Семен Данилюк - Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

• Название: Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка
• Автор: Семен Данилюк
• Жанр: Современная проза

---

- На метро, - пояснил он и тем привел проводника в чувство.

- А ну давай нормально или я тебя сейчас к бригадиру! - зашелся он.

- Та зови кого хошь. Мне теперь всё едино.

И тут произошло то, чего в многообразной проводницкой практике до сих пор не случалось. Ражий детина вдруг замотал головой, сполз по стене на пол и истошно, навзрыд зарыдал. Пятидневный вояж Ивана Листопада бесславно завершился.

Листопадово семя

Несмотря на то, что было крепко за полночь, в квартиру звонили. И - пренастойчиво. Тринадцатилетняя Таечка Листопад, выдернутая звонком из постели, открыла входную дверь и - зарумянилась от удовольствия, - на пороге стоял пропавший двоюродный брат. Рядом с огромным Иваном миниатюрная Таечка казалась тростиночкой, проросшей рядом с крепким камышом.

- Ванечка! А мы все так беспокоились, так беспокоились...Ах, да!

Она старательно изобразила подобие скорби, как сама ее понимала. Впрочем, скорбь не удерживалась на её подвижном личике. Понимая неуместность собственной радости и в то же время не умея удержать ее, Таечка виновато улыбнулась:

- Да раздевайся. Папа, похоже, тоже проснулся.

В самом деле, в прихожую, позевывая и натягивая на ходу цветастый халат, входил пятидесятилетний человек с плотной подбитой фигурой и упрямо оттопыренной нижней губой - Петр Иванович Листопад. Младший из двух братьев Листопадов. Отныне, впрочем, единственный. - Объявился, наконец, племяш! - он раздвинул руки, и Иван с виноватым видом склонился навстречу, осторожно водрузив голову на покатое дядькино плечо.

Судьба оделила братьев Листопадов полной мерой. Одной на двоих. Старшему, Андрею, достались живость и пытливость ума, но и непритязательность. Что сделало из него знаменитого на весь мир ученого - селекционера и профессора Кубанского госуниверситета, воспитавшего добрую половину краевых руководителей. Однако всякая попытка благодарных учеников выдвинуть учителя на начальствующую должность вызывала в Андрее Ивановиче непреодолимые приступы идиосинкразии, переходящие в сердечную аритмию. Так что от него-таки недоуменно отступились. Весь отпущенный на семейство административный пыл достался Петру. Был он, как деликатно выражались на банкетах, "крепким" ученым. Но не обладая выдающимися задатками естествоиспытателя, младший брат сумел доказать важнейшую из гипотез - предприимчивость в науке стоит таланта. Свои усилия Петр сосредоточил в сфере методологии руководства научными исследованиями со стороны советско-партийных органов. И преуспел - к сорока семи годам стал вице-президентом Академии наук СССР. Может, именно потому, что делить братьям оказалось нечего и славу каждый обретал на собственном поле, они пронесли через всю жизнь нежную, не подгаженную "бытовухой" привязанность друг к другу. А еще общую любовь и боль, предметом которой стал единственный продолжатель Листопадова рода по мужской линии - Иван.

Вот на ком природа порезвилась не на шутку, соединив пытливый ум отца с живостью и приспособляемостью дяди. Но всего этого подкинула с избытком, не дозируя, добавив сюда же неуемной фантазии и для остроты - диких казачьих кровей. Так что старшие Листопады с тревогой ждали, чем разразится эта взрывоопасная смесь, - поразительными научными откровениями либо невиданными аферами.

- Где ж тебя в этот раз черти носили? - Петр Иванович с усилием отстранился, цепким глазом прошелся по помятой племянниковой физиономии, всё для себя определил. - Ладно. Объявился наконец и - на том слава Богу. Он задвинул ногой в угол клетчатый чемодан, испещренный яркими этикетками "Рим", "Париж", "Барселона"... - визитная карточка хозяина дома.

- Сами только с похорон вернулись. Мать-то извелась вся. И так горе. А тут еще о тебе, непутевом, голова болит. Ведь ни слуху ни духу. Тайка! - повернулся Петр Иванович к застывшей дочери, - дозвонись живо тете Даше, скажи, что нашелся. А ты - пошли в гостиную!..

Тридцатиметровая гостиная академика, как и вся пятикомнатная квартира на Котельниках, блистала изысками спецраспределителей - от немецкой люстры до чешского хрусталя на румынской "стенке". - Как это случилось? - прохрипел Иван.

- Обширный инфаркт, - Петр Иванович выставил вазу с фруктами, неспешно разлил по рюмкам "Камю". И все-таки дрожь в пальцах скрыть не сумел. - На руках у меня, можно сказать... Вот до сих пор и не оправлюсь. Ну, помянем!

Крохотную рюмочку, затерявшуюся меж пальцами, Иван запрокинул в себя, будто стопку валокордина. Выдохнул:

- Отец, он что-нибудь сказал? Для меня?

- Для тебя - нет. Про тебя сказал. Завещал мне, чтоб в люди, понимаешь, вывести. Так что, Ваня, отныне для тебя здесь, можно сказать, отчий дом.

- Спасибо, дядя Петь.

- Спасибой в этот раз не отделаешься. Да, задал братан задачку, - Петр Иванович скептически оглядел схудившегося племянничка. - Но - какова бы ни была последняя воля, а выполнить придется. Что делать думаешь?

Думать сейчас Ивану хотелось меньше всего. Потому неопределенно пожал плечом:

- Может, в армию офицерствовать загребут.

Но дядьку тем не сбил.

- От армии - это я тебя отмажу. Но и от друганов твоих криминальных тоже! Ты как к науке относишься?

- Дэк... - Иван поперхнулся.

- Отец хотел тебя в аспирантуру. Туда и пойдешь. Преемственность поколений. Да и перспективно. Через науку на большие высоты выйти можно. В общем, считай, Иван, мы посовещались, и я решил: в Москве тебе болтаться нечего. Мне тут шепнули: большое дело по валютчикам готовится. На контроле! Он заметил, что при этих словах косящий взгляд племянника заметался, будто стрелка компаса, под который подложили топор. - Правильно опасаешься. Торопин - твой дружок? Так вот, знаю, - разыскивают его. А там и до тебя недалеко. Надо тебе затаиться. Съезди на лето к матери в Краснодар. Помоги отойти от горя. А к осени перебирайся-ка в Калинин. - В Калинин?! - Бывшая Тверь. Если точнее, - в поселок Перцов. В тамошний сельхозинститут. Открылся несколько лет назад. Ректором мой корешок, Боря Демченко. Он, кстати, когда-то у твоего отца защищался. Я уж переговорил, - возьмет в аспирантуру. Учись, защищайся. Дурь из головы за это время, глядишь, повыветрится. А после поглядим, куда двинуть. Кстати, там тебя и в партию примут. Надеюсь, нет возражений?

Иван безысходно вздохнул, - спорить не приходилось. Каждый из братьев обладал собачьими качествами, без которых не смог бы добиться успеха в жизни: если отцу был дан нюх ищейки, то дядя Петя имел редкую, бульдожью хватку.

Номенклатурный лопух Вадичка

* Сказав, что мать Антона обычная фабричная ткачиха, Жанночка Чечет воспользовалась устаревшей информацией. Как раз за два года до того Александра Яковлевна Негрустуева стремительно пошла "в карьерный рост". Сначала передовую, к тому же привлекательную еще крутильщицу избрали в профорги цеха, а затем и вовсе размашисто, ладьей двинули через несколько клеток, - председателем профкома комбината "Химволокно".

Когда Ленин говорил о кухарке, что станет управлять государством, он наверняка имел в виду Александру Яковлевну. Во всяком случае Антон был искренне в этом убежден. И оттого государству сочувствовал. Это до какой же скудости надо дойти, чтобы, перебрав десяток тысяч комбинатовских работников, вознести наверх его матушку, с ее заушными семью классами. Как ни странно, именно карьерный рост Александры Яковлевны стал причиной трещины, образовавшейся в нежных дотоле отношениях сына и матери.

И даже не сам рост. Отношения испортились, когда в школе при Антоне мать назвали бреховской подстилкой. Кто такой Брехов, он знал слабо, - кто-то из областного начальства. Но что подстилка и через это двинулась, понял досконально. И оттого морду сболтнувшему набил чувствительно. Однако к матери с того дня возникло брезгливое чувство, с которым боролся, но победить в себе не мог.

Сегодня Антон проснулся от резкого материнского голоса, - Александра Яковлевна кого-то привычно распекала по телефону. В последнее время она усвоила этот начальственно - покровительственный тон.

- Что значит, в товарищах согласья нет? - вопрошала она. - Раз их в бригаду поставили, так и согласие должны найти... Причем здесь Крылов?.. Не знаю такого. Но надо будет, поставим на место и Крылова. Вызовем на профком, объясним задачу и всё сделает, как шелковый. Из какого он цеха? Ишь моду взяли - с начальством спорить.

Антон вскочил с кровати, пулей пролетел в соседнюю комнату, не церемонясь, вырвал у матери телефонную трубку и бросил на рычаг.

- Матушка! Господи! - простонал он. - Уж лучше б ты шпульки свои, как прежде, вставляла. А то позоришься перед всем миром. Стыдуха сплошная. Иван Андреевича Крылова она на профком вызывать собралась! Да он еще в девятнадцатом веке умер! Слышала хоть: "Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник"?