Лев Толстой - ПСС. Том 24. Произведения 1880-1884 гг.

• Название: ПСС. Том 24. Произведения 1880-1884 гг.
• Автор: Лев Толстой
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Религиоведение
• Год: 1957

«Это сочинение — обзор богословия и разбор Евангелий — есть лучшее произведение моей мысли, есть та одна книга, которую (как говорят) человек пишет во всю свою жизнь. Я имею на это свидетельство двух ученых и тонких критиков, обоих несогласных со мною в убеждениях. Оба, всегда прямо говорившие мне правду, признали сочинение неопровержимым.»

«Но, несмотря на все усилия толпы, избранные люди, сквозь всю грязь лжи, видят истину и проносят ее во всей чистоте чрез века и усилия лжи, и в таком виде учение доходит до нас. Тот, кто теперь, в наше время, будь он католик, протестант, православный, молоканин, штундист, хлыст, скопец, рационалист, какого бы ни был исповедания, тот, кто читает теперь Евангелие, находится в странном положении. Тот, кто умышленно не закрывает глаза, тот не может не видеть, что если тут не всё, что мы знаем и чем мы живем, то по крайней мере что-то очень мудрое и значительное. Но мудрое и важное это выражено так безобразно, дурно, как говорил Гёте, что он не знает более дурно написанной книги, как Евангелие, и зарыто в таком хламе безобразнейших, глупых, даже непоэтических легенд, и умное и значительное так неразрывно связано с этими легендами, что не знаешь, что и делать с этой книгой. Толкования к этой книге нет другого, как то, которое дают различные церкви. Толкования эти все исполнены бессмыслиц и противоречий, так что каждому представляется сначала только два выхода: или, осердясь на вшей, да шубу в печь, т. е. откинуть всё как бессмыслицу, что и делают ⁹⁹/₁₀₀, или покорить свой разум, что и велит делать церковь, и принять вместе с мудрым и значительным всё глупое и незначительное, что и делает ¹/₁₀₀ тех людей, которые или не имеют зрения, или умеют прищуривать глаза так, чтобы не видать того, чего не хотят видеть. Но и этот выход непрочен. Стоит показать этим людям то, что они не хотели видеть, и они волей — неволей бросают вместе с ложью и ту правду, которая была в ней замешана. И что ужасно при этом, это то, что ложь, смазанная с истиной, смазана с ней часто не врагами истины, но самыми первыми друзьями ее; то, что эта ложь считалась и была первым орудием распространения истины. Ложь о воскресении Христа была во времена апостолов и мучеников первых веков главным доказательством истинности учения Христа. Правда, эта же басня о воскресении и была главным поводом к неверию в учение. Язычники во всех житиях первых мучеников христианских называют их людьми, верующими в то, что их распятый воскрес, и совершенно законно смеются над этим.»

 «Я смотрю на христианство не как на исключительное божественное откровение, не как на историческое явление, я смотрю на христианство, как на учение, дающее смысл жизни. Я был приведен к христианству не богословскими, не историческими исследованиями, а тем, что пятидесяти лет от роду, спросив себя и всех мудрецов моей среды о том, что такое я и в чем смысл моей жизни, и получив ответ: ты случайное сцепление частиц, смысла в жизни нет, и сама жизнь есть зло — я был приведен тем, что, получив такой ответ, я пришел в отчаяние и хотел убить себя; но вспомнив то, что прежде, в детстве, когда я верил, для меня был смысл жизни, и то, что люди верующие вокруг меня — большинство людей, не развращенных богатством, — веруют и живут настоящею жизнью, я усомнился в правдивости ответа, данного мне мудростью людей моей среды, и попытался понять тот ответ, который дает христианство людям, живущим настоящей жизнью. И я стал изучать христианство, и изучать в христианском учении то, что руководит жизнью людей.»

«Я не знал света, думал, что нет истины в жизни, но убедившись в том, что люди живы только этим светом, я стал искать источник его и нашел его в Евангелиях, несмотря на лжетолкования церквей. И, дойдя до этого источника света, я был ослеплен им и получил полные ответы на вопросы о смысле моей жизни и жизни других людей, ответы, вполне сходящиеся со всеми мне известными ответами других народов и на мой взгляд превосходящие все.»

«Если читатель принадлежит к огромному большинству образованных, воспитанных в церковной вере людей, но отрекшихся от нее вследствие ее несообразностей с здравым смыслом и совестью (остались ли у такого человека любовь и уважение к духу христианского учения, или он, по пословице: «осердясь на блох, и шубу в печь», считает всё христианство вредным суеверием), я прошу такого читателя помнить, что то, что отталкивает его, и то, что представляется ему суеверием, не есть учение Христа, что Христос не может быть повинен в том безобразном предании, которое приплели к его учению и выдавали за христианство; надо изучать только одно учение Христа, как оно дошло до нас, т. е. те слова и действия, которые приписываются Христу и которые имеют учительное значение. Читая мое изложение, такой читатель убедится, что христианство не только не есть смешение высокого с низким, не только не есть суеверие, но есть самое строгое, чистое и полное метафизическое и этическое учение, выше которого не поднимался до сих пор разум человеческий и в кругу которого, не сознавая того, движется вся высшая человеческая деятельность: политическая, научная, поэтическая и философская.

Если читатель принадлежит к тому ничтожному меньшинству образованных людей, которые держатся церковной веры, исповедуя ее не для внешних целей, а для внутреннего спокойствия, я прошу такого читателя, прежде чем читать, решить в душе вопрос о том, что ему дороже: душевное спокойствие или истина? Если спокойствие, то прошу его не читать; если же истина, то прошу его помнить, что учение Христа, изложенное здесь, несмотря на одинаковость названия, есть совершенно другое учение, чем то, которое он исповедует, и что потому отношение его, исповедующего церковную веру, к этому изложению учения Христа есть то же, как отношение магометанина к проповеди христианства, что вопрос для него не в том, согласно ли, или несогласно предлагаемое учение с его верою, а только в том, какое учение согласнее с его разумом и сердцем — его ли церковное учение, составленное из согласования всех писаний, или одно учение Христа. Вопрос для него только в том — хочет ли он принять новое учение, или оставаться в своей вере.

Если же читатель принадлежит к людям, внешне исповедующим церковную веру и дорожащим ею не потому, что они верят в истину ее, а по внешним соображениям, потому что они считают исповедание и проповедание ее выгодным для себя, то пусть такие люди помнят, что сколько бы у них ни было единомышленников, как бы сильны они ни были, на какие бы престолы ни садились, какими бы ни называли себя высокими именами, они не обвинители, а обвиняемые, — не мною, а Христом. Такие читатели пусть помнят, что им доказывать нечего, что они уже давно сказали, что имели сказать, что если бы они даже и доказали то, что хотят доказать, то доказали бы только то, что доказывают каждый для себя все сотни отрицающих друг друга исповеданий церковных вер; что им не доказывать нужно, но оправдываться. Оправдываться в кощунстве, по которому они учение Иисуса Бога приравняли к учениям Эздры, соборов и Феофилактов и позволяли себе слова Бога перетолковывать и изменять на основании слов людей. Оправдываться в клевете на Бога, по которой они все те изуверства, которые были в их сердцах, свалили на Бога Иисуса и выдали их за его учение. Оправдываться в мошенничестве, по которому они, скрыв учение Бога, пришедшего дать благо миру, подставили на его место свою святодуховскую веру и этою подставкою лишили и лишают миллиарды людей того блага, которое принес людям Христос, и, вместо мира и любви, принесенных им, внесли в мир секты, осуждения и всевозможные злодейства, прикрывая их именем Христа.

Для этих читателей только два выхода: смиренное покаяние и отречение от своей лжи или гонение тех, которые обличают их за то, что они делали и делают.

Если они не отрекутся от лжи, им остается одно: гнать меня, на что я, оканчивая свое писание, готовлюсь с радостью и со страхом за свою слабость.»

ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ

ИЗДАНИЕ ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ ГОСУДАРСТВЕННОЙ РЕДАКЦИОННОЙ КОМИССИИ

СЕРИЯ ПЕРВАЯ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

ТОМ 24

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ МОСКВА 1957

Перепечатка разрешается безвозмездно

ПРОИЗВЕДЕНИЯ 1880—1884

ПОДГОТОВКА ТЕКСТА И КОММЕНТАРИИ H. H. ГУСЕВА

Текст воспроизводится по экземпляру, находящемуся в фонде РГБ: Толстой, Лев Николаевич; Полное собрание сочинений. Том 24. Произведения 1880–1884; Государственное издательство художественной литературы, 1957; Российская государственная библиотека, 2006 (электронный документ в формате Adobe Reader)

Особая благодарность старшему преподавателю кафедры истории русской литературы и журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова Ирине Викторовне Петровицкой за выложенное в общий доступ Полное Собрание Сочинений Л.Н. Толстого (90–томник) в формате Adobe Reader.

Настоящее юбилейное издание первого полного собрания сочинений Л. Н. Толстого печатается на основании постановлений Совета Народных Комиссаров СССР от 25 июня 1925 г., 8 августа 1934 г. и 27 августа 1939 г.

Редактор O. A. Гозанова Технический редактор Л. М. Сутина Корректор К. Полетика

Подписано к печати 12/VIII–57 г. Бумага 68X100¹/₁₆—63¹/₄ печ. л. 77, 79 усл. печ. л. 55, 76 уч. — изд. л. Тираж 5000. Зак. 1705.

Гослитиздат Москва, Б–66, Ново-Басманная, 19

Ленинградский Совет народного хозяйства. Управление полиграфической Промышленности. Типография M 1 «Печатный Двор» имени А. М. Горького Ленинград, Гатчинская, 26.

---

Свет же есть то, что в Введении, ст. 9, 10 и предшествующие, названо разумением — логос. То, что «свет» значит то же, что «сын Бога» и «сын человеческий» и «дух», подтверждается во всем дальнейшем.

И потому надо помнить, что все эти названия: 1)Бог, 2) дух, 3) сын Божий, 4) сын человеческий, 5) свет и 6) разумение — имеют одно и то же значение и употребляются соответственно отношения, в котором находятся с предметами речи.

Когда говорится о том, что это есть начало всего, — оно называется Бог; когда говорится, что оно противоположно плоти, — оно называется дух; когда о нем говорится по отношению к его источнику, — оно называется сын Божий; когда говорится о проявлении его, — оно называется сын человеческий; когда говорится о соответственности его разуму, — оно называется свет и разумение.

Ин. III, 18. Верующий в него не судится, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя единородного сына Божия.

Кто поверит в сына — не казнен; кто не верит, тот уже казнен тем, что не поверил в самое то, что есть сын, такой же, 1 как Бог.

19. Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы.

Казнь та и есть, что свет пришел в мир, а люди предпочли темноту свету, потому что были дурны их дела.

20. Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы.

Потому кто плохое 2 делает, пренебрегает светом, так что 3 и не являются 4 его дела. 5

21. А поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны.

Кто же в правде живет, тот идет к свету, так что являются его дела.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Μονογενής значит: однородный, такой же по существу.

2) Φαΰλος значит: плохой, ничтожный, пустой.

3) ίνα имеет в евангельском, особенно в Иоанновом, языке значение ώστε — «так что». И здесь значит: так что. (См. по греч.: Ин. IX, 2, 39; XII, 38, 40; XVIII, 9, 32; XIX, 24. Апок. XIII, 13.)

4) В некоторых списках стоит φανερωθη.

5) В большинстве списков дальнейших слов нет.

Беседа с Никодимом есть полное изложение всех основ учения Иисуса о царстве Бога на земле. Беседа эта есть объяснение того, что есть человек, что есть Бог, и что есть жизнь, и что есть царство Бога. Беседа эта есть, с одной стороны, развитие главных мыслей, выраженных в искушении в пустыне, с другой стороны, изложение от имени Иисуса тех самых основ учения, которые выражены от имени евангелиста Иоанна в вступлении.

В следующих главах Евангелия Иоанна, кроме прощальной беседы, в которой высказано несказанное здесь, только с различных новых сторон разъясняется то же, но основные мысли все высказаны здесь.

Глава 5–я о случае исцеления в субботу, 6–я о хлебе небесном, беседы в храме и слова по случаю исцеления слепорожденного — разъясняют, освещают, подтверждают многое; но все они, сказанные на известные случаи, отрывчаты, повторяют то, что сказано прежде, неполны и иногда кажутся неясны, если не иметь в виду изложения беседы с Никодимом, разъясняющей мысли, выраженные в искушении, и повторяющей мысли Введения.

Для полного понимания всех последующих бесед необходимо ясное понимание этих мыслей.

ЧТО СКАЗАНО В БЕСЕДЕ С НИКОДИМОМ

1. В стихах с 1–го по 5–й сказано: кроме той причины жизни, которую человек видит в зачатии ребенка в утробе матери от плотского отца, причина жизни человека есть еще другая — неплотская.

Иисус называет это неплотское начало жизни отцом, духом. Это та мысль, которая выражена Иисусом еще в детстве в храме, когда он называл отцом своим Бога; та же мысль, с которой начинается искушение: Если ты сын Бога, и та же выражена в ответе: Не хлебом жив человек, но исходящим из уст Бога — духом. Та же мысль выражена в Введении: По началу было разумение … и т. д. (Ин. 1,1); Всё им рождено … и т. д (Ин. I,3).

2. Стихи 7, 8 и 9 выражают то, что неплотское начало жизни — разумное и свободное-каждый человек знает в себе и понимает его, хотя и не знает его источника.

В Введении та же мысль выражена в стихах 4 и 5.

3. В стихах 11, 12 и 13 сказано, что мы не можем постигнуть того, что на небе — это неплотское бесконечное начало, как начало в самом себе; но что мы знаем это бесконечное начало, потому что в нас, в человеке, находится этот дух, исшедший из бесконечного и сам бесконечный, и что этот дух в человеке и есть то, что мы должны считать началом всех начал.

Та же мысль выражена в Введении и в стихах: Ин. I, 18;I,2.

4. В стихе 14 сказано, что этот-то дух в человеке, исшедший от бесконечного и относящийся к нему, как сын к отцу, это бесконечное начало в человеке — есть то, что должно обоготворить, т. е. заменить вымышленного Бога этим настоящим и единственным Богом.

То же сказано в словах Иоанна Крестителя о царстве Бога: Когда дух очистит людей; то же сказано Нафанаилу, когда сказано, что небо отверсто и человек в общении с Богом; то же сказано самарянке: Бог есть дух и служить ему надо в духе и делом.

5. В стихе 15 сказано, что вера в этого единственного истинного Бога избавляет людей от погибели и дает им жизнь невременную.

Эта же мысль выражена в стихах 10,11, 12 и в гл. 20, ст. 31.

В стихе 15 беседы Никодима сказано, что вера в сына человеческого дает жизнь не уничтожающуюся. В Введении сказано, что вера сделает их сынами Бога. Верить в сына и иметь жизнь невременную — одно и то же. В искушении сказано то же, когда сказано, что Иисус, после искушения, познал могущество духа.

6. В стихах 16 и 17 сказано, что если мы имеем высшее для нас благо — жизнь, то то, что дало нам это благо, должно было желать нашего блага, т. е. любить нас; и потому, хотя мы и не можем знать самого бесконечного начала, но мы знаем все-таки о нем то, что оно благо (любит нас) и отношение его к нам есть любовь и жизнь наша есть благо.

Если же Бог, любя нас, дал нам жизнь, как благо, то он и не казнит и не уничтожает нас, а дает нам жизнь настоящую, невременную, без всякого зла, как это сказано в Послании Иоанна: «Бог есть свет, и нет в нем ни малейшей тьмы». И эту-то жизнь мы и имеем, полагая свою жизнь в том духе — свете, Боге, который есть источник нашей жизни.

Мысль о том, что источник нашей жизни есть любовь, выражена подробно и ясно в притче о виноградарях и в прощальной беседе.

7. В стихе 18 сказано, что нам дана жизнь невременная в духе нашем и что, только отступая от источника жизни, мы уничтожаемся временно; не отступая же от него, мы имеем жизнь невременную.

Та же мысль выражена в Введении в стихах 4 и 5. И та же мысль выражена в искушении, когда после того, как Иисус решился работать одному Богу, сила Божия пришла служить ему.

8. В стихах 19, 20 и 21 сказано, что то, что нам представляется казнью, смертью, уничтожением, не есть последствие чьей-нибудь воли вне нас, Бога, как мы себе представляем его, а уничтожение это есть последствие нашей воли.

Чтобы ясно понять эту мысль, надо хорошо помнить то, что Иисус ничего никогда не говорил о жизни загробной; напротив, прямо отрицая ее, говорил: Пускай мертвые хоронят мертвых, Бог есть Бог живых, а не мертвых. Он говорил только то, что жизнь имеет один источник временный — плоть, другой невременный — дух, сын Бога.

Полагаясь на источник жизни временной, веруя в него, человек уничтожается, умирает; полагаясь же только на источник жизни — дух, веруя только в него, сына Бога, он имеет жизнь невременную, не уничтожающуюся.

Проявление в мире жизни разумения подобно проявлению света среди темноты. И отношение людей к жизни таково же, как и отношение людей к свету. Так же, как во власти каждого человека идти к свету или удаляться от него, так же и во власти каждого человека идти к разумению и жизни или удаляться от нее. Погибель — уничтожение людей, есть только произвольное удаление от разумения и жизни, точно так же как темнота есть только следствие произвольного удаления людей от света.

Казнь состоит в том, что люди, делающие дурное, сами удаляются от разумения и жизни. И здесь сравнение уже делается тожеством: как люди, делающие дурные дела, не любят света и не идут к нему, чтобы не видны были их дела, что они злы, так точно и люди, делающие дурное, — не любят разумения и не идут к нему, чтобы не видно было, что дела их злы.

Быть в свете значит: жить в разумении — невременно; быть во тьме значит: жить вне разумения — погибать.