Ян Миклашевский - Бабочка

• Название: Бабочка
• Автор: Ян Миклашевский
• Жанр: Боевая фантастика

Максим Нимов, лаборант в институте, занимающимся изучением Зоны (Аномальных Территорий), в один момент обнаруживает, что от него ушла жена, что как дальше жить - непонятно, и что начальник просит его доставить на одну из Баз в Зоне своего иностранного коллегу. Всё бы было ничего, если не некоторые нюансы, а именно, что институт уже расформировывают по указанию свыше, и сам начальник, вкупе с некоторыми коллегами, почему-то вместо почётного выхода на пенсию решили уйти на Аномальные Территории, чтобы тряхнуть молодостью. Просьба есть просьба, на вид несложная тем более. Вот только знал бы Макс, что в этот раз перейти периметр получится лишь в одну сторону.

---

Не скрою — я знал, что этот момент рано или поздно наступит. Власть денег — страшная сила и мало кто, заполучив её, сумеет найти в себе достаточно воли, чтобы ей не воспользоваться, но кажется и нашим кураторам во властных верхах предложили что-то такое, от чего они отказаться не смогли. Уверен, что весьма интересные предложения поступят всем сотрудникам института достаточно скоро и без тёплого места под солнцем не останется ни один, но того коллектива, в котором я проработал почти тридцать лет, уже не будет. Ты наливай, а впрочем, подожди.

Завадский открыл сейф и достал оттуда бутылку водки с наполовину содранной наклейкой. Затем вернулся к столу и нажал на кнопку вызова секретаря.

— Настенька, валькирия моя телефонная, повелительница документов и гроза посетителей. Посмотри, нет ли там у нас в холодильнике чего-то такого, что подошло бы под водочку.

— Это Нимов там хулиганит? Знала б — отобрала бы. Тоже мне, додумался, начальство спаивает. Пал Валентиныч, ну откуда? Вы ж водку не пьёте.

— Ну неужели совсем ничего нет? Никакой завалящей консервины с жертвами геноцида рыбного или крупного рогатого народа?

— Я могу в буфете узнать.

— Сходи, красавица моя, сходи. А потом к нам приходи. Последний день ведь у нас, возможно. Может, уже и не увидимся завтра. Выгонят твоего шефа взашей на пенсию и всё.

— Шуточки у вас, Пал Валентиныч. Я минут через десять буду.

— Давай давай. — Завадский нажал отбой.

— А ведь вы, Пал Валентиныч и правда собрались на пенсию. — Макс пристально посмотрел на профессора. — Не, ну не верю, что специалиста вашего уровня не оторвут с руками.

— В этом-то я как раз не сомневаюсь, но понимаешь, какое дело: последние лет десять я работал даже не из-за денег, а исключительно для собственного удовольствия. Мало кто знает, но будь моя воля, я вообще перенёс бы весь наш отдел на Третью Базу.

— Так половина сотрудников поувольнялась бы сразу. Семьи у них, да и Аномальные Территории не Мальдивы всё же.

— Да. Место, скажем прямо, не курорт, — Завадский выглянул в приёмную, убедился, что Настенька ушла, и поставил странную бутылку в холодильник, — но есть у него одна особенность, которую ты наверняка уже понял: с каждой поездкой туда к нему всё сильнее привязываешься. Более того — с каждым разом уезжать оттуда становится всё труднее.

— Угу. На себе испытал уже. Что-то я ещё такое вспоминаю. Петров, который из медиков. Он года три назад уволился, а после сталкером простым стал. Потом один из его друзей, когда меня от первого похода по подвалам того завода, который рядом с базой находится, отпаивал, рассказал ту историю, как этого Петрова потеряли на одном из выездов. Вы слышали эту байку?

— Тебе её в подробностях рассказывали? — заинтересовался Завадский.

— Если честно, то не особенно. Вроде как потеряли его на выезде, а когда за ним вернулись, то нашли его совершенно спятившим. Ну а потом он на вольные хлеба подался. Я ж тогда ещё в другом отделе работал.

— Понятно. Конкретики было мало, а выдумок наверняка много. Хочешь полный вариант услышать?

— А то.

— Так вот. Поехали наши деятели как-то несколькими километрами северо-западнее, ну туда, где неподалёку здание стоит трёхэтажное, там ещё на стенах этого здания картины про торжество гения научной мысли и технического прогресса нарисованы, да там Петрова и забыли. То есть собрали образцы, решили возвращаться, по рации устроили перекличку, все ли тут или нет. У Петрова в тот момент какая-то оказия с наушником приключилась, то ли он из уха вывалился, то ли разъём у шнура этого наушника отошёл, в общем, не услышал он, что народу команду на возвращение подали. Он по шлему постучал, соединения проверил, проблема исчезла вроде, тут слышит он свою фамилию и отвечает — здесь, мол, я. Ну ты ж наших медиков знаешь — они меньше чем на двух машинах на выезд не отправляются. Вот и получилось: в первой машине подумали, что Петров во второй, а во второй — что он в первой. Скомандовал их главный водилам «рулить на базу», да вот только не по общему каналу, а по водительскому почему-то — кнопки перепутал, не иначе. И поехали они к родному нашему дому, под аккомпанемент звенящих стаканов. Петров, значится, выходит на стоянку, и видит полное отсутствие техники и своих коллег, прикидывает, как это могли уехать без него, и начинает в канал орать, чтобы без него там не начинали, он сейчас их пешком-де догонит. Юмор у них, у коновалов наших, сам знаешь какой. А там электр в те дни до одного места народилось, помехи разные, наводки, да мужики ещё за холм перевалили. Не прошёл сигнал, в общем. И тут Петров понимает, что торчать ему в том месте предстоит часа три минимум, поскольку пока мужики до базы доедут, пока поймут, что у них образовалась потеряшка, пока назад рванут, а дело-то уже к ночи. Я уж не знаю, чем они Никонова так ублажили, может выгнали пойло какое-то атомное, но на выезды экипировочка у них была скорее военная, нежели научная, то есть СЕВА 3 у всех, да ВАЛы у каждого второго, а у кого не ВАЛы, так Грозы под пятёрочку умельцами нашими доработанные. Ну, думает Петров, заберусь на третий этаж, забаррикадируюсь там, да три часа как-нибудь продержусь. Ага, если бы. Пока наши рэмбы до базы доехали — пришло предупреждение о Выбросе. Забегают они в шлюз и там-то до них доходит, что одного не хватает. Проводят перекличку, обнаруживают недостачу, понимают, что товарища надо бы выручать, а половина-то уже пьяная вдрызг, поскольку это последний выезд на той неделе был, да ещё и выходные впереди. Не мне тебе про подвиги наших медиков в сражениях с зелёным змием рассказывать — они как выпьют, так боевой дух у них с военсталовским потягаться может. Силой не вышли, зато дух… Никонов поначалу даже и не понял, чего они там бузят — ну пьяные, ну в шлюзе, ну после выезда, но ведь в шлюзе, а не снаружи и не на выезде непонятно где. Собрался он было их по случаю возвращения поздравить, да с предстоящими выходными… Мат слышно было даже в виварии. Грозился Никонов, что костьми ляжет, но закажет в Институте машину, которой все эти выбросы будут до одного места и тогда кататься медики будут на выезды исключительно в их время, в целях воспитания командной сплочённости, а также укрепления смелости для. Потом прикинул и понял, что машину ему такую под воспитательные цели никто не даст, поскольку размер у неё немаленький весьма, да и переделывать под неё гараж с воротами муторно и долго. В результате пригрозил выжечь каждому из участников того выезда на заднице красный крест раскалённым в Жарке ломом и отправил дожидаться окончания выброса.

— А с Петровым-то что? — Как оказалось, Настенька незаметно вернулась из столовой и уже заинтересованно слушала. — С ним-то что дальше было? Да, Пал Валентиныч. Там заведующий столовой как узнал, что вы здесь чуть ли не прощальный ужин устраиваете, так заявил, что лично всё приготовит и принесёт. И ещё хохмит, но странно как-то. Говорит что-то про какие-то долги, кармические, не иначе, в кредит они там стакан чая только что налить могут, а улыбочка такая… ностальгирующая, я бы сказала.

— Вот где ещё у меня такая чудесная секретарша будет, даже не представляю. Зря на Аномальные со мной не выезжала, но понимаю — семья, ребёнок… На чём я остановился?

— На том, как Анатолий Константинович сердиться изволили.

— Да Бог с ним, с Никоновым. Лучше о Петрове… ну а что с Петровым. Пока его коллеги вовсю синячили на обратном пути, тому тени разные недобрые мерещиться начали, краснеть вокруг начало вдруг почему-то, да ещё и комп увеличение радиационного фона на поверхности показывать вздумал. Посмотрел Петров на небо и понял, что это не просто вилы, а конкретные такие ВИЛЫ. Вспомнил он, что в базовом курсе на этот счёт сказано и решил искать подвал, поскольку кладбища рядом не было, да и белых простыней не наблюдалось. Сунулся в ту трёхэтажку, а там все ходы вниз завалены. К ангарам снаружи он даже соваться не стал, благо и так понятно, что ловить там нечего, а сразу направился к казарме, потому что если не там, то больше негде. Повезло ему, или он так всё верно рассчитал, но подвал в казарме был. Включил Петров ПНВ, убедился, что подвал хоть и небольшой, но, во-первых, пустой, во-вторых для него вместительный, поставил маячок и вдруг видит — сейф в казарме полуоткрытый стоит, вокруг него сияние какое-то тусклое, а из него папочка какая-то в пакетике полиэтиленовом выглядывает. Списал Петров сияние это на помехи, вызванные надвигающимся буйством аномальной стихии, папочку схватил, в подвал нырнул, закрылся, из пакетика её достал…

Пока закончился выброс, пока спал фон, пока погрузились и доехали… когда его нашли, то вели до машины под руки, настолько интересной эта литература оказалась, и отрываться от чтения он не желал ни на один момент, даже от стакана отмахивался. Говорил он потом, что в жизни не читал ничего более интересного, однако о том, что там было написано, ни словом не обмолвился. По возвращении на базу сразу рванул к Никонову, который хотел было ему выписать пистон за нарушение техники безопасности, но когда увидел нездоровый блеск в трезвых петровских глазах, да папку в петровских руках, передумал. Вышел Петров от него через три часа, поддатый малость, хотя, по словам Никонова, выпил он прилично, поскольку разговор был серьёзный, да и устал человек с дороги, тем более ещё и душу исповедью пред начальством облегчил. Командировка их бригады оканчивалась через два дня, завершение всех дел повесили на тех, кто косвенно был причастен к случившемуся, а Петрова до окончания командировки отстранили от работы вообще, поскольку не без оснований подозревали, что после происшествия он слегка подвинулся рассудком и в таком состоянии мог учудить что-нибудь такое этакое. Петрову и правда было всё до лампочки — он с пустым взглядом лежал на кровати, выходил только на приём пищи, да на улицу покурить. Собственно целостная картина произошедшего и была составлена тем самым приятелем, который подловил Петрова, когда тот курил вечером на улице. Взгляд у Петрова в тот момент, как он рассказывал, был тосклив и мечтателен. Приятель тот подумал, что грезит Петров возвращением домой, в Москву, что после такого приключения и неудивительно.