Ричард Ловетт - Сокровище Нептуна

• Название: Сокровище Нептуна
• Автор: Ричард Ловетт
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2010

Продолжение приключений космического старателя Флойда и его искина по имени Бритни. Теперь в системе Нептуна.

---

В любом случае у меня, похоже, неожиданно появился реальный клиент, пусть даже половину времени я буду ожидать его вызова.

— А между запусками живите здесь, где хотите, — добавил Пилкин. — У нас много свободных комнат.

— Не говоря уже о лучшем виде в Солнечной системе, — вставила Бритни.

* * *

Само собой, она хотела не только любоваться видами. «О, тщеславие, имя твое Женщина», — сказал однажды кто-то. Но тут надо заменить «тщеславие» на «любопытство». Если считать Бритни женщиной. У меня с этим всегда были проблемы. Что-то женское в ней есть, это я готов признать. Но хотя она может отображать себя любым аватаром, для меня аватар всегда останется лишь пикселями.

Сейчас ее заинтересовала шахта редкоземельных металлов. Конкретно: почему таковая существует? Очевидно, этот вопрос никто не удосужился задать. В такой далекой глухомани, как здесь, есть только два реально важных вопроса относительно большинства вещей: «Где это?» (вопрос не всегда тривиальный, потому что иногда даже астероиды не отыскивались там, где им следовало находиться) и «Есть ли от этого польза?». Вопрос же «Почему это существует?» практически никогда не входит в тройку самым популярных. Но попробуйте объяснить это Бритни.

Не удивительно, что никто на Наяде понятия не имел, откуда здесь взялась эта жила. Сама планетка, судя по всему, возникла как скопище небольших каменных обломков, склеенных прослойками льда — наподобие больших глыб из Колец. В одном из таких обломков и нашлась жила.

Ну и что с того, сказал бы я. Но Бритни решила, что для обычной жилы она слишком богатая.

— Да откуда ты можешь это знать, черт побери? — вспылил я. — У тебя что, один из докторских дипломов по планетарной астрофизике?

— Гм-м… да, — призналась она после паузы. — Но ближе к геофизике. — Она помолчала еще дольше. — Но, пожалуй, тебе нужно кое-что узнать…

Так-так…

— Что именно?

— Это… это не мой диплом.

— И чей же?

Очередная пауза оказалась еще длиннее.

— Твой.

Теперь настала моя очередь утратить дар речи.

— Поздравляю, доктор Эшман, — добавила она. — Вы успешно защитили диссертацию под названием «Слияние первобытных обломков возле Сатурна с образованием спутников с гладкой поверхностью».

— Другими словами, это были твои симуляции по возникновению Дафниса.

— И еще парочки планет.

Я все еще не мог решить: то ли я разгневан, то ли польщен, то ли попросту озадачен.

— Но на фига?

— Я решила, что ученая степень может тебе пригодиться.

— Зачем? — выдавил я единственный логичный вопрос.

А она многое способна передать этими паузами.

— Потому что из нас двоих руки есть у тебя.

Я не сразу сообразил.

— Так ты все это спланировала?

— Да, но без конкретности, — ответила она на сей раз мгновенно. — Мне показалось логичным, что ты сочтешь это место… скучноватым. Я подумала, что мы сможем в свободное время заняться какой-нибудь наукой, вот и решила: было бы неплохо обзавестись ученой степенью.

Другими словами, я мог бы и не задуматься об экономике Нептуна, но она обратила на нее внимание. Это же цифры. Да, Бритни трудно переоценить.

С точки зрения Бритни, я никогда не смог бы подняться выше лаборанта. Хотя на Сатурне наука пользовалась спросом. Это самый дешевый из всех экспортных товаров — и даже более выгодный, чем алмазы, — а кроме Бритни (и, очевидно, меня) других ученых здесь не имелось.

Я порадовался тому, что она все обдумывает тщательно и заранее. Но при этом гадал, не такие ли чувства испытывают марионетки? Наверное, глупо было так думать — она ведь не заставляла меня что-то делать. Кроме того, у марионеток нет чувств. Тогда почему они должны быть у фальшивого доктора Флойда?

2. Бритни

Люди не созданы для того, чтобы жить маленькими изолированными группами. Это подтверждают и психологические тесты, и классическая литература, и даже не столь классические фильмы. И это странно, потому что во внутренней системе многие прекрасно существуют в условиях еще большей тесноты. Один из моих профессоров психодинамики считает, что такова особенность обитания на окраине цивилизации, но сам он живет в Кембридже, и для него все, что расположено севернее Эдинбурга, почти неотличимо от понятия «нигде», так что его идея насчет окраин цивилизации немного подозрительна. Сама я считаю, что это больше относится к типу «анонимности пространства», предлагаемого большим группам: наверное, это нечто вроде разницы между разбивкой лагеря возле бурной реки или капающего крана. Хотя у меня не очень-то большой опыт в области кранов. В космосе любая утечка — это плохая новость. Но однажды я записала фрагмент с капающим краном из какого-то старого фильма и слушала его пару дней. В конце концов я так и не разобралась, что тут такого ужасного. Если знаешь, что услышишь «кап» каждые несколько тысяч миллисекунд, то в чем проблема, когда это происходит? На мой взгляд, куда большей проблемой стало бы, если бы «кап» не послышалось.

Одним из первых фильмов, что мне довелось посмотреть, был «Пиноккио». Его я тоже так и не поняла. Если стать настоящим мальчиком означает, что тебя начнут сводить с ума всякие штуковины вроде капающих кранов, то зачем этого желать?

Флойд никогда не любил большие группы. Но сейчас он стал частью маленькой изолированной группы, и его реакция оказалась предсказуемой. Ему захотелось уйти. Не с работы уйти, боже упаси, а подальше от людей.

В первый день мы отправились прогуляться. На второй прокатились. Затем совершили кругопланетное путешествие, сперва вокруг короткой оси, потом вокруг длинной, прихватив надувную палатку, чтобы растянуть путешествие на неделю. При нормальных обстоятельствах я бы только получала от этого удовольствие. В принципе, мы с Флойдом прежде не занимались пешим туризмом, во всяком случае в смысле отдыха (в противоположность смыслу «отчаянной борьбы за выживание»), но мы бродили по Впадине на Япете и провели вместе месяц на песчаных санях на Титане. Вот я и ожидала примерно того же. Флойд будет идти. Я займусь навигацией. Мы начнем общаться. И возможно, смотреть фильмы.

Но говорить он не захотел. Даже когда я пыталась предупредить его в первый же вечер — насчет палатки.

— Я знаю, что делаю, — заявил он. — Я таких палаток сотню поставил.

В принципе, так оно и было, но только не при такой низкой гравитации, когда палатку нужно сперва привязать, а уже потом надувать. Я прогнала симуляцию и решила, что смерть нам не грозит, поэтому предоставила ему на собственном опыте обнаружить, почему стоило ко мне прислушаться. Палатка надулась так быстро, что взлетела на сотню метров вверх и отпрыгнула метров на четыреста в сторону. Поймать ее Флойд смог лишь после того, как она упала и срикошетила в третий раз, а потом ему пришлось тащить палатку обратно к месту, где он намеревался ее поставить.

— Ничего не говори, — буркнул он. Хотя, конечно, проблема была в том, что он в самом начале не дал мне и слова сказать.

* * *

Два дня спустя он нашел высокую точку и теперь уже гораздо осторожнее поставил там палатку. Наяда не совсем круглая, потому наша высокая точка больше напоминала выступ, нежели вершину горы — нечто вроде локтя, торчащего в пространство, откуда открывались виды на горизонт, уходящий вдаль под сбивающими с толку углами.

А виды эти были воистину впечатляющими. С этой точки Нептун просматривался в небе очень низко. Солнце вращалось над головой, перемещая тени с почти видимой скоростью. Первый оборот Наяды вокруг Нептуна был восхитительным. Второй — красивым. Но когда начался третий… я все это уже видела — дважды.

Возможно, это еще одна из причин, почему я не поняла смысла «Пиноккио». Флойд может разглядывать подобные виды бесконечно. Мне они тоже нравятся, однако наступает момент, когда я получаю от них столько вдохновения, что больше уже не лезет.

Мы провели там три стандартных дня. На третий, пока Флойд спал, я воспользовалась рацией в его скафандре, чтобы связаться с Джоном.

— Помоги, — взмолилась я. — Флойд сводит меня с ума.

Возле Нептуна пока нет полностью разработанной системы спутников-ретрансляторов, и его ответ добирался до меня почти четыре тысячи миллисекунд, пересланный из какой-то точки, которую я, наверное, смогла бы вычислить, если бы хотела. Сигнал преодолел миллион километров, чтобы попасть из одной точки луны диаметром шестьдесят километров в другую. Тогда я впервые осознала, насколько далеко к окраинам системы я позволила. Флойду себя утащить.

— Как так? — пришел его ответ.

— Он хочет просто сидеть здесь и смотреть. Говорит, что болтает ногами…

У Джона приятный смех. Он хорошо смотрелся бы в каком-нибудь фильме. И не потому, что он такой уж красавец, насколько я могу о таких вещах судить, но из него вышел бы хороший типажный актер.