Харуки Мураками - Ничья на карусели

• Название: Ничья на карусели
• Автор: Харуки Мураками
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-33331-8

В новом сборнике рассказов Мураками уподобляет жизнь карусели, с которой невозможно сойти: мы никого не обгоняем и никто не обгоняет нас, однако нам это вращение кажется яростной ничьей с воображаемыми врагами.

---

Эту историю он поведал мне в кафе у бассейна одного из спортивных клубов.

Наутро после дня рождения было воскресенье. Он проснулся в семь, вскипятил воду, сварил кофе, приготовил салат из латука с огурцом. Удивительно, но жена все еще крепко спала. После завтрака под музыку сделал активную пятнадцатиминутную зарядку — привычка еще со времен занятий плаванием. Принял прохладный душ, вымыл голову, побрился. Долго и тщательно чистил зубы. Выдавив на щетку совсем немного пасты, медленно почистил каждый зуб с внешней и с внутренней стороны. Между зубами прошелся зубной нитью. В стакане на раковине только его зубных щеток стояло три вида. Он использовал их по очереди, чтобы не возникало привыкания.

Закончив утренние процедуры, он не отправился, как обычно, на прогулку по окрестностям, а встал голым перед большим зеркалом, намереваясь тщательно исследовать собственное тело. Это было первое утро второй половины его жизни. С дотошностью врача, осматривающего новорожденного, он со странным чувством изучал каждый сантиметр своего тела.

Волосы, кожа лица, зубы, подбородок, руки, живот, бока, пенис, мошонка, бедра, ноги — он долго изучал их одно за другим, мысленно составляя список достоинств и недостатков. Волосы чуть поредели по сравнению с тем, что было до тридцати, но причин для беспокойства пока нет. Пожалуй, до пятидесяти ему удастся сохранить шевелюру. Ну а потом посмотрим. В конце концов, есть неплохие парики, к тому же у него хорошая форма головы, так что не страшно и облысеть. Из-за чудовищного кариеса у него смолоду много искусственных зубов. Благодаря тщательной чистке на протяжении трех последних лет развитие кариеса полностью прекратилось. Стоматолог сказал, что, если бы он так ухаживал за зубами двадцать лет назад, сейчас у него не было бы ни одного залеченного зуба. Конечно, врач прав, но что толку горевать о том, чего не вернуть. Сейчас он может лишь поддерживать нынешнее состояние. Он спросил у стоматолога, до какого возраста сможет жевать своими зубами.

— До шестидесяти, — ответил врач, — если и дальше будете так же тщательно следить за зубами.

Что ж, этого вполне достаточно.

Кожа на лице огрубела, но в целом ее состояние соответствует возрасту. Благодаря хорошему цвету лица он кажется моложе, но при тщательном рассмотрении можно заметить небольшие шероховатости. Напрасно он бездумно загорал каждое лето и долгие годы слишком много курил. В будущем ему потребуется хороший лосьон или крем для кожи. Подбородок оказался полнее, чем он ожидал. Это наследственное. Сколько бы он ни занимался, щеки спадали, а этот жирок на подбородке, напоминающий мягкую вуаль или рыхлый сугроб, никуда не девался — с возрастом он выглядел все более «бесповоротным». Наверное, когда-нибудь у него будет второй подбородок, как у отца. С этим придется смириться.

Соотношение достоинств и недостатков живота составило шесть к четырем. Благодаря физической нагрузке и сбалансированному питанию сейчас живот выглядел значительно более подтянутым, чем три года назад. Совсем неплохо для тридцати пяти. Вот только от жира, тянущегося от боков к спине, никак не удавалось избавиться при помощи обычных упражнений. Повернувшись к зеркалу боком, он обнаружил, что некогда резкая, словно вырезанная ножом, линия поясницы исчезла. Гениталии практически не изменились. Разве что стали выглядеть чуть более вялыми, чем раньше, но, возможно, это только кажется. Конечно, теперь он не так часто занимается сексом, но, по крайней мере, до сих пор не знает, что такое импотенция. Жена вроде тоже не жаловалась.

В целом при росте 173 сантиметра его тело весом 64 кг сохранилось несравнимо лучше, чем у ровесников. Можно смело говорить, что ему двадцать восемь. Может, он стал слабее физически, зато благодаря тренировкам его тело теперь даже выносливее, чем до тридцати.

И все же от его медленно изучающего тело внимательного взгляда не укрылись признаки неуклонного старения. Об этом же факте красноречиво говорил мысленный список достоинств и недостатков. Можно обмануть чужой взгляд, но не себя.

Я старею.

С этим фактом было трудно поспорить. Сколько ни старайся, старения не избежать. Это как кариес. Можно лишь усилием замедлить его распространение, но, сколько ни замедляй, старение обязательно захватит то, что ему положено. Жизнь человека запрограммирована таким образом. Чем старше он становится, тем меньшую величину составляет количество достигнутого относительно затраченных усилий, пока наконец количество достигнутого не становится нулевым.

Он вышел из ванной, вытерся полотенцем и долго лежал на диване в бездействии, тупо уставившись в потолок. Жена в соседней комнате гладила белье и мурлыкала в такт льющейся из радиоприемника песне Билли Джоэла. В песне пелось о закрывшемся чугунном заводе. Стандартное воскресное утро. Запах утюга, Билли Джоэл и утренний душ.

— Мне не так уж страшно было честно признаться себе в собственном старении. Я уже говорил, что привык бороться с тем, что трудно преодолеть. Больно не это, — говорил он мне, — главная проблема — это борьба с чем-то неопределенным. Таким, о чем ты знаешь, что оно существует, но не в состоянии бороться напрямик. Вот в чем суть.

— Что-то, что ощущаешь, но не можешь определить? — спросил я.

Он кивнул:

— Думаю, да. — Двигающиеся на столешнице пальцы выдавали его внутренний дискомфорт. — Понимаю, как это глупо, когда взрослый, тридцатипятилетний мужчина рассказывает посторонним о подобных вещах. У каждого из нас есть нечто, чего мы не можем распознать, верно?

— Пожалуй, — кивнул я.

— И все же, если честно, я впервые так явно почувствовал это — во мне таится нечто трудно определимое, трудно распознаваемое. И вот теперь я совершенно не представляю, что с этим делать.

Я промолчал, не зная, что ответить. Он действительно выглядел растерянным, но даже эта его растерянность имела четкую форму. Я решил ничего не говорить и дослушать до конца.

Он родился в пригороде Токио весной 1948 года, вскоре после войны. Кроме него в семье были старший брат и сестра на пять лет моложе. Его отец, прежде весьма посредственный торговец недвижимостью, занялся сдачей в аренду помещений вокруг железнодорожной линии Тюо и весьма преуспел в шестидесятые во время экономического скачка. Ему было четырнадцать, когда родители развелись, и в силу непростых обстоятельств все трое детей остались с отцом.

Словно по лесенке, он шагал из лучшей частной средней школы в элитную старшую, затем в университет. Учился неплохо. Став студентом, переехал в квартиру отца в Мита. Пять дней в неделю плавал в бассейне, а в оставшиеся два встречался с девушками. Нельзя сказать, что он развлекался на полную катушку, но и недостатка в девушках не испытывал. Никогда не встречался с одной девушкой достаточно долго, чтобы пришлось жениться. Покуривал травку, ходил с друзьями на демонстрации. Учился без фанатизма, но исправно посещал лекции и получал баллы выше среднего. Никогда не писал конспектов, предпочитая тратить это время на внимательное слушание лекций.

Окружающие не до конца понимали его характер. Ни семья, ни друзья, ни подружки не догадывались, что на самом деле творится в его душе. Для всех оставалось загадкой, как, практически не учась и не производя впечатления особенно умного парня, он умудрялся неизменно быть одним из лучших по успеваемости. При этом, несмотря на некоторую непонятность его характера, врожденное радушие и любезность совершенно естественным образом притягивали к нему самых разных людей, помогая ему многого добиваться. Старшие по возрасту были к нему благосклонны. Между тем, вопреки ожиданиям, после окончания университета он не пошел работать в компанию первого эшелона, а устроился в небольшую фирму, торгующую учебными пособиями, о которой никто и слыхом не слыхивал. Окружающие только диву давались, но у него был свой расчет. Первые три года в качестве торгового агента он посещал средние и старшие японские школы, тщательно изучая, какие пособия нужны учителям и ученикам с точки зрения формы и содержания. Узнавал, какой бюджет готова потратить на пособия та или иная школа. Вникал в систему вознаграждений. За бокалом пива выслушивал жалобы молодых учителей. Присутствовал на уроках. Излишне говорить, что все эти годы его результаты продаж были в компании лучшими.

Осенью, спустя три года с момента своего устройства в фирму, он представил руководству план масштабного проекта нового учебного пособия. Это было новое слово в системе обучения — предложенная им методика предполагала, что учителя и ученики через видеокассеты и компьютер совместно будут разрабатывать содержание пособий. Оставалось разрешить несколько технических проблем, но принципиальное внедрение методики было возможно.

Директор лично дал добро, и он возглавил проект. Через два года он добился ошеломляющего успеха. Созданная им методика оказалась хоть и дорогостоящей, но доступной, при этом он придумал систему, позволявшую, однажды продав пособие, в дальнейшем без всяких усилий зарабатывать на послепродажном обслуживании.