Кобо Абэ - Стена

• Название: Стена
• Автор: Кобо Абэ
• Издательство: Амфора. ТИД Амфора
• Жанр: Проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00409-0

Повесть «Стена» — самое оригинальное по композиции произведение писателя, представленное здесь в полном объеме.

Неустроенность, одиночество личности — вот лейтмотив «Стены».

---

Началась четвертая неделя. Наконец Аргон-кун принял решение. Оно было продиктовано отчаянием. Ждать дальше он уже просто не мог. Чтобы избежать ответственности за изображение пейзажа за окном, он попытался пойти на страшную авантюру — во всем отдаться воле случая. Он решил нарисовать на стене дверь и, исходя из того, что окажется снаружи, определить вид из окна. Даже если все это окончится полным провалом, например, пейзаж останется таким, каким он разворачивался перед его домом, все равно это намного предпочтительнее, чем брать на себя ответственность. Будь что будет, лучше бежать от всего этого.

Аргон-кун после долгого перерыва снова надел пиджак. Поскольку он совершал обряд решения, каким быть Миру, пиджак не следовало рассматривать как неподобающую случаю напыщенность. Негнущимися пальцами он начал рисовать мелком судьбы. Вот она, дверь... Дыхание перехватило. И не случайно. Ведь увидеть неизвестное, скрытое за дверью, возможно, величайшая надежда, которой живет человек. Вознаграждением может оказаться поджидающая его там смерть.

Он берется за ручку. Отступив на шаг, открывает дверь.

Глаза заряжены динамитом. И он взрывается... Чуть переждав, Аргон-кун со страхом открывает глаза — перед ним сверкающая на полуденном солнце пугающая бескрайняя равнина. Куда ни бросишь взгляд, виден лишь горизонт, тени нет нигде. На небе ни облачка — от этого оно выглядит чуть ли не черным. Взметая вверх тучи песка, дует горячий, сухой ветер. Выходит, горизонт, проведенный ради того, чтобы определить композицию, сам превратился в пейзаж. Интересно. О-о...

Итак, мелок не пришел ни к какому решению. Теперь опять всё нужно начинать сначала. Придется нарисовать горы, воду, облака, растения, нарисовать птиц и зверей, рыб и отдать все это пейзажу. Что означает вновь сотворить Мир. Придя в полное уныние, Аргон-кун упал на кровать. Он плакал, не в силах унять слезы.

В его кармане лежало что-то хрустящее. Это была газета, которую он купил в первый вечер и забыл о ней. На первой полосе был огромный заголовок: «Перевалило за тридцать восемь градусов». На второй — еще бóльших размеров фотография Мисс Японии. Под ней — мелко набранные заголовки: «Волнения в общественной организации по трудоустройству в районе N.», «Массовые увольнения на заводе U.».

Аргон-кун внимательно изучил полуобнаженную Мисс Японию. Какая ужасная тоска по родному дому. Какое удивительное тело. Оно выглядит прозрачным как стекло. О многом, написанном в газете, он уже просто забыл. Ладно, оставим все это. Пришло время, когда Мир должен начинаться с Адама и Евы. Вот-вот, совершенно верно, нарисую-ка я Еву, Еву!

Не прошло и получаса, как перед Аргоном-кун стояла обнаженная Ева. Она с испугом оглядывалась по сторонам.

— Ой, кто вы? Что случилось со мной? О-о, я же голая.

— Я Адам. А вы — Ева. — Аргон-кун сконфуженно покраснел.

— Вы говорите, я Ева? Потому, мол, и голая? Тогда почему же вы одеты? Одетый Адам — это как-то странно. — И тут же изменила тон: — Обманщик! Никакая я не Ева. Я Мисс Япония.

— Говорю же — Ева. В самом деле Ева.

— Называть Адамом человека, который одет и живет в такой замызганной комнатенке, — ни за что не поверю! Отдайте мое платье, да побыстрей. Странно. Как я здесь оказалась? Я ведь должна выступать на конкурсе моделей.

— Не падайте духом. Вы ошибаетесь, вот и всё. Вы в самом деле Ева.

— Ну и назойливый же! Хорошо, где же тогда древо познания? Вы хотите сказать, что это сады Эдема? Не смешите меня. Немедленно верните мое платье.

— Я все-таки прошу вас, выслушайте меня. Сядьте вон там. Но будем делать всё по порядку... Кстати, вы что-нибудь поедите?

— Конечно поем. Но сначала отдайте поскорей платье. Мое тело стоит достаточно дорого.

— Чего бы вам хотелось? Выберите из этой поваренной книги все, что вы любите.

— Ух ты, здорово! Вы правду говорите? Хоть и живете в такой замызганной комнатенке, а, наверное, страшно богаты. Теперь я смотрю на вас другими глазами. Может быть, вы и в самом деле Адам. Чем вы занимаетесь? Грабежами?

— Ни в коем случае. Я Адам. Адам, по совместительству художник, по совместительству проектировщик Мира.

— Не понимаю.

— Я и сам не понимаю. Потому-то и испытываю полное отчаяние.

Ева, увидев еду, которую Аргон-кун, не прерывая разговора, быстро нарисовал на стене, воскликнула:

— Вот это здорово! Правда здорово. Настоящие сады Эдема. Я вам верю. Этот мелок может вот так дать все, что пожелаешь? Просто в голове не укладывается! Ладно, согласна, буду Евой. Стать Евой совсем неплохо. Мы обязательно будем богачами.

— Моя Ева, послушайте, что я вам скажу. — Грустным голосом Аргон-кун рассказал обо всем, что произошло, и в заключение добавил: — Вот причина того, почему я с вашей помощью должен спроектировать Мир. Деньги не проблема. Мы должны всё начать сначала.

Мисс Япония с растерянным видом промолвила:

— Вы говорите, деньги не проблема? Ничего не понимаю. Ничего не понимаю. Решительно не понимаю.

— Коль скоро вы так говорите, посмотрите на пейзаж за этой дверью.

Заглянув в приоткрытую Аргоном-кун дверь, она закричала:

— Ой как противно! — И тут же с грохотом захлопнув ее, сердито посмотрела на Аргона-кун. — Может быть, эта дверь... — она показала пальцем на настоящую дверь, завешенную одеялом, — она, должно быть, другая.

— Не прикасайтесь к ней! Ее нельзя трогать. Прежний мир заставит исчезнуть всё. И эту еду, и стол, и кровать, и даже вас. Вы Ева нового Мира. Мы должны стать отцом и матерью этого нового Мира.

— Ой как противно! Я решительная сторонница ограничения рождаемости. Рожать так обременительно! К тому же, никуда я не исчезну.

— Исчезнете, конечно.

— Нет, не исчезну. О себе лучше всех знаю я сама. Я есть я. Что за странный человек, исчезну, говорит.

— Моя Ева, ты еще ничего не знаешь. Если мы не перестроим Мир, нас ждет голод.

— О-о, я вижу, вы перешли со мной на ты, это невежливо. Значит, я буду голодать? Меня это пугает. Мое тело стоит дорого.

— Да нет, твое тело стоит не больше, чем мой мелок. Если мы не завоюем Мира, твое существование станет пустой фантазией. Ничем.

— Тарабарщина какая-то. Хватит болтать. Отдайте побыстрей мое платье. Я ухожу. Мое пребывание здесь во всех отношениях странно. И делать мне здесь нечего. Вы ловкач, ничего не скажешь. Побыстрей. Менеджер ждет меня не дождется. Иногда я все же буду приходить к вам, чтобы становиться Евой. Если, конечно, вы будете давать мне с помощью мелка то, что я захочу.

— Нельзя! Не делай этого.

Пораженная неожиданно резким тоном Аргона-кун, Ева посмотрела на него. Неотрывно глядя друг на друга, они молчали. Через некоторое время Ева сказала мягко:

— Хорошо, я могу остаться здесь навсегда. Но при одном условии, и я хочу, чтобы вы выслушали его, хорошо?

— Какое условие? Если ты в самом деле собираешься остаться здесь навсегда, я готов выслушать, что ты хочешь.

— Я хочу получить половину мелка.

— Он тебе ни к чему. Ты, наверное, и рисовать не умеешь. Для чего он тебе тогда?

— Нет, я умею рисовать. Была раньше дизайнером. Я решительно выступаю за равноправие женщин.

На какой-то миг Аргон-кун задумчиво склонил голову, потом выпрямился и сказал вполне откровенно:

— Хорошо. Я тебе доверяю.

Он аккуратно переломил мелок пополам и половину отдал Еве. Взяв его, она тут же подошла к стене и начала что-то рисовать.

Пистолет.

— Прекрати. Что ты собираешься с ним делать?

— Смерть... создаю смерть. При создании Мира важны противоположности.

— Этого делать нельзя. Иначе конец всему. Прекрати! Это самая ненужная вещь.

Но было уже поздно. Рука Евы сжимала маленький пистолет. Она подняла его и навела прямо в грудь Аргона-кун.

— Двинетесь — выстрелю. Глупый Адам, разве вы не знаете, что клятва — начало обмана? Вы сами заставили меня пойти на ложь.

— Что еще ты собираешься рисовать?!

— Молоток, чтобы сломать дверь.

— Нельзя!

— Двинешься — выстрелю.

Аргон-кун подскочил к Еве, и тут же раздался выстрел. Он прижал руки к груди, колени подогнулись, и он повалился на кровать. Странно, но крови не было.

— О, глупый Адам.

Ева засмеялась. Потом, взмахнув молотком, ударила по двери.

Снаружи проник свет. Не особенно яркий, но настоящий свет. Свет, источаемый солнцем. Фигура Евы в мгновение ока растаяла как туман. Исчезли и стол, и кровать, и французская еда. Все, что было в комнате, за исключением Аргона-кун, валявшейся на полу поваренной книги и стула, вернулось на картину, нарисованную на стене.

Аргон-кун встал, покачиваясь. Рана на груди затянулась. Однако что-то еще более сильное, чем сама смерть, влечет, понуждает его. Стена. Его зовет стена. Тело человека, который в течение четырех недель ел лишь то, что было нарисовано на стене, возвращается на нее фрагментом картины. Сопротивление невозможно. Аргон-кун, пошатываясь, направился к стене. И она поглотила его, словно уложив на Еву.