Маргарита Былинкина - Всего один век. Хроника моей жизни

• Название: Всего один век. Хроника моей жизни
• Автор: Маргарита Былинкина
• Издательство: Грифон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-98862-019-1

Маргарита Ивановна Былинкина — филолог, писатель и переводчик художественной литературы с испанского и немецкого языков. Она — автор перевода романа «Сто лет одиночества» классика мировой литературы Г. Гарсия Маркеса, а также многих других известных писателей, в том числе Х. Л. Борхеса и Х. Кортасара.

«Всего один век» — автобиографическая хроника, в которой автор слегка иронично и откровенно рассказывает о примечательных событиях из своей долгой жизни, о путешествиях в Аргентину, Мексику и другие страны, о конфликтах и преодолениях, о женской логике, любовных историях и многом другом.

---

При переложении поэзии на другой язык свыше сил человеческих сотворить аналогичный поэтический шедевр, не утратив поэтичность и сохранив главные формальные составляющие оригинала: смысл и размер. Великий Пушкин, зная французский язык, как родной, не перевел с русского ни одного своего стихотворения и назвал перевод «самым трудным искусством», имея в виду прежде всего перевод поэзии.

В стихах неизбежно утрачивается нечто зримое или незримое подлинника, а если утрата явно велика, то справедливее называть новорожденное произведение не переводом как таковым, а сочинением «по мотивам», «на тему» или «из» — «из Шекспира» или «из Гейне», как это делал Лермонтов.

Конечно, встречаются отдельные редкие удачи, как, например, части «Зимней сказки» Гейне на русском языке, которые можно считать именно переводом в исполнении большого поэта-переводчика Вильгельма Левика.

Можно сказать, что максимальное приближение к абсолютной истине подлинника — очень нелегкая задача для переводчика прозы и, как правило, непосильный труд для переводчика поэзии, если речь, конечно, идет о произведениях мировой литературы.

Сделав в Аргентине первый шаг на своем переводческом пути, я, волею судеб, сразу натолкнулась на такую глыбу, как поэма Х. Эрнандеса «Мартин Фьерро», на это поистине великое произведение аргентинской литературы. Так, наверное, почувствовал бы себя недавний аргентинский школяр, которому посоветовали перевести с русского на испанский «Бориса Годунова» Пушкина.

Тем не менее подстрочный перевод, который я сделала, дал не только ценный материал для филологической диссертации, но и привел сначала к ощущению, а затем и к уверенности в том, что равноценный перевод настоящей поэзии невозможен. Помимо вдохновенной былинной поэтичности и яркого национального колорита эта поэма, как оказалось, славится своей сложнейшей шестистрочной строфой с непременной афористичностью последней ее строки.

По возвращении в Москву я отдала свой подстрочник поэту Александру Голембе, но он слишком свободно обошелся и со стилем, и с формой, и в серию «Памятники» издательства «Наука» не попал. Позже появилась работа Григория Кикодзе, но из нее испарились и образность, и дух народной поэзии. Наконец в «Худлите» перевод поручили опытному поэту-переводчику М. Донскому, и его вариант «Мартина Фьерро» был опубликован, — вариант, который, по моему убеждению, тоже не перевод, а вольное переложение. Это видно из сравнения подстрочника с «переводом».

Мой подстрочник:

Индейцы летели густою толпою,
Дрожали, гудели и небо, и поле.
В бою я не трус, а смельчак и воин,
Но тут я подумал — «Конец!»
К ним рванет мой дикой жеребец,
Не привыкший к узде и неволе…

Вариант Донского:

Ринулись они в атаку,
Аж земля тут затряслась.
Хоть не трусил отродясь,
Но сидел я на кобылке
И дрожали все поджилки:
Вдруг лицом ударю в грязь?

Это типичный образец самовыражения, стилизация «Конька-горбунка» Ершова или «Василия Теркина» Твардовского, но никак не героическая поэма Хосе Эрнандеса. И это — еще одно подтверждение неохватной сложности поэтического переложения на другой язык. Остается только надеяться, что красота и мощь эпоса «Мартина Фьерро» когда-либо дойдут до русских читателей с не столь явными потерями.

Мой добрый знакомый поэт — Арсений Тарковский однажды сказал: «Заткнули рты поэтам, а потом удивляются, откуда столько прекрасных переводчиков!» Я ему возразила: «Просто поэты стали выражать себя через перевод, прикинувшись переводчиками».

Тем не менее бравый гаучо Мартин Фьерро многому меня научил и во многом помог. Поэтому я постаралась в Москве хотя бы предварительно и поверхностно рассказать об этом мировом шедевре, который уже при своем появлении в Аргентине за шесть лет — с 1872 по 1878 год — выдержал одиннадцать изданий огромным по тому времени тиражом — 48 тысяч экземпляров. По свидетельству современников, книга пользовалась завидным спросом: как спички, пиво или сардины. А в середине ХХ века сам Хорхе Луис Борхес посвятил событиям из жизни Мартина Фьерро два рассказа, которые я уже без боязни перевела на русский язык: «Мартин Фьерро» и «Последний».

В моих руках — желтенький пригласительный билет, первое свидетельство моего косвенного приобщения к переводу и к латиноамериканской литературе. Текст таков:

Уважаемый товарищ!

Союз Советских писателей СССР и Государственная центральная библиотека иностранной литературы приглашают Вас в субботу 20 ноября 1954 года на

ВЕЧЕР,

посвященный аргентинскому поэту Хосе Эрнандесу в связи со 120-летием со дня его рождения.

Председатель Е.А. Долматовский.

I. Доклад М.И. Былинкиной «Классик аргентинской поэзии Х. Эрнандес и его поэма "Мартин Фьерро"».

Чтение отрывков из поэмы Хосе Эрнандеса в переводе и на испанском языке.

II. Концерт.

В этой программе отмечу неточность: эти отрывки были включены в мой доклад в качестве иллюстраций и всего лишь в подстрочном переводе. Долматовский за полновесное поэтическое оформление тоже не взялся, логично посчитав, что песни писать и легче и доходнее.

После своих первых столкновений с практикой перевода в 50-е годы я поняла, что за переложение рифмованной поэзии браться не стану, даже если бы обладала серьезным поэтическим даром. И не только потому, что самое красивое переложение любых рифмованных стихов не отражает подлинника и по сути своей фальшиво. Я всегда больше любила хорошую прозу; мне всегда казалось, что во всякой, и тем более в классической рифмованной поэзии, где форма впечатляет сама по себе, она тем самым снижает роль содержания, ограничивает глубину смысла и развитие сюжета, особенно в крупных вещах. Конечно, свободный стих, верлибр — иное дело; он позволяет разгуляться и мысли, и воображению.

Кстати сказать, хорошая проза не только абсолютно свободна в мыслях и в образах, но и всегда поэтична. Тем более проза ритмическая, почти подобная верлибру, которая не только поэтична, но и музыкальна. Такого рода прозаические произведения особенно интересны для переводчика, тяготеющего к словесной гармонии и к тому же предъявляющего максималистские требования к переводческому делу. Со временем я ощутила, что принадлежу именно к этому типу переводчиков и мне ближе всего писатели-прозаики, но такие прозаики, которые всегда поэты.

Наверное потому у меня легко пошла работа над переводом гармоничной, тропически сочной прозы гватемальского поэта и прозаика Мигеля Анхеля Астуриаса, ставшего в 68-м году лауреатом Нобелевской премии по литературе.

В 58-м году издательство «Худлит» поручило мне и Наталье Трауберг, двум начинающим переводчикам, работу над романом Астуриаса «Сеньор Президент». Переводчиков-испанистов в ту пору было мало. Крупнейшим мастером считался Николай Михайлович Любимов, переведший «Дон Кихота» Сервантеса, но он предпочитал работать со старыми писателями-классиками.

Мигель Анхель Астуриас, литературный титан с гордым профилем индейского вождя древней народности майя, был одним из основоположников магического реализма, завоевавшего во второй половине ХХ века признание во всем мире, в том числе в СССР — России. Роман «Сеньор Президент» стал у нас первым произведением такого рода и был твердым орешком для перевода. К тому же мне досталась «Вторая часть», и я бросилась в омут, не зная, о чем идет речь в «Первой части», которую переводила Н. Трауберг.

Сохранилось направленное мне письмо Астуриаса, с правом относящееся и к моей сопереводчице.

Москва, 15 июля 1962

Сеньоре Маргарите И. Былинкиной

Москва

Уважаемая Маргарита,

В Буэнос-Айресе люди с университетским образованием, хорошо знающие русский язык, очень внимательно прочли перевод моего романа «Сеньор Президент» и все без исключения поздравили меня — в этом прекрасном переводе Вам удалось передать не только суть романа, но даже игру слов и звуковые особенности.

Русское издание «Сеньора Президента» — это не перевод как таковой, а настоящее и замечательное новое творение и в то же время воспроизведение подлинника с соблюдением всех его требований, его духа.

Полагаю, будет справедливым сообщить Вам об этом и подтвердить настоящим письмом мое мнение о Вас как об авторитетном переводчике с испанского на русский, поскольку мне известно, что «Сеньор Президент» не был переведен ранее в СССР из-за отсутствия мастера, который мог бы взяться за работу над этим в высшей степени трудным произведением. Вы не только это сделали, но сделали с умением и блеском.

Целую Вам руки

Мигель А. Астуриас

После головоломной, но интереснейшей работы над «Сеньором Президентом» я, вовсе еще далеко не такой авторитетный и опытный переводчик, как пишет Астуриас, поняла, что для успешного результата в работе над прозой кроме понимания задачи нужна невесть откуда берущаяся интуиция при расшифровке темных смысловых мест.