Лев Тихомиров - В последние дни (Эсхатологическая фантазия)

• Название: В последние дни (Эсхатологическая фантазия)
• Автор: Лев Тихомиров
• Жанр: Философия

Последнее законченное произведение Льва Александровича Тихомирова, известное на сегодняшний день его исследователям, в котором мыслитель продолжает (точнее — завершает) столь важную для него тему «конца времен», но на сей раз он облекает свои размышления в форму философско-художественного произведения.

На почве социальной нестабильности некий Антиох, человек, получивший всестороннее образование, обладающий необычайными способностями и умеющий подчинять себе людей, становится Председателем Союза Народов, организованного из 10 держав, разделивших между собой мир. Антиох, согласно Тихомирову, это Антихрист. Получив власть, Антиох-Антихрист восстанавливает утраченный в результате революционных потрясений порядок. Обещая максимально обустроить земное благосостояние человечества, Антиох стремится ко всеобщему поклонению и восхищению, добровольному признанию его как можно большим числом людей, чтобы отвратить людей от Христа…

---

Между тем Борух пошел к епископу Августину побеседовать о странных затеях власти, захватив с собой и Марка. А Валентин явился туда же, потому что, только заслышав о приключениях его, стремился расспросить Марка подробно. Молодой Хацкиель во многом и дополнил его сведения о «психических батареях». Группы лиц, составляющих оркестр или батарею, образуются из людей, обладающих различными оккультными способностями, чтобы они дополняли друг друга в одном коллективном воздействии на других людей или даже на неодушевленные предметы, а также на астральных духов. Психические батареи упражняются в том, чтобы на большем или меньшем расстоянии парализовать людей, или понудить их к известным действиям, и психической силой передвигать предметы. В участники батарей берут не непременно единомышленников — а людей с сильной «волей», как выражается Аполлоний. Эта воля рассматривается как материал, из которого развивается сила, наподобие пара, пороха, динамита и тому подобное. И как порох, в чьих бы он руках не находился, одинаково производит свое действие, так и воля может быть пущена в действие тем, кто ее захватил. Дрессировка участников батарей именно имеет целью покорить их, отдать их волю в руки заведующего батареей. Дело не в том, единомышленны ли эти лица с руководителем, а в том, достаточно ли они порабощены ему духовно. Разница лишь та, что единомышленник отдает себя добровольно, а иномышленного нужно покорить. Для этого нужно уничтожить в нем все, что препятствует такому порабощению и поддерживает его личную самостоятельность. Поэтому необходимо добиться его отречения от Христа, вообще от Бога, и убить в нем нравственное чувство. Все это достигается посредством гипнотических внушений и искусственного развития чувственности. Не со всеми это удается одинаково легко. Чем сильнее душа, тем труднее ее покорить. А душа тем сильнее, чем больше в ней духовного элемента. Самые высшие Аполлоний называет «святыми» и говорит, что они имеют ангельскую природу. Но поработить, по его мнению, можно и их. При порабощении душа сохраняет свои природные способности, хотя бы они пошли на совсем иное употребление нежели то, которое сделала бы она, если бы осталась самостоятельной. Развитию чувственности Аполлоний придает очень важное значение, так как она связывает человека с материей и отрывает его от Бога. Поэтому при дрессировке стараются развить всякое чревоугодие, приучить к пьянству и тому подобное. Еще важнее половая чувственность, которую возбуждают разными чародейскими напитками — фильтрами, — подстраиванием любовных приключений, а иногда, говорит Аполлоний, годится и простое изнасилование. Другой путь для порабощения души составляет развитие гордости, но он практически труднее, так что доселе не применялся.

Таким образом, Марк ознакомил своих слушателей и с теорией, и с практикой психических батарей. Но что касается судьбы Лидии, он знал гораздо меньше. Известно ему, что она была крайне неподатлива, и Аполлоний прямо измучил ее своими опытами, а в конце концов заточил в Башню Астральных Духов. Башню эту Марк знал, потому что состоял в высшем психологическом оркестре, участвовал в опытах влияния на существа астрального мира. Один раз этому оркестру было поручено произвести коллективное воздействие на Лидию, которое и оказалось безуспешным. Мучения же Лидии, вероятно, были очень тяжки, так как по поводу их громко возмущался даже один тамплиер — Яни Клефт. Все это были драгоценные сведения, и у Валентина впервые зашевелилась уже не мечта, а надежда освободить Лидию. По уходе евреев, он заговорил об этом с епископом.

— Да, — сказал Августин, — тут действительно как будто выдвигаются какие-то возможности. Марк, если ему прикажет отец, может в чем-нибудь помочь. Нужно, чтобы отец Викентий похлопотал у своих друзей. Вообще нужно постараться подготовить что-нибудь ко времени восстания Осборна. Но дело это все-таки очень трудное. Ведь несчастную приходится вырвать хитростью или силой прямо из глубины адской. Тампль — замок крепкий и, конечно, хорошо охраняется. Надо собрать все способы и объединить их в какой-нибудь стройный план. Будем стараться не терять времени.

— Ну а что Вы думаете о Клефте?

— Кажется, все-таки опасно говорить с ним. Он может ей сочувствовать, может негодовать по поводу мучений, может быть, даже недоволен Антиохом. Но ведь он все-таки их человек, а не наш. Не разойдется же он с ними, не перейдет к нам. Скорей, будет умилостивлять своего Повелителя, чтобы как-нибудь выпросить её пощаду… Нет, опасно с ним говорить.

VIII

Набег на Башню Духов, по всем соображениям, мог быть произведен только во время восстания, подготовляемого Осборном. Оно было назначено в день Национального праздника, то есть ежегодного торжества конституции, введенной Великим Устроителем. Это нападение казалось Осборну полезной диверсией даже в чисто военном отношении и утилизировало бы такие силы, которые бы иначе не примкнули к восстанию. Среди христиан было много людей, убежденных в наступлении конца мира и считавших поэтому бесцельными политические перевороты. Но именно среди таких людей каждый охотно готов был принять участие в освобождении томящихся в темницах. Недостатка в живой боевой силе для этого дела не предвиделось. Но нужно было знать, где же разыскать этих томившихся в темнице, как их вывести, как достигнуть, чтобы их, в минуту опасности, тюремщики не перегнали в другое место. Конечно, было вероятно, что при разгроме Тампля кое-кто из пропавших христиан будет освобожден, но вероятно — наименее важные, наименее охраняемые. Какие же данные, что будет освобождена Лидия, которую ее мучители наиболее берегли? Валентин считал, что набег на Башню Духов должен был быть организован, хотя и в связи с общим нападением на Тампль, но как отдельная самостоятельная часть этого предприятия. Для освобождения Лидии требовалось хорошо расследовать Башню Духов, способы быстро к ней добраться, захватить ее внезапно, безопасно вывести узницу и скрыться с ней. В конце концов — освобожденную нужно было укрыть в очень надежное убежище. Это была наименее трудная часть задачи. Но для первой ее части, по-видимому, необходимо было какое-нибудь содействие внутри самого Тампля.

Борух позволил Марку принять участие не в восстании вообще — так как синагога никак не хотела низвергать Антиоха — но специально в освобождении Лидии. Это был ценный помощник — по обследованию Башни Духов. Но иезуиты — друзья патера Викентия — заявили, что не могут компрометировать своего положения из-за такого маловажного дела, как освобождение одного или даже нескольких узников. Они соглашались дать всякие сведения о Башне Духов и подступах к ней; могли бы попытаться помочь, чтобы в карауле было назначено лицо, сочувствующее предприятию, если бы такое лицо имелось у заговорщиков. Но более ничего они уже сделать не могут.

Этого было крайне недостаточно.

Между тем как раз в это время в Иерусалим прибыл старец Иоанн. Валентин никогда не пропускал случая повидать его, а теперь, со времени захвата Лидии, просто жаждал поговорить с ним о том, как ее спасти. Он верил, что вдохновения старца всегда безобманчивы. Лидию же старец очень любил. Но незадолго до ее пропажи он уехал в Сирию, и теперь впервые оттуда возвращался. Валентин застал его у епископа Августина в разговоре о сирийских убежищах. Правду сказал Валентин Эдуарду: достаточно было посмотреть на старца, чтобы признать в нем апостола Иоанна. Высокий, величественного вида, седовласый, он не имел никаких признаков дряхлости, и казался как бы вне времени. Нельзя было сказать, сколько ему лет. В его взоре и на спокойно-выразительном лице запечатлевалась мудрость тысячелетий, он, казалось, уже все видел на свете, все знает, нет для него неожиданностей и волнений. Но немеркнущее вдохновение, охватывающее его как будто светлым ореолом, показывало постоянное живое участие во всем совершающемся. Любовью и кротостью дышало его лицо, но было ясно, что оно могло каждую минуту запылать всесожигающим огнем против врагов его возлюбленного Господа. Таков и должен был быть апостол любви и в то же время «сын грома», как называл Спаситель своего любимого ученика.

Старец рассказывал епископу о своих трудах по заготовке убежищ для христиан.

«Время близко, — говорил он. — Жена, облеченная в солнце, должна бежать в пустыню, где приготовлено для нее место от Бога, чтобы там питаться 1260 дней.[19] Давно уже подготовляю я это место, но теперь приходится поторопиться».

Он устраивал тайники в недоступнейших горах Малой Азии, где суровое, труженическое население, ревностные христиане, под влиянием его проповеди, давно уже готовили по лесам и ущельям тайники и пещеры, естественные и искусственные, а последнее время стали собирать и хлебные запасы. «Готовьте, дети, — сказал им старец, — скоро нельзя будет нигде ничего купить», и жители торопились, чтобы иметь возможность укрыть и прокормить преследуемых изгнанников, видя в этом осуществление миссии, назначенной им от Бога.