Нора Робертс - Любовь Лилы

• Название: Любовь Лилы
• Автор: Нора Робертс
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Серия Норы Робертс «Женщины Калхоун» повествует о четырех сестрах — Кэтрин, Аманде, Лиле и Сюзанне — и их тете Коко, которые живут в старинном особняке, построенном их предком в начале двадцатого века.

Существует семейная легенда о том, что прадед Фергус подарил своей жене Бьянке великолепное изумрудное ожерелье. После самоубийства Бьянки драгоценность пропала. Возможно, она спрятана в доме, но пока никто не видел сокровище наяву.

Вся семья принимает активное участие в поиске фамильных изумрудов, и кажется, что дух несчастной Бьянки старается помочь им и частенько приходит к женщинам Калхоун во время спиритических сеансов, горячей поклонницей которых является тетя Коко.

Третья книга серии повествует о Лиле Калхоун — самой неторопливой и мечтательной из сестер. Однажды она спасает погибающего в штормовом море незнакомца, впоследствии выясняется, что он профессор истории. Так судьба свела совершенно непохожих людей: свободолюбивую женщину, верящую в мистическую связь с прабабушкой, и неуклюжего преподавателя университета с ясным хладнокровным умом, и все же их неодолимо влечет друг к другу…

Перевод – NatalyNN, редакторы - Nara и codeburger.

---

Так что у нее есть дом, семья, интересная работа и, напомнила она себе, тайна, которую надо разгадать, — изумруды прабабушки Бьянки. Хотя Лила никогда не видела ожерелья, но вполне могла совершенно точно вообразить его, просто закрыв глаза.

Два эффектных ряда зеленых, как трава, камней, подчеркнутые ледяными бриллиантами. Блеск золота в причудливом филигранном кружеве. И капелька в нижнем ряду — роскошный пылающий изумруд в форме слезинки. Гораздо больше, чем денежной или даже художественной ценностью, ожерелье манило Лилу прямой связью с прабабушкой, история которой очаровывала ее и дарила надежду на вечную любовь.

Легенда гласила, что Бьянка, решив разорвать брак без любви, сложила в шкатулку несколько драгоценных вещиц, включая изумруды. И спрятала сундучок, лелея надежду воссоединиться со своим возлюбленным. Но мечты о счастье рухнули, и она выбросилась из окна башни, не успев извлечь сокровища и начать жизнь с Кристианом.

«Трагический конец романа», — вздохнула Лила, и все же она не всегда грустила, вспоминая прабабушку. Дух Бьянки оставался в Башнях и в этой высокой комнате, где та проводила так много часов в раздумьях о своем возлюбленном. Здесь Лила чувствовала свою близость к ней.

Они найдут изумруды, пообещала она себе. Камни предназначены им.

Это правда — ожерелье уже доставило много проблем. Пресса пронюхала о его существовании и бесконечно разыгрывала тему поиска драгоценностей. Да так успешно, что азарт охватил не только любопытных туристов и охотников-любителей за сокровищами, но и привел в их дом безжалостного вора.

Воспоминания о том, что Аманду могли убить при защите семейных документов, потому что она рискнула и попыталась не отдать преступнику возможный ключ к изумрудам, заставили Лилу задрожать. Несмотря на героизм Аманды, мужчина, называвший себя Уильямом Ливингстоном, сумел украсть полный мешок бумаг. Лила искренне надеялась, что ему достались только старые рецепты и неоплаченные счета.

Уильям Ливингстон, он же Питер Митчелл — и еще дюжина других имен — не сумеет дотянуться жадными ручонками до их изумрудов. Никогда, потому что женщины Калхоун не позволят. И Лила была убеждена, что в этот круг входит и Бьянка — такая же часть Башен, как трещины на штукатурке и скрипучие полы.

Лила в тревоге отошла от окна. Она не понимала, почему изумруды и женщина, когда-то владевшая ими, так неотступно терзали сегодня вечером ее мысли. Но Лила так же искренне верила в инстинкты и предчувствия, как в то, что солнце восходит на востоке.

Что-то должно случиться.

Она поглядела назад сквозь стекло — шторм приближался, набирая силу, — и ощутила порыв выйти наружу и встретить стихию там.

Макс почувствовал, как желудок накренился вместе с теплоходом. Яхтой, напомнил он себе. Двадцатишестифутовая красавица со всеми удобствами по всем параметрам превосходила его собственное жилище, представляющее собой тесную, небрежно обставленную квартиру рядом со студенческим городком Корнуэльского Университета[1]. Проблема заключалась в том, что этот оплот комфорта болтался на гребнях бушующей Атлантики, и две пилюли от морской болезни не произвели на организм Макса никакого усмиряющего воздействия.

Он откинул со лба темную прядь волос, но как обычно она снова упала вперед. Раскачивание судна послало в танец медную лампу над столом, но Макс старался игнорировать качку. Он действительно должен сосредоточиться на деле. Американским профессорам истории нечасто предлагают увлекательную, да еще и выгодную работу на все лето. И существовал шанс, что в результате он сможет написать книгу.

Для исследований, которые могли послужить основой будущего бестселлера, его нанял эксцентричный миллионер. Как ни странно, но таковые не перевелись.

Яхта снова накренилась, Макс прижал руку к бурлящему желудку и три раза глубоко вздохнул. Когда это не помогло, попытался сконцентрироваться на своей небывалой удаче.

Письмо от Эллиса Кофилда прибыло в идеальный момент — прямо перед тем, как Макс едва не согласился на летние занятия. Предложение было одновременно неотразимым и лестным.

Занятый ежедневной круговертью, Макс и не подозревал, что обладает репутацией в исторических кругах. Несколько хорошо принятых статей, пара наград — но все это в пределах замкнутого академического мирка, в котором Макс с удовольствием захоронил себя. Если он и является хорошим преподавателем — а он чувствовал, что так и есть, — то только потому, что получает истинное удовольствие от вовлечения в прошлое студентов, погрязших в трясине настоящего.

Макса приятно удивило, что Кофилд, непрофессионал, слышал о нем и уважал настолько, что предложил такую интересную работу.

Что может быть более захватывающим, чем пребывание на яхте, хороший заработок и возможность летнего проживания в Бар-Харборе для мужчины с таким складом ума, как у Максвелла Квартермейна, ощущающего историю в каждом клочке бумаги, предоставленном ему для изучения и сортировки.

Квитанция на дамскую шляпку, датированная 1932 годом. Список гостей на прием 1911 года. Копия счета на ремонт «Форда» 1935 года. Рукописные инструкции по изготовлению и применению растительного лекарственного средства от крупа. Письма, написанные перед Первой мировой войной, газетные вырезки с такими именами, как Карнеги и Кеннеди, накладные на получение больших шкафов чиппендейл[2] и уотерфордской люстры, старые танцевальные карточки[3], пожелтевшие рецепты.

Для человека, проводящего большую часть интеллектуальной жизни в прошлом, это просто драгоценный клад. Макс был бы счастлив и бесплатно просматривать эти документы, но Эллис Кофилд связался с ним и предложил больше, чем профессор заработал бы за целых два семестра.

Это была сбывшаяся мечта. Вместо того чтобы провести лето, изо всех сил пытаясь заинтересовать скучающих студентов культурным и политическим статусом Америки перед Первой мировой войной, он получил такую невероятную возможность. С деньгами, половина которых уже поступила на его банковский счет, Макс мог позволить себе надолго бросить преподавание и начать писать вожделенную книгу.

Макс чувствовал себя в огромном долгу перед Кофилдом — целый год жизни в свое удовольствие. Это больше того, на что он когда-либо смел даже надеяться. Благодаря успехам в учебе Макс получал в Корнуэлле стипендию. Умственные способности и упорный труд способствовали тому, что в возрасте двадцати пяти лет он стал доктором философии. Все восемь лет после этого Макс вкалывал, как раб на галерах, обучая студентов, проверяя письменные задания, выкраивая время только для написания нескольких статей.

Теперь, благодаря Кофилду, он сможет тратить дни на любимое дело и начать проект, который тайно лелеял в сердце и мыслях.

Макс мечтал написать роман, действие которого происходит во втором десятилетии двадцатого века. Не только урок истории или размышления о причинах и следствиях войны, но — что гораздо важней, — и судьбы людей. Самые разные человеческие типажи, которые хотелось узнать и понять, копаясь в старых бумагах.

Кофилд предоставил ему время, документы и возможность. И все это золотое лето Макс проведет на роскошной яхте. Какая жалость, что он и не подозревал, с каким негодованием воспримет качку его организм.

«Особенно такую неистовую», — подумал профессор, потирая рукой липкое лицо. Он изо всех сил пытался сосредоточиться, но блеклые крошечные снимки в газетах раздваивались и расплывались перед глазами, добавляя к изматывающей морской болезни невыносимую головную боль. Необходимо немного воздуха, решил Макс. Большой глоток свежего воздуха. Зная, что Кофилд хотел бы, чтобы вечерами Макс оставался внизу и занимался исследованиями, сейчас он полагал, что работодатель предпочтет видеть его здоровым, а не скорчившимся и стенающим на кровати.

Вставая, он действительно слегка застонал — желудок поднимался к горлу вместе с очередной волной — и практически ощутил, как зеленеет кожа. Точно, пора на воздух. Макс выполз из каюты, задаваясь вопросом, сможет ли когда-нибудь привыкнуть к морской качке. Хотя бы через неделю, мечтал он вначале пребывания на яхте, но при каждом волнении на море испытывал тошноту, как в первый раз.

Хорошо, что он не плыл — как иногда воображал — на «Мэйфлауэре»[4]. Он никогда бы не добрался до Плимутских скал.

Опираясь рукой на обшивку из красного дерева, профессор доковылял по коридору до лестницы, ведущей на верхнюю палубу.

Дверь в каюту Кофилда была открыта. Макс никогда не имел привычки подслушивать, но, задержавшись только для того, чтобы дать время желудку успокоиться, невольно уловил разговор своего работодателя с капитаном. И когда голова перестала кружиться, понял, что они беседуют вовсе не о погоде или прокладке курса.