Григорий Устинов - В краю лесов и озер

• Название: В краю лесов и озер
• Автор: Григорий Устинов
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1972

Григорий Андреевич Устинов прожил долгую и интересную жизнь. Писатель великолепно знал Урал, его горы, леса и реки.

Родному краю, его природе посвятил Устинов свои книги: «Волки», «С ружьем и удочкой по Южному Уралу», «На рыбных тропах», «Операция «Муравей» и др.

И в рассказах, собранных в сборнике «В краю лесов и озер», Григорий Андреевич завещал любить и беречь природу, активно бороться за ее сохранность и умножать ее богатства.

---

— Медведь лежит! Ай! Ай! Какой злой собака, как лает... Бить будем?

— Надо бить, но я на такой охоте первый раз. Давай уж ты, Ибрагим, будь командиром, говори, что и как.

Ибрагим стал бесшумно обходить стороной полянку. Василий не отставал от него.

Медведь не показывался. Временами охотники слышали под ногами глухое ворчание зверя, какое-то царапанье, возню. У берлоги они остановились, держа наизготовку ружья. Так прошло минут десять, пятнадцать.

— Вот шайтан!.. Гонять его надо! Давай, Василий, стой тут, смотри. Пойдет, тогда стреляй затылок, между лопатка. А я жердь берем, — сказал Ибрагим и, закинув ружье на плечо, достал из-за опояски топор.

Он отошел в сторону, вырубил и обделал колом молодую елку, вернулся и начал этим колом пробивать мерзлую землю, чтобы просунуть жердь в берлогу и обозлить зверя. Ворчание медведя стало громче, собачий лай ожесточеннее.

— Чего там делался? Смотреть надо, — решительно заявил Ибрагим и отбросил кол в сторону.

Он взвел у ружья курки и стал осторожно обходить берлогу, чтобы заглянуть в чело.[3] Василий, готовый к выстрелам каждую секунду, беспокойно следил за приятелем: вот он спустился, зашел стороной, заглянул...

— Э-э-э-й! Айда сюда, Василий, смотри. Вот какой ловушка медведь попал! — весело закричал Ибрагим.

Василий спустился вниз и увидел небольшое отверстие в земле, в котором временами показывалась морда медведя.

По какой-то причине зверь не мог выбраться из берлоги. Морда хищника была в крови: видимо, собаки уже не раз хватали ее зубами...

— Что теперь делать будем? — спросил Василий.

— Стрелять надо, потом земля топором рубим, зверя тащим, — сказал Ибрагим. — Айда, стреляй. Моя интерес нет такой зверь бить.

Василий прицелился в отверстие, ожидая появления медведя. Прошла минута, другая. Показалась морда зверя с полуоткрытой, пастью. Парень выстрелил... В берлоге послышался шум, и из чела потянулся какой-то парок.

— Кончал! — улыбнулся Ибрагим и, поплевав на ладони, стал разрубать топором отверстие.

От земли, смешанной с мелкими камнями, летели искры, звенел топор.

Башкир рубил с ожесточением и ворчал. Он проклинал медведя, из-за которого теперь о камни испортит свой походный топор. А когда дыру довел до нужного размера, крикнул:

— Бурзай! Ал!..[4]

Лайка подскочила к отверстию, понюхала и прыгнула в берлогу. Следом заскочил и Трезор. Потом послышалось рычание и возня: собаки рвали тушу.

...Когда зверя вытащили на снег, охотники удивились. Медведь оказался маленький, тощий. Вся шкура его была покрыта слоем засохшей глины. Видимо, молодой, неопытный, он залег в берлоге самостоятельно впервые. Место выбрал слабое, сырое. Осенью случилось потепление, и чело берлоги осыпалось. Затем земля промерзла. Небольшое отверстие пропустило воздух, а выйти из ловушки медведь не мог.

Ибрагим обошел зверя, чмокнул языком и с веселым смехом воскликнул:

— Арлян! Настоящий арлян!

— Как ты сказал? — спросил Василий.

— Арлян я сказал. Суслик значит.

— Суслик? — удивленно переспросил Василий. Он взглянул на злополучного медведя и вдруг тоже безобидно засмеялся.

Молодой охотник почувствовал, как с этим смехом его оставляет острая напряженность сегодняшнего дня...

В лесу закружили крупные, пушистые снежинки.

ДЕНЬ НА АЗБАЕ

Николаю Петровичу Башилову поручили обследовать озеро Азбай. Надо было выяснить возможность зарыбления его зеркальным карпом и линем и организации стана для спортивной охоты на уток. Попутно он должен быть заготовить и тушки птиц для изготовления школам чучел. С ним попросился на озеро и сын Петя.

— Ну, что же, поедем, — не возражал отец. — Веселее будет. Только выезжать придется рано.

— Он согласен всю ночь не спать, только бы поехать, — улыбнулась мама, собиравшая мужа и сына в дорогу.

...Стоя на ногах и размеренно работая шестом, Башилов увлеченно гнал лодку к черневшему мысу. На носу, подложив под себя охапку сена, сидел Петя. Рядом лежала двустволка, большая сумка с патронами, чучела уток и другое снаряжение.

На востоке уже ширилась полоса рассвета. Ночные тени, мешаясь с туманами, бесшумно уходили, на запад. Предметы начали принимать четкие очертания.

С центрального плеса доносились крики савок, свиязей, хохлаток и морской чернети, звонкий шум гоголиных крыльев. А в зарослях рассвет приветствовали серые утки, лысухи, гагары.

Ветер шелестел мокрым от инея тростником, забивал о борт легкую зыбь.

...Но вот и мыс. Башилов повернул лодку и проехал по кромке тростников.

— Заросли плотные, значит, особой маскировки не требуется, — сказал он довольным голосом.

Выехав на чистую воду метрах в пятнадцати от тростников, Николай Петрович распустил шнурки с грузом и выставил утиные чучела. Пару гоголей поставил левее мыса, три хохлатые чернети — несколько правее, а двух чирков — поближе к зарослям. Затем загнал лодку в тростники, надломил их по направлению к чучелам и пересел на среднюю скамейку лодки, спиной к Пете. Рассветало...

Озерная сырость и прохлада, стена тростников, разноголосый крик уток сближали с природой и необъяснимо волновали. Утки, поднимаясь с центрального плеса или из зарослей, летели кольцевым путем через мыс. Другие партии также чаще через мыс «тянули» на прибрежные грязи, поля и обратно. Место для охоты было выбрано удачно, и Башилов сказал:

— Видишь, Петя! Мы сидим как раз на скрещении воздушных путей дичи. Это очень важно. Обычно утки... — но не успел закончить фразу.

— Летят! — вскрикнул настороженный Петя.

Пятерка хохлатой чернети вынеслась из обрывков тумана и снизилась к чучелам.

— Бах! Бах! — Дублет Николая Петровича сбил пару уток, и они грузно шлепнулись в воду. Тушки их перевернулись белыми брюшками вверх. Подгоняемые волной, они поплыли к зарослям...

Прошло мгновение... Прямо на мыс налетела стайка стремительных гоголей. Увидев чучела, утки сделали круг и подсели к ним.

Башилов не стрелял сидячих уток. На воде он только добивал подранков.

Николай Петрович приподнялся. Гоголи нырнули в воду.

Но вот один из них неожиданно выскочил из воды слева и упал, пораженный выстрелом в угон. Второй поднялся справа, но Башилов промахнулся. Пока он перезаряжал ружье, разлетелись и остальные.

— Видел, Петя, как гоголи хитрят? При опасности они вот так нырнут, а потом вылетают из воды там, где их совсем не ждешь. Гоголь под водой работает не только лапками. Он взмахивает крыльями, потому так быстро двигается под водой и буквально вылетает из воды.

— А гоголь на нашем озере утят выводит? — думая о своем, спросил Петя.

— Нет. Ему здесь негде гнездиться. Он, как и скворец, гнездо устраивает в дуплах, а тут дупляных деревьев нет. Но если по берегам озера расставить дуплянки нужного размера и устройства, то гоголь и здесь будет выводить птенцов. На некоторых водоемах так и поступают, — сказал Башилов, выплескивая из кормы скопившуюся воду.

Над водой летел табун чирков-трескунов.

— Слева утки! — вскрикнул Петя и спрятался за спину отца.

Николай Петрович подпустил их метров на тридцать, потом сбил троих дуплетом.

— Вот теперь и чучела добавим! — довольно усмехнулся Башилов и, взяв шест, вытолкнул лодку из зарослей.

Он быстро собрал битых уток и с помощью лежащих в лодке тычек подставил их к чучелам. У пары деревянных гоголей появился натуральный гоголь. Увеличился также табунок хохлатой чернети и чирков. Всего на воде теперь стояло тринадцать чучел.

— Как, Петя, натурально? — с улыбкой спросил сына Николай Петрович, загоняя лодку на старое место в тростник.

— Как живые сидят! У них и перо настоящее, и головкой против волны держатся. А тычек совсем и не видно, — восхищался Петя.

Такие временные чучела очень помогают. Чем больше на воде чучел, тем лучше охота.

— А что если снять с утки шкуру и сделать чучело? Так можно?

— Можно, хорошее чучело будет. Шкурку надо натянуть на деревянную «бакульку», потом зашить внизу разрез и укрепить головку. Но такие чучела трудно перевозить и они быстро портятся. Раз я встретил охотника. Он сидел на лодке в тростниках и постреливал гоголей. Перед ним на тычках были посажены сороки...

— Сороки? — удивился Петя.

— Да. Потому что на воде издали они очень напоминают гоголей.

Уже давно взошло солнце. Оно просушило тростники, и шум их стал звонким и певучим. Дружный лет уток начал ослабевать.

Выстрелы у мыса раздавались все реже и реже.

Николай Петрович предложил отдохнуть и закусить. Достал хлеб, молоко и вареные яйца.

Но в это время Петя услышал шум: к чучелам подсел табунок хохлатой чернети. У мальчика загорелись глаза, хотелось выстрелить самому. Николай Петрович передал ружье сыну и тихо сказал:

— Курки взведены. Я наклонюсь, а ты стреляй с колена по уткам, когда они полетят. Сразу два пальца на гашетки не клади, а то выстрелишь сразу из двух стволов и вылетишь из лодки, да и пальцы отобьет отдачей. Понял?