Джонатан Барнс - Люди Домино

• Название: Люди Домино
• Автор: Джонатан Барнс
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Триллер
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46868-3

Люди Домино. Все главные трагические события земной истории — войны, революции, политические убийства, массовые смерти и эпидемии — результат опасной деятельности этих людей, ибо «для них история человечества — всего лишь игра, а человек — фигура в этой игре. С бесконечным терпением они день за днем, неделя за неделей, год за годом выстраивают нас в длинные, ничего не ведающие ряды, и однажды наступает момент, когда они одним мгновенным щелчком роняют первого. За ним следом падают и все остальные, и тогда эти люди хлопают в ладоши от радости».

Новой, ни о чем не подозревающей жертвой в очередной партии этой игры избран Лондон и его жители. Город практически обречен, единственный человек, который может предотвратить надвигающиеся роковые события, — Генри Ламб, неприметный лондонский клерк, с которым ни разу в жизни не происходило ничего примечательного. Но самому ему пока невдомек, какая роль отведена ему на игровом поле.

---

Мы — моя домохозяйка и я — жили в паршивой квартирке с двумя спальнями в Тутинг-Беке,[3]Ю-З17, в нескольких минутах ходьбы от оживленной улочки, где витал легко узнаваемый лондонский букет запахов, этакий одеколон а-ля Тутинг: пиво, опиум, сточные воды, тухлая рыба, автомобильные выхлопы, застоялая моча.

Она прожила тут уже несколько лет, а я еще был новичком, потому что поселился всего несколько недель назад, но прожил уже вполне достаточно, чтобы понять, какие чувства я к ней испытываю.

Приняв душ и надев костюм (с бахромой на рукавах и пузырями на коленях от частых визитов в химчистку), я, готовя сэндвичи, начал тянуть время в надежде увидеть мою домохозяйку — как она с опухшими после сна глазами, зевая, примется искать кукурузные хлопья. Но дверь ее спальни оставалась безнадежно закрытой.

Прихватив ланч и велосипедный шлем, я вышел из квартиры, не забыв запереть входную дверь на два замка. Стояло прохладное, ясное декабрьское утро, и дыхание вырывалось у меня изо рта, словно дым. Ночью прошел сильный дождь, и мир вокруг стал мутным и промокшим, словно я смотрел на него через запотевшее оконное стекло. Я присел, чтобы отстегнуть свой развалюшный велосипед — обычно я пристегивал его цепью к фонарному столбу, хотя своим видом он не мог привлечь и самого захудалого угонщика, и даже собаки отказывались поднимать лапу рядом с его ржавыми колесами и рамой, с которой хлопьями осыпалась краска.

Усевшись в седло, я тронулся с места, повихлял немного, но потом обрел устойчивость. Я покатил по улице мимо магазинчика на углу, киоска проката видеокассет, мимо «Кингс армс»[4] и халяльной[5] пиццерии и наконец у станции метро, ощутив головокружение и прилив чувств, ввинтился в поток машин и вырулил на главную дорогу. С этого места мне требовалось около трех четвертей часа, чтобы добраться до работы мимо Клапхэма, Брикстона, Стоквелла и Ламбета,[6] вся грязь, дым и песок Лондона оседали за это время на моем лице. Крутя педали, я ощущал себя частью чего-то большего, чем я сам, составляющей всеобщего устремления на работу, бездумного роботизированного потока к центру города. Под землей и по земле, в поездах, на машинах, пешком — все мы проталкивались вперед, целеустремленно, не удостаивая даже мимолетного взгляда других составляющих этого потока, все мы продвигались к цели в этом безжалостном стаде ежедневной утренней миграции.

Время опасно приближалось к девяти часам, когда я, проскрипев тормозами, наконец остановился у дома 125 по Фицгиббон-стрит — невысокого серого здания неподалеку от вокзала Ватерлоо и в нескольких минутах ходьбы от ловушек для туристов на южном берегу Темзы. Здание ничем не привлекало к себе внимания, хотя грязная пластмассовая табличка на стене открывала пытливому глазу некоторые дополнительные детали.

АРХИВНОЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ ГРАЖДАНСКОЙ СЛУЖБЫ ХРАНЕНИЕ И ПОИСК ИНФОРМАЦИИ

Тяжело дыша, я заякорил велосипед на автомобильной парковке рядом с контейнерами для стеклотары и бумаги. Вдалеке, все еще украшенные лондонским туманом, виднелись спицы «Лондонского глаза»,[7] башни Вестминстера, чинный клин Биг-Бена, однако я повернулся спиной к городским достопримечательностям и поспешил в здание. Махнув пропуском перед физиономией вахтера Дерека, я протиснулся в лифт, глубоко вздохнул и вскоре вышел из кабины на шестом этаже.

Тут уже можно было погрузиться в приятную рутину офисного дня. Серый пол, серые стены, серые столы, серый декор. Комната полнилась привычными звуками — слабым гудением компьютеров, ворчливыми вздохами ксероксов, назойливым комариным зудением телефонов. Кивая на ходу коллегам и обмениваясь «добрыми утрами», «приветами» и «как ты провел выходные», я подошел к своему столу, заваленному кипами папок мышастого цвета.

На моем стуле сидела какая-то незнакомая девушка.

— Вы сидите на моем месте, — сказал я, чувствуя себя одним из трех медведей.

— Привет, — сказала она дружелюбным голосом. — Вы — Генри Ламб?

Я кивнул.

— Привет, — еще раз сказала она. — Меня зовут Барбара.

Ей было под тридцать — толстоватая, в очках, невзрачная. Она смущенно улыбнулась и нервно поправила очки на носу.

Я все еще понятия не имел, что она делает на моем стуле.

— Я из агентства, — подсказала она.

И тут я вспомнил.

— Вы пришли помочь с классификацией.

— Видимо, так.

— Тогда понятно. Давайте я покажу вам что тут к чему.

Барбара вежливо кивала, пока я показывал ей туалет, кулер, доску для объявлений, пожарный выход и кофеварку. Я представил ее малочисленным коллегам, все они поглядывали с некоторым раздражением — нечего, мол, отрывать их от дел, — и наконец постучал в дверь кабинета начальника.

— Войдите, — раздался голос изнутри.

Питер Хики-Браун, ссутулившись, сидел за столом, руки он сплел на затылке, неловко пытаясь изобразить этакую беззаботность. У него была копна седых волос, отпущенных им без всякой меры. Галстуков он не носил. Верхние пуговицы на его рубашке были расстегнуты, чтобы обнажить заросли седоватых волос на груди и продемонстрировать еще большее дурновкусие — дешевую цепочку. Бедный Питер. В прошлом году он целую неделю ходил на работу с серьгой в ухе, пока более высокое начальство негромко, но решительно не пресекло это.

— Питер, это Барбара. Она пришла помочь нам с классификацией.

— Барбара! Привет! Добро пожаловать на борт.

Они обменялись рукопожатием.

— Значит, будете работать под руководством Генри? — спросил он.

— Похоже на то.

Питер подмигнул.

— Вы с ним держите ухо востро. Он знает, где закопаны все наши скелеты.

Мы все втроем выдавили из себя слабый смешок.

— Как вы хотите, чтобы мы вас называли? Барбара? Барб? — Он вдруг подскочил, словно его осенила блестящая мысль. — А как насчет Бабс? — В голосе — надежда. — Меньше языком ворочать.

Девушка посмотрела на него затравленным взором.

— Некоторые меня называют Бабс.

У меня на этот счет были большие сомнения. На мой взгляд, она ничуть не выглядела как Бабс.

Питер снова уселся за стол.

— Вы любите музыку, Бабс?

— Пожалуй.

Я испытал к ней искреннее сочувствие. Питер вел себя так с любой женщиной моложе, чем он, а этот демографический показатель распространялся (возможно, не вполне случайно) на большинство женской части нашего подразделения.

— Я тут как раз лазал по Интернету — заказывал билеты на парочку концертов. Вы слышали о группе «Персиковые щечки»?

— Вроде нет.

— «Эрекция»?

Робкое отрицательное движение головы.

— «Анальные бандиты»?

Барбара задумалась на секунду.

— Нет, что-то не припомню.

Питер пожал плечами.

— Меня это ничуть не удивляет. Эти ребята немного того. Они… — Он сделал паузу для театральной ухмылки. — Они не самый, так сказать, мейнстрим. — Ужасающая пауза. Потом: — Ну, ладушки! Рад был познакомиться, Бабс. Если что — моя дверь всегда открыта. — Он подмигнул.

Черт побери — он и в самом деле подмигнул.

— Прошу прощения за него, — сказал я, когда дверь захлопнулась и мы отошли на безопасное расстояние.

— Не стоит. Он кажется милым.

— Ну, еще увидите. Идемте — прихватим кофе. А я поищу свободную приемную.

Я нашел комнату, где мы посидели некоторое время, неловко уставившись в свои чашки.

— Пожалуй, расскажу вам, чем мы здесь занимаемся, — сказал я наконец. — Что вам говорили в агентстве?

— Почти ничего, — с извиняющимся видом ответила девушка.

Я произнес для нее стандартную речь.

— Мы классификаторы. Наша задача — каталогизировать каждый документ, который выпускают правительственные учреждения.

— Звучит заманчиво.

— Да, тут есть свои радости. Поиск информации может быть на удивление интересным занятием.

— А вы давно здесь работаете?

— Я? — глупо переспросил я, словно она могла задавать этот вопрос кому-то другому. — Я — года три.

— Вы три года работаете клерком-классификатором?

— Нужно ведь на жизнь зарабатывать, — ответил я. — Ну да ладно. Подъем. Вы должны увидеть, где творится волшебство.

Самое большое из наших хранилищ было размером с несколько теннисных кортов, но и тут возникало клаустрофобное ощущение тесноты из-за огромных металлических шкафов, которые занимали все пространство, стоя впритирку друг к другу, словно битком набившиеся в вагон пассажиры из нержавеющей стали. Это место, наполненное плесневеющей бумагой, забитое до предела мертвой статистикой, старыми докладами, гниющими меморандумами и давно забытыми стенограммами, напоминало букинистический магазин, в котором не бывает покупателей.

— Здорово, что у меня здесь появляется компания, — сказал я, прежде чем перейти к объяснению метода классификации (чрезмерно усложненной системы акронимов, мнемоники и цифровых кодов), поглядывая на Барбару, которая изо всех сил старалась подавить зевок. — Все это лишь вершина айсберга, — продолжал я. — Малая частичка. Конечно, более старые документы находятся в филиале в Норбитоне, но даже там мы уже задыхаемся от тесноты. Это становится настоящей проблемой.