Николай Прокудин - Рейдовый батальон

• Название: Рейдовый батальон
• Автор: Николай Прокудин
• Жанр: О войне
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-18904-1

 Николай Прокудин служил в Афганистане в 1985–1967 годах в 180 МСП 108 МСД. Судьба берегла его, словно знала, что со временем Николаю суждено стать писателем и донести людям правду об одной из самых драматических страниц истории нашей страны.

---

— Каким секретарем парткомиссии? — ответил я вопросом на вопрос, словно испорченный телефон. — Мы его еще не избрали, майор какой-то из дивизии, Ромашица, докопался.

— Ромашица это и есть секретарь парткомиссии!

— Он мне то же самое говорил, но я-то знаю, что он врет! Мы его еще не избрали и не голосовали за него. Я бы его точно не избрал, и если бы альтернатива выбора была, голосовал бы против.

— Сейчас придет Золотарев и всех нас вздует. Ты не представляешь, какую крамолу ты говоришь. Такие кандидатуры в отделе ЦК рассматривают, в ГлавПУре! Ты оспариваешь мнение ГлавПУра?

— Не уверен в правильности выбора ЦК. Хлыщ холеный и блатной. Наверное, или папа генерал, или с дочкой генерала спит.

В кабинет бесшумно вошел Золотарев, и первый его вопрос был ко мне:

— Что случилось у вас с майором Ромашицей?

— Да ничего не было. Он отменял приказ комдива, грубил, орал, хотя он пока формально никто.

— Ну, это ваше личное мнение. И теперь ваши проблемы… Приступим к совещанию.

Офицеры сочувственно мне улыбались и подмигивали. Ну, и понеслось дальше. Бред, маразм. Опять исправлять, переделывать, восстанавливать, заводить новые документы. И еще задача: готовить докладчиков к конференции. Мне, к счастью, ни одного выступающего не доверили. Зато доверили подготовить умного сержанта с легкой обязанностью, перед выступлениями руководителей менять стаканы со свежим чаем на трибуне. Остывший чай уносить, а свежий подносить. Пара пустяков. Сержанта подстричь, одеть в новое обмундирование, чтобы был «с умным, нормальным лицом, русский, коммунист».

— А у меня русского сержанта коммуниста нет, есть только хохол.

— Есть разница? — живо осведомился Золотарев. — Как вы понимаете, я имею в виду типичное славянское лицо.

— Для этого сержанта есть разница. Он с Западной Украины. Он в полку никого, кроме себя, хохлом не считает, даже секретаря парткома.

— Да ну! — воскликнул майор Цехмиструк. — А я думал, хохлее меня нет. А на второе место я ставил Миколу Мелещенко. Надо с твоим сержантом познакомиться поближе…

— Нет-нет! На первом — комбат, вы — второй, я — третий, — живо откликнулся Микола, добровольно уступая пальму первенства в хохлизме, и счастливо заулыбался.

— Мелещенко! Ты чего лыбишься? Кажи Мыкола, вот ты все время такой сытый и подозрительно счастливый! Я предполагаю, что где-то тайком от нас земляков сало достаешь, и каждый день в одиночку употребляешь, — с осуждением произнес Цехмиструк и погрозил пальцем. — Признавайся!

— Нет, товарищ майор, он на кильку перешел, — прыснул Мелентий. — Это новый вид украинского наркотика…

— Товарищи политработники! Прекратите базар! За работу! Марш по подразделениям, — рявкнул замполит полка и на этом закончил совещание.

— Ну-ка, ну-ка, расскажи, Мелентий Александрович, заинтересовался Цехмиструк, выходя из кабинета и обнимая Мелентия за плечо. — Шо там за история с килькой? Дюже люблю байки за хохлов!

— Да! Тут случилась такая смешная история… Рота ушла на стрельбище, а Микола остался в роте стенгазету выпускать. Выпускал-выпускал, писал-рисовал, картинки клеил, видно устал и проголодался. Взял банку килек в томате у старшины-землячка, открыл ее, идет по коридору и вилочкой рыбку накалывает, нажевывает. А тут на беду Подорожник зашел. В роте никого, дневальный туалет моет, а Микола с баночкой. Команду «смирно» никто не подал. В казарме тишина, тут они нос к носу с Василием Ивановичем и столкнулись.

Подорожник подходит к Николаю, а на того столбняк напал.

— Шо делаем? — спрашивает Чапай, то есть Подорожник.

— Кильку ем, — отвечает Колян.

— Ах, килечку! Рота на стрельбах, а он килечку трескает! Килечник! Килькоед!

Ну и понеслось. Старшина через окно сбежал, услышав шум, а в каптерке на столе оказалась еще одна открытая банка кильки. Василий Иванович как увидел ее, еще сильнее взвился. В общем, вечером на совещании офицеров батальона «гвоздем программы» были Микола и две злосчастные банки с килькой. Мол, нормальные хохлы едят сало, а этот недоделанный хохол — килечек жрет. А Николай возьми да и брякни, что сало в полку нет, а килька есть, вот он и заменяет. Подорожник в бешенстве как заорет:

— Шо? Килька — заменитель сала?!!!

Кильку и Кольку на совещании обсуждали минут пятнадцать. Он сразу получил несколько прозвищ: «Килечник», «Килькоед», «Колька-килька». На любой вкус.

Николай стоял чуть в стороне и слушал рассказ, зеленея от злости.

— Ну-ну, насмехайтесь, издевайтесь, злорадствуйте! Пошли вы все к черту, еще друзья-товарищи называются. — И, развернувшись, он зашагал в роту. Вокруг все прыснули от смеха.

— Зря хорошего хлопца обидели, — вздохнул Цехмиструк.

— Ничего, переживет, жлобина, — рубанул Мелентий. — К этому хорошему хлопцу, главное, спиной не поворачиваться. Куркуль и жлоб!

Утром началось действо, ради которого весь полк стоял на ушах три недели. Открыл работу партийный форум.

Я представил замполиту полка для осмотра нашего Степана Томилина.

— Хорошо. Только почему без наград? — поинтересовался Золотарев.

— А у мэнэ, их нема.

— А ты к наградам представлен?

— Так точно, к двум медалям.

— Вот и отлично, товарищ лейтенант, возьмите в роте чью-нибудь медаль, и пусть выходит с наградой на груди. Так будет представительнее.

Нас обоих отправили за кулисы. Ему предстояло выносить стакан, а мне в этот стакан наливать чай, кидать сахарок и кусочек лимона. А еще один капитан из штаба дивизии, стоял у края сцены за занавесом и давал команду на выход с чаем отмашкой руки. Этот капитан, регулирующий действия Степан, оказался инструктором дивизии по культмассовой работе («балалаечник»). На сцене восседал президиум во главе с адмиралом и командармом.

Вышло не все так просто, как предполагалось.

Степан занервничал. Он брал трясущейся рукой стакан и медленно двигался к трибуне на цыпочках с напряженным каменным лицом. Движения при этом у него были скованными, как у неисправного робота. В первый выход в зале раздалось несколько смешков. Степа стушевался. Во второй выход количество смеющихся увеличилось, в третий — их стало еще больше. Зал не слушал доклад, коммунисты ждали выхода Степана. Замполит полка сообразил: что-то происходит не так, как задумано, но что именно он не мог понять. Золотарев выскочил к нам за кулисы во время очередного прохода Степана на «бис». Он в ужасе схватился за голову.

— Ты что творишь, негодяй? Ты с какой рожей ходишь по сцене?! У тебя вид, как будто сейчас лопнешь от напряжения! Ну чего ты двигаешься как ходячий памятник! Над тобой весь зал смеется. Спокойно сержант. Расслабься, улыбнись и иди. Понял?

— Поняв, — обреченно вымолвил Томилин понимая, что окончательно пропал.

В пятый раз он, выходя на сцену, напряженно оскалил вымученную улыбке и послал ее залу. Теперь в клубе многие откровенно заржали. Начальник политотдела раздраженно замахал руками на Степана: уйди, уйди… Даже адмирал в президиуме проснулся.

Золотарев вновь выскочил из зала и зашипел на меня:

— Марш отсюда! Чтоб я больше этого идиота не видел! Шуты гороховые! Уничтожу! Обоих…

На этом карьера выносильщика чая командованию для Степана закончилась. Мы пробками вылетели из клуба. Я ругался и одновременно дико смеялся. Красный от гнева и смущения Томилин матерился и громко возмущался.

Едва мы отошли от клуба, как раздался громкий взрыв, затем второй, и от дороги поднялся столб дыма. Дежурный по полку выбежал из штаба и влетел в клуб. Оттуда выскочили командир полка, начальник штаба и помчались к въезду в полк, мы побежали следом. Из санчасти выехала санитарная машина.

Произошло же следующее.

Для встречи высокого руководства и обеспечения безопасности командования, вдоль дороги разместили бронемашины, танки и разведывательные подразделения. Машины заехали на минное поле вдоль дороги. Поставили их для солидности, чтоб показать вышестоящему начальству заботу. На бронемашинах находились только экипажи. Один механик захотел до ветру, и вместо того чтобы все «свои дела» сделать прямо с машины, прыгнул на землю. Нелепая случайность: он одной ногой наступил прямо на противопехотную мину. Взрывом эту ногу оторвало, а тело отбросило в сторону, где он упав головой задел вторую мину. Вот и прозвучали два взрыва. Теперь этот солдат лежал весь запутанный в проволоке-паутине, без ноги и без головы. Быстро подогнали танк, сапер зацепил труп «кошкой» и вытащил на дорогу.

Вот так грустно, вернее даже трагически закончилась отчетно-выборная партийная конференция дивизии.

Адмирал продремал первую половину дня, после перерыва его увезли в штаб армии на обед, и в полк больше он не вернулся. И то верно, хватит, отметился в действующей армии.