Авл Геллий - Аттические ночи

• Название: Аттические ночи
• Автор: Авл Геллий
• Жанр: Античная литература

Сочинение римского писателя Авла Геллия (II в.) "Аттические ночи" - одно из самых крупных известных нам произведений древней римской литературы - представляет собой собрание небольших разнородных по тематике очерков, отличающееся поистине энциклопедическим охватом сведений о различных сторонах жизни и науки своего времени. Автор затрагивает вопросы литературы и грамматики, риторики и философии, юриспруденции и истории, физики и математики, естествознания и медицины. Умело используя широко распространенный в его время принцип сочетания поучения с развлечением, Авл Геллий - весьма взыскательный стилист - может одинаково интересно и изящно преподносить читателю как рассказы о различных диковинных вещах, так и весьма специфические вещи - такие, как проблемы греческой и римской фонетики или тонкости толкования римского права.

---

{210 При переводе мы вслед за Марашем следуем рукописному чтению concinnitates (сочетания); Маршалл принимает конъектуру Моммзена inconcinnitates (нескладности, нестройности).}

(5) И эту нехватку слов я вижу скорее в латинском языке, чем в греческом. Конечно, цвет rufus (красный) назван от rubor (краснота, красный цвет), но хотя огонь (ignis) красен по-своему, по-другому - кровь (sanguis), иным образом - пурпур (ostrum), иначе - шафран (crocum), {211} латинская речь не выражает эти отдельные оттенки красного специальными собственными наименованиями и обозначает все это одним названием rubor (красный цвет), [но], заимствуя названия цветов из самих предметов, называет что-либо огненным (igneum), пламенным (flammeum), кроваво-красным (sanguineum), шафрановым (croceum), пурпурным (ostrinum), золотым (aureum).

{211 В ряду примеров отсутствует золото, в то время как в следующем параграфе Геллий называет образованное от этого слова прилагательное, что дало Гроновию основание сделать вставку aliter aurum (по-иному — золото). Мараш, на наш взгляд, вполне справедливо находит ее излишней.}

(6) Ведь цвет russus (красный) {212} и ruber (красный) ничем не отличаются от слова rufus (красный) {213} и не отражают все его особенности; но ξανθός (светло-желтый), ε̉ρυθρός (темно-красный), πυρρός (рыжий), κιρρός (красно-желтый) {214} и φοίνιξ (пурпурный), как кажется, передают некоторые оттенки красного цвета, либо усиливая его, либо ослабляя, либо смягчая, смешав с каким-либо оттенком".

{212 Russus — эмендация Каррио; рукописное чтение — rufus.}

{213 Рукописное чтение nihil a vocabulo rufi dicuntur не дает удовлетворительного смысла. При переводе мы в данном случае следуем вслед за Маршаллом Гереусу, который предлагает читать вместо dicuntur dinoscuntur. Мараш принимает эмендацию Хозиуса, исправляющего nihil на nimirium — «безусловно, произведены от слова rufus».}

{214 Эмендация Гроновия; рукописи дают дважды πύρρος.}

(7) Тогда Фронтон сказал Фаворину: "Мы не отрицаем, что греческий язык, который ты, как кажется, выбрал (elegisse), {215} более насыщен и богат, чем наш; но все же в отношении цветов, о которых ты недавно сказал, мы не столь бедны, как тебе кажется. (8) Ведь эти слова, обозначающие красный цвет, которые ты только что назвал: russus {216} и ruber, не единственные; но у нас есть и другие в большем количестве, чем названные тобой греческие; ведь fulvus (красно-желтый, рыжий), и flavus (золотистый), и rubidus (багровый), и poeniceus (пурпурный), и rutilus (изжелта-красный), и luteus (шафранный), и spadix (красно-бурый, каштановый) суть названия красного цвета, либо усиливающие его, словно бы воспламеняя, либо смешивающие с зеленым цветом, либо затемняющие черным, либо освещающие белым с зеленоватым отливом. (9) Ведь poeniceus (пурпурный), который ты по-гречески назвал φοίνιξ (пурпурный), и rutilis (изжелта-красный), и spadix (красно-бурый, каштановый) - синоним poeniceus (пурпурный), нашего [слова], образованного на греческий лад (factum Graece), {217} означают насыщенность и яркость красного: таковы плоды пальмового дерева, еще не обожженные солнцем, откуда происходит название spadix (пальмовая ветвь с плодом) и poeniceus (гранатовое дерево): ибо дорийцы (Dorici) {218} называют σπάδιξ сорванную с пальмы ветвь с плодом. (11) Fulvus же, как кажется, - [цвет], смешанный из красного и зеленого, в одних [случаях] - более зеленый, в других - более красный. Так, поэт, {219} весьма тщательный в [выборе] слов, называет fulvus орла {220} и яшму, {221} fulvi - шапки, {222} fulvum - золото, {223} fulva - песок, {224} fulvus - льва; {225} так Энний {226} в "Анналах" сказал аеге fulva (желто-красным воздухом). {227} (12) Flavus, наоборот, представляется образованным из зеленого, красного и белого; так, flaventes comae (золотистые волосы) {228} и, что, как я вижу, изумляет некоторых, листья оливы названы Вергилием flavae (золотистые), {229} (13) так гораздо раньше Пакувий {230} назвал воду flava, а пыль - fulvus. Я с удовольствием вспомнил его стихи, поскольку они весьма приятны:

{215 Elegisse — исправляет Моммзен, рукописное чтение legisse (прочитал) бессмысленно.}

{216 Russus — эмендация Каррио; рукописное чтение — rufus.}

{217 Выражение несколько неожиданно, поэтому большинство издателей принимают исправление Гроновия <е> Graeco — «сделанное из греческого». Однако Мараш сохраняет рукописное чтение, ссылаясь на обычное словоупотребление Graece loqui. Греческое φοίνιξ, как и латинское poeniceus связано со словом «финикийский».}

{218 Хозиус исправляет рукописное чтение Dorici на dorice (по-дорийски) по аналогии с Graece предшествующего параграфа.}

{219 Геллий имеет в виду Вергилия.}

{220 Verg. Aen., XI, 751.}

{221 Verg. Aen., IV, 261.}

{222 Verg. Aen., VII, 688.}

{223 Verg. Aen., VII, 279.}

{224 Verg. Aen., V, 374.}

{225 Verg. Aen., II, 722. В переводе С. В. Шервинского — бурый орел, желтая яшма, шапки из бурой шкуры волка, для золота специальный эпитет опущен, желтый песок, желтая шкура льва.}

{226 Квинт Энний — см. комм. к Noct. Att., I, 22, 16.}

{227 V. 319 Vahlen.}

{228 Verg. Aen., IV, 590.}

{229 Verg. Aen., V, 309. В переводе С. В. Шервинского — «увенчав их бледной оливой».}

{230 Пакувий — см. комм. к Noct. Att., I, 24, 1.}

Дай <мне> {231} ногу твою, чтобы чистою влагой

{231 mi добавляет Пирлкамп. Название пьесы — «Niptra».}

Пыль золотистую (flavum) смыть, теми ж руками,

Что гладили часто Улисса, чтобы смягчить твою усталость

мягкостью рук. {232}

{232 V. 244 Ribbeck.}

(14) Rubidus (темно-красный, багровый) - красный более темный и сильно опаленный чернотой, luteus (шафранный), напротив, красный более бледный с оттенком оранжевого; (15) от этого, как кажется, и произведено его название. {233} (16) Итак, - сказал он, - мой Фаворин, у греков названо не больше оттенков красного, нежели у нас. (17) Но и зеленый цвет у вас не называется большим количеством слов, (18) и Вергилий мог, желая обозначить зеленый цвет коня, скорее, назвать его caerulus (темно-синий), {234} чем glaucus (серый), {235} но предпочел воспользоваться более известным греческим словом, чем неупотребительным латинским. (19) Но наши древние называли caesia (с серо-голубыми глазами) {236} ту, которую греки [звали] γλαυκω̃πις (светлоокая), {237} как говорит Нигидий, цвета неба (caelum), так сказать, caelia (небесная)". {238}

{233 Геллий ошибочно возводит luteus к dilutus (разбавленный, светлый), хотя на самом деле слово происходит от lutum (желтая резеда, желтая краска).}

{234 Цвет морской волны.}

{235 Verg. Georg., III, 82. Перевод названий цветов вызывает недоумении; если имеется в виду масть, то glaucus должно обозначать «серый, с голубоватым оттенком», a caeruleus может обозначать «темный, т. е. гнедой». Есть предположение, что речь в данном случае идет не о масти, а о цвете глаз.}

{236 Рукописное чтение этого эпитета неустойчиво: catsia, caetia, caecia, cecia. Этимология слова непонятна; объяснение Нигидия совершенно фантастично.}

{237 Эпитет Афины.}

{238 Fr. 72 Swoboda.}

(20) После того как Фронтон произнес это, Фаворин, восхищенный глубоким знанием предмета и изяществом его речи, сказал: "Без тебя одного, пожалуй, греческий язык, без сомнения, намного превосходил бы [латинский], но ты, мой Фронтон, делаешь то, о чем сказано в гомеровском стихе: "обскакал бы иль равною сделал победу". {239} (21) Но я с удовольствием выслушал как все, что ты с глубочайшим знанием поведал, так и в особенности то, что ты рассказал об оттенке цвета flavus (золотистый), сделав [так], что я понял те прелестнейшие слова из четырнадцатой [книги] "Анналов" Энния, которые прежде не вполне понимал:

{239 Ноm. Il., XXIII, 382. Пер. Н. И. Гнедича.}

Тотчас же волнуют спокойное море цвета желтого мрамора,

Пенится зеленое (caeruleum) море, грузным колеблемо

судном; {240}

{240 V. 377 Vahlen.}

(22) ведь казалось, что caeruleum mare (темно-зеленое море) не согласуется с marmor flavus (огненно-желтый мрамор). {241}

{241 Словосочетание caeruleum mаrе употреблено пролептически; спокойное море цвета желтого мрамора становится темно-зеленым под ударами весел гребцов.}

(23) Но если, как ты сказал, цвет flavus смешан из зеленого и белого, то он великолепно назвал пену зеленоватого моря marmor flavus.

Глава 27

Что Тит Кастриций думал о словах Саллюстия и Демосфена, которыми один описал Филиппа, другой - Сертория

(1) Вот суровые и блистательные слова Демосфена о царе Филиппе: {242} "Я видел, что сам Филипп, с которым мы сражались, - ради власти и могущества лишившийся глаза, сломавший ключицу, руку, повредивший голень, - от любой части тела, какую бы ни пожелала судьба отнять, отказывался, чтобы с тем, что осталось, жить в почете и славе". {243} (2) Саллюстий, желая ему подражать, написал в "Истории" о вожде Сертории {244} так: "Будучи военным трибуном, он стяжал великую славу в Испании, под предводительством Тита Дидия, {245} он был весьма полезен в войне с марсами при подготовке воинов и вооружения; и многое, совершавшееся тогда под его руководством и по <его приказу>, {246} не упоминалось (incelebrata) {247} историками сначала из-за незнания, потом - из ненависти, [в частности] то, что он при жизни выставлял напоказ свое лицо с несколькими шрамами спереди и выколотым глазом. И даже весьма радовался увечью тела и не беспокоился из-за него, поскольку остальное сохранял с большей славой". {248}

{242 Филипп II (382—336 гг. до н. э.) — царь Македонии (с 356 г. до н. э.), отец Александра Великого. Результатом его военно-политической деятельности стало создание мощной Македонской монархии, подчинившей (а в значительной степени и объединившей) греческий мир. В 338 г. до н. э. на Коринфском конгрессе, собранном по инициативе Филиппа, послы всех греческих государств приняли решение о прекращении войн между греческими городами, роспуске всех союзов, взамен которых создавался единый Панэллинский союз. В начале 337 г. до н. э. Коринфская лига приняла решение о войне с Персией, Филипп был назначен стратегом-автократором, однако во время подготовки к походу был убит. Деятельность Александра Македонского была во многом подготовлена политикой Филиппа, превратившего Македонию из отсталой окраины в ведущую державу греческого мира, объединившую отдельные полисы.}