Лев Толстой - ПСС. Том 24. Произведения 1880-1884 гг.

• Название: ПСС. Том 24. Произведения 1880-1884 гг.
• Автор: Лев Толстой
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Религиоведение
• Год: 1957

«Это сочинение — обзор богословия и разбор Евангелий — есть лучшее произведение моей мысли, есть та одна книга, которую (как говорят) человек пишет во всю свою жизнь. Я имею на это свидетельство двух ученых и тонких критиков, обоих несогласных со мною в убеждениях. Оба, всегда прямо говорившие мне правду, признали сочинение неопровержимым.»

«Но, несмотря на все усилия толпы, избранные люди, сквозь всю грязь лжи, видят истину и проносят ее во всей чистоте чрез века и усилия лжи, и в таком виде учение доходит до нас. Тот, кто теперь, в наше время, будь он католик, протестант, православный, молоканин, штундист, хлыст, скопец, рационалист, какого бы ни был исповедания, тот, кто читает теперь Евангелие, находится в странном положении. Тот, кто умышленно не закрывает глаза, тот не может не видеть, что если тут не всё, что мы знаем и чем мы живем, то по крайней мере что-то очень мудрое и значительное. Но мудрое и важное это выражено так безобразно, дурно, как говорил Гёте, что он не знает более дурно написанной книги, как Евангелие, и зарыто в таком хламе безобразнейших, глупых, даже непоэтических легенд, и умное и значительное так неразрывно связано с этими легендами, что не знаешь, что и делать с этой книгой. Толкования к этой книге нет другого, как то, которое дают различные церкви. Толкования эти все исполнены бессмыслиц и противоречий, так что каждому представляется сначала только два выхода: или, осердясь на вшей, да шубу в печь, т. е. откинуть всё как бессмыслицу, что и делают ⁹⁹/₁₀₀, или покорить свой разум, что и велит делать церковь, и принять вместе с мудрым и значительным всё глупое и незначительное, что и делает ¹/₁₀₀ тех людей, которые или не имеют зрения, или умеют прищуривать глаза так, чтобы не видать того, чего не хотят видеть. Но и этот выход непрочен. Стоит показать этим людям то, что они не хотели видеть, и они волей — неволей бросают вместе с ложью и ту правду, которая была в ней замешана. И что ужасно при этом, это то, что ложь, смазанная с истиной, смазана с ней часто не врагами истины, но самыми первыми друзьями ее; то, что эта ложь считалась и была первым орудием распространения истины. Ложь о воскресении Христа была во времена апостолов и мучеников первых веков главным доказательством истинности учения Христа. Правда, эта же басня о воскресении и была главным поводом к неверию в учение. Язычники во всех житиях первых мучеников христианских называют их людьми, верующими в то, что их распятый воскрес, и совершенно законно смеются над этим.»

 «Я смотрю на христианство не как на исключительное божественное откровение, не как на историческое явление, я смотрю на христианство, как на учение, дающее смысл жизни. Я был приведен к христианству не богословскими, не историческими исследованиями, а тем, что пятидесяти лет от роду, спросив себя и всех мудрецов моей среды о том, что такое я и в чем смысл моей жизни, и получив ответ: ты случайное сцепление частиц, смысла в жизни нет, и сама жизнь есть зло — я был приведен тем, что, получив такой ответ, я пришел в отчаяние и хотел убить себя; но вспомнив то, что прежде, в детстве, когда я верил, для меня был смысл жизни, и то, что люди верующие вокруг меня — большинство людей, не развращенных богатством, — веруют и живут настоящею жизнью, я усомнился в правдивости ответа, данного мне мудростью людей моей среды, и попытался понять тот ответ, который дает христианство людям, живущим настоящей жизнью. И я стал изучать христианство, и изучать в христианском учении то, что руководит жизнью людей.»

«Я не знал света, думал, что нет истины в жизни, но убедившись в том, что люди живы только этим светом, я стал искать источник его и нашел его в Евангелиях, несмотря на лжетолкования церквей. И, дойдя до этого источника света, я был ослеплен им и получил полные ответы на вопросы о смысле моей жизни и жизни других людей, ответы, вполне сходящиеся со всеми мне известными ответами других народов и на мой взгляд превосходящие все.»

«Если читатель принадлежит к огромному большинству образованных, воспитанных в церковной вере людей, но отрекшихся от нее вследствие ее несообразностей с здравым смыслом и совестью (остались ли у такого человека любовь и уважение к духу христианского учения, или он, по пословице: «осердясь на блох, и шубу в печь», считает всё христианство вредным суеверием), я прошу такого читателя помнить, что то, что отталкивает его, и то, что представляется ему суеверием, не есть учение Христа, что Христос не может быть повинен в том безобразном предании, которое приплели к его учению и выдавали за христианство; надо изучать только одно учение Христа, как оно дошло до нас, т. е. те слова и действия, которые приписываются Христу и которые имеют учительное значение. Читая мое изложение, такой читатель убедится, что христианство не только не есть смешение высокого с низким, не только не есть суеверие, но есть самое строгое, чистое и полное метафизическое и этическое учение, выше которого не поднимался до сих пор разум человеческий и в кругу которого, не сознавая того, движется вся высшая человеческая деятельность: политическая, научная, поэтическая и философская.

Если читатель принадлежит к тому ничтожному меньшинству образованных людей, которые держатся церковной веры, исповедуя ее не для внешних целей, а для внутреннего спокойствия, я прошу такого читателя, прежде чем читать, решить в душе вопрос о том, что ему дороже: душевное спокойствие или истина? Если спокойствие, то прошу его не читать; если же истина, то прошу его помнить, что учение Христа, изложенное здесь, несмотря на одинаковость названия, есть совершенно другое учение, чем то, которое он исповедует, и что потому отношение его, исповедующего церковную веру, к этому изложению учения Христа есть то же, как отношение магометанина к проповеди христианства, что вопрос для него не в том, согласно ли, или несогласно предлагаемое учение с его верою, а только в том, какое учение согласнее с его разумом и сердцем — его ли церковное учение, составленное из согласования всех писаний, или одно учение Христа. Вопрос для него только в том — хочет ли он принять новое учение, или оставаться в своей вере.

Если же читатель принадлежит к людям, внешне исповедующим церковную веру и дорожащим ею не потому, что они верят в истину ее, а по внешним соображениям, потому что они считают исповедание и проповедание ее выгодным для себя, то пусть такие люди помнят, что сколько бы у них ни было единомышленников, как бы сильны они ни были, на какие бы престолы ни садились, какими бы ни называли себя высокими именами, они не обвинители, а обвиняемые, — не мною, а Христом. Такие читатели пусть помнят, что им доказывать нечего, что они уже давно сказали, что имели сказать, что если бы они даже и доказали то, что хотят доказать, то доказали бы только то, что доказывают каждый для себя все сотни отрицающих друг друга исповеданий церковных вер; что им не доказывать нужно, но оправдываться. Оправдываться в кощунстве, по которому они учение Иисуса Бога приравняли к учениям Эздры, соборов и Феофилактов и позволяли себе слова Бога перетолковывать и изменять на основании слов людей. Оправдываться в клевете на Бога, по которой они все те изуверства, которые были в их сердцах, свалили на Бога Иисуса и выдали их за его учение. Оправдываться в мошенничестве, по которому они, скрыв учение Бога, пришедшего дать благо миру, подставили на его место свою святодуховскую веру и этою подставкою лишили и лишают миллиарды людей того блага, которое принес людям Христос, и, вместо мира и любви, принесенных им, внесли в мир секты, осуждения и всевозможные злодейства, прикрывая их именем Христа.

Для этих читателей только два выхода: смиренное покаяние и отречение от своей лжи или гонение тех, которые обличают их за то, что они делали и делают.

Если они не отрекутся от лжи, им остается одно: гнать меня, на что я, оканчивая свое писание, готовлюсь с радостью и со страхом за свою слабость.»

ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ

ИЗДАНИЕ ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ ГОСУДАРСТВЕННОЙ РЕДАКЦИОННОЙ КОМИССИИ

СЕРИЯ ПЕРВАЯ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

ТОМ 24

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ МОСКВА 1957

Перепечатка разрешается безвозмездно

ПРОИЗВЕДЕНИЯ 1880—1884

ПОДГОТОВКА ТЕКСТА И КОММЕНТАРИИ H. H. ГУСЕВА

Текст воспроизводится по экземпляру, находящемуся в фонде РГБ: Толстой, Лев Николаевич; Полное собрание сочинений. Том 24. Произведения 1880–1884; Государственное издательство художественной литературы, 1957; Российская государственная библиотека, 2006 (электронный документ в формате Adobe Reader)

Особая благодарность старшему преподавателю кафедры истории русской литературы и журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова Ирине Викторовне Петровицкой за выложенное в общий доступ Полное Собрание Сочинений Л.Н. Толстого (90–томник) в формате Adobe Reader.

Настоящее юбилейное издание первого полного собрания сочинений Л. Н. Толстого печатается на основании постановлений Совета Народных Комиссаров СССР от 25 июня 1925 г., 8 августа 1934 г. и 27 августа 1939 г.

Редактор O. A. Гозанова Технический редактор Л. М. Сутина Корректор К. Полетика

Подписано к печати 12/VIII–57 г. Бумага 68X100¹/₁₆—63¹/₄ печ. л. 77, 79 усл. печ. л. 55, 76 уч. — изд. л. Тираж 5000. Зак. 1705.

Гослитиздат Москва, Б–66, Ново-Басманная, 19

Ленинградский Совет народного хозяйства. Управление полиграфической Промышленности. Типография M 1 «Печатный Двор» имени А. М. Горького Ленинград, Гатчинская, 26.

---

Севец сеет: одни семена пропадают, другие растут. Точно так же в мире людей. Те люди, что не исполняют воли Бога, гибнут и заменяются другими. Главное значение притчи отрицательное. Иисус живо представляет бессмыслицу жизни, если нет хозяина и нет определенной воли хозяина. Как только люди забудут хозяина или не хотят знать его, так жизнь является какой-то безумной игрой. Работать всю жизнь на чужого, мучиться, слышать какие-то требования совести, ни к чему не ведущие, заглушать их и потом погибнуть. И если не признавать хозяина, нет и не может быть другой жизни. Жизнь — бессмыслица. Только тогда эта жизнь получает смысл, когда люди признают хозяина и отдают ему плоды его, только когда люди признают Бога, работают ему и сливают свою жизнь с волею Бога.

Хозяин нанял рабочих. Одни пришли с утра, другие — в полдень, третьи — под вечер. Хозяин отдал всем поровну.

И когда работавшие с утра упрекнули хозяина, хозяин сказал: разве я вам обещал больше? Если ты недоволен, то только потому, что ты зол.

Людям дана жизнь плотская затем, чтобы отдавать ее за жизнь невременную. И отдавая эту жизнь и получая эту жизнь, ты спрашиваешь, какая тебе будет награда, или отчего тебе не такая награда, какую тебе хочется. Когда слуга твой служит тебе, разве ты благодаришь его за то? спрашиваешь его, какая ему нужна награда за это? Он сделал то, что должен был сделать, и он получает раз навсегда определенную за труд награду — питание и кров.

Так и всякий, вступивший в царство Бога, живущий волею Божьею, не может ни сравнивать себя с другими, ни находить награду свою ни большою, ни малою. Это одна жизнь истинная, одно благо, и не может быть большей и меньшей, ни иного блага.

ВЕРА ПОДОБНА ЗЕРНУ ГОРЧИЧНОМУ

Лк. XVII, 5. И сказали апостолы господу: умножь в нас веру.

И сказали ученики Иисуса: сделай так, чтобы мы верили.

6. Господь сказал: если бы вы имели веру с 1 зерно горчичное и сказали смоковнице сей: исторгнись и пересадись в море, то она послушалась бы вас. 2

И сказал Иисус: если бы в вас вера была, как зерно березовое, говорили бы вы: дерево, поди, пересадись в море, и слушалось бы оно вас?

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Ως значит подобно как, т. е. веру, подобие которой я выражаю зерном горчичным. Зерно горчичное никак нельзя принимать за образ самой мелкой вещи. Никогда оно не употребляется в этом смысле: зерно горчичное употребляется в смысле подобия царства небесного, находящегося внутри людей, и потому и здесь должно иметь то же значение.

2) Последняя часть стиха должна быть вопросительная. По конструкции греческой фразы слова эти можно передать: вы бы сказали и оно бы послушалось, но тогда недостает союза καί перед έλεγετε. Если же передать эти слова в смысле вопросительном, то недостает частицы μή. Оба перевода не вполне точны, но при первом получается отсутствие смысла, при втором — ясный и связный со всей речью смысл.

ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ

Место это, представляющееся таким уродливо бессмысленным по толкованиям церкви, особенно важно потому, что оно дает точное определение того, что Иисус называет верою. Церковь не видит тут ничего, кроме возможности делать чудеса.

Толков. Ев. Луки (стр. 488 и 489):

Умножь в нас веру: приложи веру, усиль веру. Требование господа прощать ближнему преступления его, в случае раскаяния его, показалось апостолам столь трудным в исполнении, так они почувствовали при сем нужду в усилении веры своей и просили господа о сем. Всепрощение ближним — это высокое торжество в любви, это величайшая победа над эгоизмом; а такое торжество, такая победа могут быть только плодом сильной веры.

Если бы вы имели и пр.: Господь не отрицает сим присутствие веры в душе своих учеников, но в то же время показывает, как еще далека степень их тогдашней веры от той степени, на какую они должны со временем были войти и вошли.

Смоковнице сей: вероятно, господь указывает при сем на какое-либо близ растущее смоковничное дерево.

Послушалась бы: дерево представляется как бы одушевленным и смыслящим; оно повиновалось бы повелению апостолов, если бы они достигли такой степени веры, какая требуется для сего.

Кто из вас и пр.: связь этой притчи с предшествующим наставлением спасителя такова: вера ваша, когда она возрастет в душе вашей, будет такова, что будет производить великие чудеса, но наблюдайте за собою, берегитесь при этом гордости и самомнения о своих собственных заслугах, чтобы не утратить вам плодов таковой веры.

———

Рейс (Нов. 3., ч. I, стр. 507):

В третьем отрывке ответ не вполне вяжется с вопросом. Может быть, Лука, не зная повода, вызвавшего столь парадоксальное заявление Иисуса, от себя предположил, что оно вызвано было вопросом учеников. Во всяком случае параллельное место (Мф. XVII, 20) не позволило бы нам перевести этот вопрос так: умножь нашу веру! На это Иисус отвечал бы: и малой достаточно, лишь бы она была живой и действительной. Но то малое, о каком говорит Иисус, не противополагается требованию большего, а противополагается полному отсутствию. Он упрекает своих учеников в том, что они не могли произвести исцеления по отсутствию веры. Они могли бы ему сказать: Дай нам ее! Но на это требование, было ли оно выражено, или нет, Иисус не отвечает ни словом по весьма простой причине: вера не передается из рук в руки (что бы ни говорили богословы); она является изнутри, зарождается самопроизвольно, и ее могущество таково, что, выражаясь образно, самого маленького количества, одного зернышка уже достаточно, чтобы совершить невозможное. Тот, кто требует ее, не обладает ею, иначе он тоже чувствовал бы могущество, которое она доставляет. Ответ Иисуса, если предполагать, что просьба на самом деле была обращена к нему, таким образом неявно заключал в себе и отказ и сожаление.

———

Место это имеет глубокое значение. Ученики говорят: увеличь в нас веру. И он говорит им про то, что есть вера. Он говорит: если бы у вас была та вера, которую я вам определял подобием зерна горчичного, меньшего всех семян, но такого, из которого разрастаются самые большие деревья, вы бы не искали еще другой веры. Вера, подобная зерну горчичному, есть вера в то, что зернышко, кажущееся самым малым, есть зародыш огромного, вера в то, что самое незаметное в вас — жизнь, дух — есть зародыш жизни истинной. Если бы вы верили в это, т. е. знали так же несомненно, как то, что из зерна горчичного вырастает дерево, вы бы не просили увеличения веры. Вера есть несомненное знание. И тут он говорит те слова, которые могут иметь двоякое объяснение. Если последние слова стиха 6–го значат то, что понимает под ними церковь, то он говорит: если бы вы имели такую веру, то вы бы не спрашивали и ничто не казалось бы вам удивительным; если же слова эти имеют вопросительный смысл, то он говорит: вера есть несомненное знание того, что если вы знаете, что вы такое, знаете, что в вас зародыш духа Божия, по притче зерна горчичного, то для вас не нужно чудес. Чудеснее того, что в вас зародыш духа Божия, ничего быть не может. Так что в обеих версиях стих этот указывает на то, что основа эта есть сознание в себе духа Божия и что чудеснее этого, убедительнее этого ничего быть не может. И тогда последующая притча о работнике с поля прямо вытекает из этого. Вся убедительность притчи о зерне горчичном в том, что в тебе зародыш Бога, в том, что в тебе сын человеческий, посланный в тебя от Бога, и твое дело только исполнять то, на что ты послан.

Лк. XVII, 7. Кто из вас, имея раба пашущего или пасущего, по возвращении его с поля, скажет ему: пойди скорее, садись за стол?

Если у кого из вас есть работник, пахарь или пастух, и вернется этот работник с поля, — что ты сейчас так и скажешь ему: ну, брат, садись скорей за стол?

8. Напротив, не скажет ли ему: приготовь мне поужинать и подпоясавшись служи мне, пока буду есть и пить, и потом ешь и пей сам?

Нет, ты скажешь: ну-ка, брат, собери мне поужинать да послужи, пока я поем да попью, а потом сам садись, ешь и пей.

9. Станет ли он благодарить раба своего за то, что он исполнил приказание? не думаю.

И что ж, ты очень благодаришь работника за то, что он сделал всё, что ты велел? едва ли.

10. Так и вы, когда исполните всё повеленное вам, говорите: мы рабы ничего нестоющие, потому что сделали, что должны были сделать.

Так-то и вы, коли всё сделаете, что вам предоставлено, все-таки полагайте про себя не больше, как то, что мы негодные работники, и только то, что нужно было, сделали.

ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ

То, что мы зовем жизнью земною, есть смерть. Она не нынче — завтра кончится; стоит только сообразить то, что мы можем приобрести в ней, чтобы понять, что всё земное есть как начало постройки дома, который мы не можем окончить, и что значение ее есть только возможность жизни в Боге, которая не уничтожается. Надо пользоваться этой возможностью; в этом одном — жизнь истинная. Хорошо ли, дурно ли это, нравится ли нам это, или не нравится, находим ли мы это, по нашим понятиям, справедливым или нет, — это всё равно, это так, и другого ничего нет. Когда мы находим это несправедливым, то это только оттого, что мы меряем земным. В жизни же истинной нет большего и меньшего. Он говорит: хозяин добрый всем дает поровну, и тем, которые с утра работают, и тем, которые с полудника. И за то, что хозяин добр, за то ты и обижаешься. Видно, ты зол, если ты не можешь понять истинного добра, не меряющего, не награждающего, а изливающегося всегда и везде. И он говорит им: ты говоришь, награда какая тебе? стало быть, благодарности ты хочешь себе от кого-то и за что-то. За что же это следует тебе, по-твоему, благодарность? за то, что ты делаешь то самое, что тебе необходимо нужно, неизбежно делать для того, чтобы жить; за это благодарность? Если уже ты хочешь смотреть на Бога, как холоп на барина, так и смотри так. Холоп работает, и за работу его кормят, и больше ничего. Может быть, нам и хотелось бы и сидеть на престоле на небе, и жен сто иметь, и всего этого, но ведь не я виноват, не я выдумал это, что всего этого нельзя иметь, что всё это смерть. Нынче жив, завтра умрешь, сгниешь, и ничего не останется. Ведь это так и из этого никуда не уйдешь.