена так, я ее прочитываю так (вы, может, читаете ее иначе, но я пытаюсь поделиться с вами тем, как я сам ее читаю), вся суть в том: ты был человечным? Если ты был нечеловечным, то тебе нет места в Царствии Божием. Если ты был человечным, тогда тебе есть путь войти в дальнейшие отношения с Богом, Который сотворил этот мир, включая и тебя, и Который согласился в Свою очередь стать человеком, стать одним из нас и дать нам пример, как жить, с какими чувствами жить и каким быть.

Затем есть притчи, которые делают явным другой аспект вопросов, вещей, созревающих внутри нас и еще не ставших вполне ясными, вопросы эти еще не всплыли на поверхность. Эти притчи заставляют нас увидеть другое измерение вещей. Я сейчас имею в виду притчу о сеятеле (Мк 4:3-20). Во-первых, это очень ясная картина. Вы помните рассказ: сеятель вышел сеять, и одно семя упало на камень, другое в тернии, что-то попало на дорогу, что-то на добрую почву. Само по себе все тут ясно, это ясный вызов, и вызов вот в чем: ты – кто? Или вернее: я – кто? И мы даже не можем сказать: я – та или другая почва; единственное, что мы можем сказать: сегодня я каменный, сегодня я восприимчив, сегодня все тернии во мне не дают взойти чему бы то ни было. И я помню, как отец Александр Туринцев, старый священник в Париже, как-то сказал мне: в этом-то и смысл ежедневного чтения Евангелия. Сегодня я каменный, сегодня я – словно утоптанная дорога, а завтра я, быть может, окажусь плодородной почвой. А раз так, то, если я стану ждать, пока окажусь плодородной почвой, я могу и упустить момент. Потому что только тогда, когда семя брошено, мы видим, куда оно упало. И тогда можно ставить себе дальнейшие вопросы: что значит быть каменной почвой? что значит быть придорожной полосой, где все ходят и затаптывают семя? какие тернии удушают семя? Вот еще один шаг вперед в том, как можно рассматривать эту притчу.

Но когда Христос произнес эту притчу, апостолы ничего не поняли, они так и спросили: а что это значит? И это случается с нами все время, не в отношении евангельских притч, потому что их мы читали, нам их разъяснили, но во множестве случаев, когда жизнь состоит из притч, из ситуаций, которые – вызов для нас, а мы даже не замечаем этого; или вызов брошен нам на одном уровне, а если мы внимательны, то начинаем обнаруживать новый уровень, новую глубину.

Вероятно, существуют и другие подходы к притчам. Я всего лишь хотел указать некоторые типы ситуаций, но само слово, «притча» по-гречески, означает «сравнение», но такое сравнение, которое богаче простой иллюстрации, сравнение, которое охватывает более широкую область, чем просто иллюстрация. Я не собираюсь углубляться в очень сложные предметы, но слово «притча», parabol, и математическое понятие «парабола» – одно. Я не собираюсь говорить о математическом аспекте, потому что это выше моих способностей, возможно, и ваших. Парабола в пространстве – это причудливая фигура, созданная пересечением конуса какой-либо касательной плоскостью. Это не совсем просто понять, но подумайте, что случается с колесом, хрупким металлическим ободом: оно круглое, имеет центр, у вас целое колесо. Если вы станете сжимать его с двух сторон, оно превратится в овал, оба конца которого – полукруги, каждый со своим центром, у колеса появилось два центра, так что, когда вы смотрите на один из них, другого для вас нет. И если продолжать сжимать – я прошу прощения, что представляю вещи гораздо сложнее, чем говорит о них Евангелие, – случится то, что ваше колесо сломается вот так, обе половины вытянуты и заканчиваются полукругом. Но здесь представляет интерес – и это же относится к параболе, о которой я упомянул, – то, что в какой-то момент есть центр полукруга, но вдоль прямой, уходящей в бесконечность, следуя этой прямой, можно обнаружить другое место, и еще другое, и еще, и еще, где был другой полукруг – и исчез.

Именно это и происходит с притчей: вам предлагается что-то совершенно ясное: рассказ о дрожжах (Мф 13:33), рассказ о последнем Суде (Мф 25:31-46) или еще о чем-то. И можно сосредоточить все свое внимание на этом и сказать: а, теперь мне все понятно! А затем, по мере того как вы все ближе знакомитесь с рассказом, вы обнаруживаете в нем самые разнообразные значения, которые нельзя обнаружить простым умственным упражнением, – всякий раз это требует новой зрелости, вы отходите от очевидного, бросающегося в глаза центра и следуете линии, которая уносит вас в бесконечность Божию. Вот этим-то чрезвычайно интересны притчи Ветхого и Нового Завета, а также все притчи, которые можно прочитать в древней письменности или в восточных литературах: это рассказ, который сам по себе – всего лишь начало, это центр притяжения, с которым связано что-то другое, это отправная точка. И если оттолкнуться от этой точки и расти духовно, умственно, возрастать опытом, то открываются новые пути.

Но вот что меня очень поражает: очень и очень многие евангельские притчи заимствуют свою тему из природы. Вы, конечно, помните семя и сеятеля (Мк 4:3-20), вы помните лилии (Мф 6:28-30). И мне кажется, что это не случайно, будто Христу было просто удобно говорить о том или другом, потому что эти предметы были прямо тут, на глазах. Я думаю, что между Богом и тварным миром существует такая взаимосвязь, которая позволяет любой видимой вещи указывать на невидимое. Все видимое, все материальное имеет глубину; так можно думать на основании того, что Бог создал все, каждую вещь актом любви и создал ее такой, что она продолжает иметь с Ним связь; она – не просто «предмет», который Бог сотворил и пустил в Историю. Этот предмет имеет связь с Богом, и мы можем видеть это, потому что все чудеса евангельские свидетельствуют о том, что материальный мир может слышать Его голос и отзываться.

Возьмите все чудесные исцеления, которые мы находим в Евангелии. Причина болезни, причина, почему что-то не в порядке, – сам человек, а его больное тело – жертва. И Бог обращается, разумеется, к человеку, потому что, чтобы отношения снова стали гармоничными, перемениться должен человек, но Он обращается со словом и к тому, что мы очень часто рассматриваем лишь как инертную природу. Например, те несколько случаев, когда Христос повелевает ветру и морю (Мк 4:35-41; 6:47-51), когда приказывает лихорадке оставить тещу петрову (Мф 8:14-15), приказывает болезни уйти. На основании этого мы можем признать, что между Богом и всем сотворенным есть связь, что творческое слово, которое прозвучало когда-то и вызвало все к бытию, продолжает звучать и все, что создал Бог, сохраняет способность слышать, и понимать, и внимать Ему. Это становится еще более явно, проявляется с такой силой, если подумать о Воплощении. Бог воспринял человеческую природу, но это же означает, что Он принял на Себя, соединил со Своим Божеством материальность этого мира, потому что все мы состоим из тех же атомов и частиц и всего, что тварно. И Христос, став человеком, сроднился как с самой великой галактикой, так и с малейшим атомом и со всеми нами в нашей материальности.

И значит, когда Христос говорит конкретными образами, это не просто образы. Он говорит нам: взгляни на мир, который Я создал – он связан со Мной такой связью, которой ты уже не чувствуешь, ты ее больше не видишь, ты ее не воспринимаешь больше, а между тем мир находится в такой связи со Мной, что способен слышать Мое слово, отзываться на него. И чудо, в отличие от волшебства, не есть акт насилия – это акт высвобождения природы, или человека, или тела, которое подпало под рабство зла и становится свободным.