Авл Геллий - Аттические ночи

• Название: Аттические ночи
• Автор: Авл Геллий
• Жанр: Античная литература

Сочинение римского писателя Авла Геллия (II в.) "Аттические ночи" - одно из самых крупных известных нам произведений древней римской литературы - представляет собой собрание небольших разнородных по тематике очерков, отличающееся поистине энциклопедическим охватом сведений о различных сторонах жизни и науки своего времени. Автор затрагивает вопросы литературы и грамматики, риторики и философии, юриспруденции и истории, физики и математики, естествознания и медицины. Умело используя широко распространенный в его время принцип сочетания поучения с развлечением, Авл Геллий - весьма взыскательный стилист - может одинаково интересно и изящно преподносить читателю как рассказы о различных диковинных вещах, так и весьма специфические вещи - такие, как проблемы греческой и римской фонетики или тонкости толкования римского права.

---

Авл Геллий является весьма взыскательным стилистом. Именно на основании стиля он подходит к оценке литературных произведений. Выбор слов, изысканность и точность их употребления стоит у Геллия на первом месте. Вопросы синтаксиса отодвинуты у него на второй план и интересуют нашего автора лишь в тесной связи с лексическим употреблением. Принцип стилистической оценки Авла Геллия можно определить процитированными им словами Юлия Цезаря: "Словно подводной скалы избегай неслыханного и неупотребительного слова" (I, 10, 4).

Понятность и употребительность языковых средств, наряду со стилистической отточенностью и изяществом литературной формы, являются для Авла Геллия главными критериями литературной ценности произведений - как рассматриваемых, так и своего собственного. Говоря о событиях дней минувших, он, воплощая в жизнь завет своего наставника Фаворина, стремится пользоваться понятным языком своего времени (I, 10, 4). Однако это удается ему не без потерь. Так, филологи отмечают злоупотребление Авлом Геллием грецизмами даже в тех случаях, где он мог брать хороший латинский материал у своих излюбленных авторов. Впрочем, Геллий и сам вполне отдает себе отчет в собственных недостатках, когда в предисловии предупреждает читателя о недостаточной отделке своего произведения. Во всяком случае, он всегда хорошо знает то, чего следует избегать хорошему стилисту (I, 15; XI, 7, 13).

Куда более слабым звеном, чем чистота стиля, оказывается исследовательский метод Авла Геллия. Зачастую он нарочито поверхностно анализирует им же самим выбранные вопросы, ограничивается простым изложением, уклоняется от самостоятельных оценок при наличии взаимоисключающих точек зрения, опираясь в основном на мнения наиболее знаменитых из своих учителей и предшественников, причем нередко именно авторитет того или иного из этих предшественников становится для него критерием и гарантией правильности решения вопроса.

Подводя итог сказанному, заметим, что "Аттические ночи", без сомнения, будут интересны для современного читателя, погружая его в самые разнообразные сферы античной культуры. Здесь, следуя замыслу Авла Геллия, он найдет и то, чем развеять скуку, и то, чему следует поучиться.

Одним словом, intende lector - delectaberis: внимай, читатель, - извлечешь удовольствие!

Перевод и комментарии выполнены коллективом санкт-петербургских антиковедов:

Книги I-V - д. и. н., профессором кафедры истории древней Греции и Рима СПбГУ - А. Б. Егоровым;

книги VI-X - к. и. н., доцентом СПбГУ - А. П. Бехтер;

книги XI-XV, XVII и XVIII - к. и. н., старшим научным сотрудником Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН - А. Г. Грушевым;

книги XVI, XIX и XX - О. Ю. Бойцовой.

В основу перевода положены следующие издания:

1. A. Gellii Noctium Atticarum libri XX. Ed. С. Hesius. V. I-II. Lipsiae, 1903.

2. Aulu-Gelle. Les nuits attiques. Tome I. Livres I-V. Texte etabli et traduit par R. Marrache. Paris, 1967. Tome II. Livres VI- X. Texte etabli et traduit par R. Marrache. Paris, 1978. Tome III. Livres XI-XV. Texte etabli et traduit par R. Marrache. Paris, 1989. Tome IV. Livres XVI-XX. Texte etabli et traduit par Y. Julien. Paris, 1998.

А. Я. Тыжов

Вступление

(1) *** {1} можно найти другие, более приятные, с тем чтобы и для моих детей были созданы отдохновения такого рода, когда их душа во время какого-нибудь перерыва в делах могла бы расслабиться и дать волю своим прихотям (indulged). {2} (2) Мы же использовали случайный порядок предметов, установленный нами прежде при составлении выписок. Ведь в соответствии с тем, брал ли я в руки какую-либо книгу, или греческую, или латинскую, слышал ли что-либо достойное упоминания, я отмечал то, что [мне] было угодно, какого бы рода оно ни было, не делая различия и без разбора, и сохранял для себя, в помощь памяти, словно некую кладовую учености, так, чтобы, когда возникнет потребность в факте или высказывании, которые я вдруг случайно позабыл, и книг, из которых я его взял, не будет под рукой, нам было бы легко найти и заимствовать [их] оттуда.

{1 Начало вступления утрачено. Само вступление присутствует далеко не во всех кодексах. Вступлению Геллия во многом подражает Макробий, а сам Геллий очень многое почерпнул из вступления к «Естественной истории» Плиния Старшего.}

{2 Геллий употребляет крайне редкую форму пассива от глагола indulgeo (уступать, позволять) (Dig., XLVIII, 16, 17). Обычная конструкция — sibi indulgere, ее широко используют такие авторы, как Теренций и Луцилий.}

(3) Таким образом, и в этих записках представлено то же разнообразие предметов, какое было в тех прежних заметках, которые мы делали наспех, беспорядочно и нескладно при различных чтениях и ученых занятиях (eruditionibus lectionibusque). {3} (4) Но поскольку мы начали забавы ради составлять эти записки, как я сказал, долгами зимними ночами в земле Аттической, то и назвали их по этой самой причине "Аттические ночи", нисколько не подражая высокопарным заглавиям (festivitates inscriptionum), {4} которые многие писавшие на обоих языках придумали для этого рода книг. (5) Ибо поскольку они отовсюду собрали пеструю, смешанную и как бы неоднородную ученость, потому, в соответствии с таким содержанием, они дали [произведениям] самые что ни на есть изысканные названия. (6) Ведь одни назвали [свои книги] "Музы" (Musae), {5} другие - "Черновики" (Silvae), {6} тот - "Пеплос" (Πέπλος), {7} этот - "Рог Амалтеи" ('Αμάλθειας κέρας), {8} другой - "Соты" (Κηρία), {9} некоторые - "Луга" (Λειμω̃νες), {10} кое-кто - "Собственное чтение" (Lectio sua), {11} один - "Древние чтения" (Antiquae lectiones), {12} иной - "Цветистые выражения" ('Ανθηροί), {13} еще кто-то - "Открытия" (Ευ̉ρήματα). {14} (7) Есть и такие, кто назвал [свой труд] "Лампады" (Λύχνοι), {15} есть также те, кто "Строматы" (Στρωματει̃ς), {16} есть, кроме того, те, кто [использовал название] "Пандекты" (Πανδέκται), {17} и "Геликон" ('Ελικω̃ν), {18} и "Проблемы" (Προβλήματα), {19} и "Руководство" ('Εγχειρίδια), {20} и "Кинжалы" (Παραξιφίδιαι). {21} (8) Есть такой, кто дал название "Памятные книжки" (Memoriales), {22} есть кто "Прагматические дела" (Πραγματικά), и "Посторонние дела" (Πάρεργα), и "Поучительное" (Διδασκαλικά); {23} есть также тот, кто назвал "Естественная история" (Historia naturalis), {24} есть [кто] - "Разнообразные истории" (Παντοδαπαὴ ι̉στορίαι), {25} есть, кроме того, кто - "Луг" (Pratum), {26} есть также, кто - "Фруктовый сад" (Πάγκαρπον), есть кто "Общие места" (Τόποι). {27} (9) Есть также многие, [озаглавившие свои труды] "Заметки" (Conjectanea), {28} нет недостатка и в тех, кто дал своим книгам названия [такие как] или "Нравственные письма" (Epistulae morales), {29} или "Вопросы в письмах" (Epistulae quaestionum), {30} или "Смешанные" (Epistulae confusae) {31} и некоторые другие заглавия, слишком изощренные, имеющие ощутимый привкус вычурности. (10) Мы же в соответствии с нашим пониманием небрежно, незатейливо и даже несколько грубовато (subrustice) по самому месту и времени ночных бдений назвали [наш труд] "Аттические ночи", настолько уступая всем прочим и в громкости самого названия, насколько мы уступили в отделке и изяществе произведения.

{3 Eruditio (просвещение, обучение, ученость, познания) во множественном числе встречается только у Витрувия (I, 1, 1; 11, 12). П. Маршалл принимает конъектуру, предложенную Гроновием: <ех> auditionibus lectionibusque, т. е. «из услышанного и прочитанного». Геллий в своем сочинении неоднократно употребляет слово auditio (слушание; лекция; молва, слух) (Noct. Att., IX, 4, 5; XVIII, 2, 2; XIX, 8, 1; XX, 5, 5. Здесь и далее все перекрестные ссылки даются на данное издание). Поздние рукописи дают annotationibus tractationibus (для примечаний, для обсуждений). Мы при переводе следуем парижскому изданию Мараша, сохраняющего чтение древнейших кодексов.}

{4 Festivitas (веселость, удовольствие) во множественном числе, как в данном случае у Геллия, — «ораторские прикрасы». В упреках другим писателям, давшим слишком изощренные названия своим сочинениям, Авл Геллий следует за Плинием: «Я доволен, что не выдумал более изысканного (festiviorem) названия» (Nat. Hist., Praef., 26). Надо отметить, что подобные замечания более уместны в устах Плиния, название труда которого — «Естественная история» — гораздо менее вычурно, чем «Аттические ночи». Злобные выпады Плиния против своих предшественников и конкурентов у Геллия в значительной мере ослаблены.}

{5 В других частях своего труда (Noct. Att., I, 25, 17; III, 3) Геллий называет сочинения Аврелия Опиллия (кон. II — нач. I в. до н. э.) «Музы» в пяти книгах.}

{6 Это название — буквально означающее «Леса» или «Чащи» — было довольно популярно у авторов произведений самых различных жанров. В данном контексте речь едва ли может идти о поэтическом сборнике известного римского поэта Публия Папиния Стация (ок. 40-96 гг. н. э.) или о сочинении Лукана в десяти книгах с аналогичным названием. Светоний упоминает труд знаменитого римского грамматика Валерия Проба под названием «Лес» (De gram., Χ, 24). Известно сочинение Атея Филолога, друга Саллюстия «’Ύλη» («Лес»); кроме того, иногда Παντοδαπὴ ι̉στορία («Разнообразные истории») Фаворина называют Παντοδαπὴ ύ̉λη («Различные материалы»).}

{7 Пеплос — женская одежда, открытая с правой стороны, закалывающаяся на плечах. Большинство исследователей отказываются видеть здесь указание на произведение Бронтина из Метапонта, озаглавленное таким образом (Suid., II. Р. 1175 Bernhardy). Климент Александрийский в «Строматах», перечисляя различные названия произведений в жанре «пестрой» литературы, называет «Пеплосы» (VI, 2, 1), но не указывает имени автора.}