Татьяна Зубачева - Аналогичный мир

• Название: Аналогичный мир
• Автор: Татьяна Зубачева
• Жанр: Фэнтези

В великом множестве миров и Вселенных попадаются удивительные совпадения, когда миры, находящиеся в разных Вселенных, настолько схожи, что на первый взгляд воспринимаются как идентичные.

Этот мир не лучше и не хуже любого другого "земного" мира. Может, он параллелен нашей Земле, а может перпендикулярен… А может, это просто один из вариантов. Но я увидела его таким и не хочу предварять подделками под академические справки и статьи энциклопедии. Я представляю и ощущаю этот мир именно таким. Если Вы последуете за мной в этот мир, то догадаетесь о его истории и географии сами.

Я писала об этом мире с рубежа 1990/1991 года. Писала в тетрадях и сохраняю здесь это деление. Не на главы или части, а на тетради.

---

Женя давно научилась работать, не перетруждаясь. Она печатала быстро и без ошибок, делала самые сложные чертежи по самым неразборчивым эскизам, толково вела документацию только потому — как она сама считала, и как её учили — что никогда не задумывалась над сутью печатаемого, вычерчиваемого или регистрируемого. Здесь ей надо печатать. Она сидела за своим столом, в своём обычном костюмчике, как всегда безукоризненно чистом и аккуратном, доброжелательно улыбаясь коллегам и даже участвуя в общих разговорах. Кстати, этим искусством — болтать, не прерывая работы — здесь владели все. А что она при этом думает? Ну, это вообще никого не касается.

Все разговоры сегодня крутились вокруг клетки и побега. Оказывается, у клетки побывали все. До побега.

— Конечно, мальчики погорячились, — Ирэн, как всегда, почти кричала. — Эта клетка, кислота… Решили очистить город от цветных, так незачем устраивать из этого развлечение.

— Вот именно, — поддержала её Майра, — и к тому же весьма вульгарное. Этим они только озлобили черномазых. Дураки, просто заносчивые самонадеянные дураки!

— Ну что вы так, — вступила в разговор Этель. — Они же, в конце концов, хотели как лучше.

— Хотели! — фыркнула Майра. — Простейшего дела не смогли сделать. Решили не впускать в город цветных. Хорошо, согласна. Выставили патрули. Отлично! Но клетка?! Это уже излишество!

— Да, — согласилась Этель, — теперь вмешается комендатура, и черномазые опять обнаглеют.

— Комендатуре-то какое дело? — возразило несколько голосов.

— А вы думаете, — в голосе Этель зазвучало раздражение, — куда эти чёрные помчались? Конечно, жаловаться в комендатуру. Вы вспомните ту историю с Робинсом. Он всего-то отхлестал одну из своих негритянок, притом вполне за дело и щадяще, а его арестовали. И всё потому, что её дружки сразу наябедничали коменданту. И эти наверняка уже там свои царапины демонстрируют.

— А мне их жалко было, — тихо сказала Рози.

Она сказала это очень тихо, но её услышали. А Рози, по-прежнему близоруко не отрываясь от машинки, продолжала.

— Ведь, в самом деле, ни за что их. Да, они шли в город. Но… но мы же не знаем, зачем. И… и я видела, патруль у самого дома, где я живу, стоял, я видела, как патрульные их хватали. Из засады. Не спрашивали ни о чём, документы не смотрели, просто сразу начинали бить. Они никому ничего не сделали. А их… вот так…

— Да, — вздохнула Ирэн, — зато нам теперь страшно по улицам ходить. Вообще с этим освобождением всё так… странно… Вот у нас, у моей тёти, кухарка, я, сколько живу, её знаю, так в тот же день, как объявили свободу, ушла. Тётя говорит, даже плиту не погасила. Просто взяла и ушла. И тётя её больше не видела. Сейчас она наняла одну, но первое время было тяжело.

— Да, у всех по-разному, — Майра легко подстраивается под любой разговор. — Вот у нас было двое. Так они и сейчас у нас работают. Только в свой квартал переселились, к цветным, и приходят. Так даже удобнее, что их нет ночью, спокойнее. Цветочек каждый день, готовит, убирает, а Молчун раз в неделю, в саду там, во дворе. Это даже удобнее, чем раньше. Тогда Молчуна каждый день приходилось кормить.

— И много им платите? — поинтересовалась Ирэн.

— Не знаю, — отмахнулась Майра, — ими всегда отец занимался.

— У вас обошлось, — снова вступила Этель, — а вот Глэдстонов вырезали. И тоже в день объявления.

— Ну, Глэдстоны сами хороши! — возразила Ирэн. — Всё экономили, брали отработочных, из резерваций. А индейцы не негры. С ними надо поосторожнее.

— Да, такая экономия разорительна, — сразу согласилась Майра.

Надо вступать в разговор, а то её молчание покажется странным. И Женя спросила сразу у всех.

— Ну, неужели их бы и вправду сожгли?

— Да нет, Джен, конечно, нет, — ответило ей несколько голосов. — Но они этому поверили и сбежали.

— И как это им удалось замок вывернуть?

— Может, им кто-то помог?

— Кто?!

— Ну, хотя бы из здешних чёрных.

— Да самооборона всю ночь их квартал караулила.

Женя едва не ахнула вслух. Так вот почему охраны не было! Как удачно всё получилось!

— Хорошо же они караулили!

— Наверняка пьянствовали всю ночь! Праздновали!

— А теперь, когда вот-вот нагрянет комендатура, попрятались.

— Ну конечно, отвечать будут другие.

— А вы хотите, чтоб мальчики из-за этих черномазых сели в русскую тюрьму?

— Нет, но…

Самооборону не очень любили и смеялись над ней охотно и со вкусом.

— Мальчишки, хвастуны. На войну не попали и отыгрываются на здешних.

— Ну, всё-таки чёрные попритихнут.

— Они и раньше не очень шумели.

— И потом. Тихий чёрный опаснее. Кто знает, что у него на уме.

— Да, или индейцы. Те вообще…

И так весь день. Женя подкидывала реплики, участвовала в сплетнях, но её участие было мизерным. Ей нужно другое. Ей нужно сегодня уйти с Рози, зайти к ней. Тогда она сможет переговорить со старым Айзеком. И как она о нём раньше не подумала? И занятая этими мыслями, Женя не сразу заметила, что разговор принял новый оборот.

— Всё-таки со спальниками надо было что-то делать!

— И что?

— Так ведь сделали. Их же всех перестреляли.

— Ну, это, может, и слишком. Скажем, куда-нибудь выселить.

— Нет-нет, что вы, только ликвидация.

— Да-да, конечно! Они же помешаны на сексе, это маньяки.

— А те, кто ходил по Паласам, не были помешаны?

Резкий голос миссис Стоун заставил всех вздрогнуть и замолчать. Миссис Стоун редко вступала в разговор. Она была ненамного старше их, но никому не пришло бы в голову обратиться к ней по имени, спросить о домашних делах. О ней знали: печатает быстро, без ошибок, никогда не опаздывает, никогда не задерживается, ни во что не вмешивается. Неизменно корректный костюм, безукоризненно уложенные волосы, никакой косметики, подчёркнуто прямая осанка. Всё. И вдруг… В её, как всегда, резком голосе сегодня они услышали что-то… личное, сокровенное. Она и раньше могла вот так, одним вопросом, прекратить любой разговор, но сегодня она продолжила.

— Раньше вы не вылезали из Паласов. Найдите хоть одну, что не бегала туда! Даже вы, Джен, наверняка побывали, не так ли?

— Да, — спокойно ответила Женя. — Была.

— А теперь вы их обвиняете. В чём? Для вас по питомникам, резервациям искали, отбирали. Для вашего удовольствия их маньяками делали. Ну, так и получайте теперь…

Она резко дёрнула каретку. И этот звон обозначил конец разговора, вернее, темы. Больше об этом не говорили.

В конце работы Женя, убирая свой стол, уронила коробочку со скрепками. И Рози стала ей помогать. Остальные, как бы и не заметив этого, продолжали весело собираться.

— Джен, вы… вы не зайдёте ко мне? Поболтаем, — застенчиво предложила Рози.

— Хорошо, — кивнула Женя и добавила. — Только ненадолго. Мне ещё за покупками.

— Ну, по дороге всё и купите, — повеселела Рози.

Это в обычаях их конторы: расходясь с работы, забегать друг к другу "на чашечку" поболтать. К Жене никогда не заходили, но иногда приглашали к себе. С Рози та же история. Месяца два назад Рози набралась смелости и пригласила Женю. Женя согласилась. Так она узнала тайну Рози и познакомилась с Айзеком. Нет, конечно, старого Айзека, доктора Айзека, она знала и раньше. Как и весь город. Но пить с ним кофе за одним столом ей не приходилось. Как и никому из их конторы. И, наверное, вообще в городе.

Эркин засыпал и просыпался в сером мерцающем полумраке. Боль в плече стала глухой и далёкой, только щёку дёргало, да болела от жара голова. И от этого, наверное, звенело в ушах и всё плыло и качалось. И проснувшись, он не мог понять, где он и как здесь оказался, да, если честно, и не пытался что-то понимать. Было одно: он болен, ему плохо, он лежит в каком-то доме. Но на него никто не кричит, его не бьют. Не нужно вставать, можно вообще не шевелиться. И осознав это, он опять погружался в сон-забытье, где уже не было ничего, даже воспоминаний.

Алиса ещё несколько раз подходила к нему. И даже решилась спросить.

— Чего тебе?

Он не ответил ей. Будто и не услышал её. Алиса хотела обидеться, но обижаться на того, кто не замечает тебя, глупо. И она вернулась к своим занятиям.

Алисе так часто приходилось оставаться одной, что она давно ничего не боялась, всё знала и всё умела. Сама в положенный час обедала, сама ложилась спать и вставала. Когда надоедало играть, залезала на подоконник и смотрела в окно. А окон четыре — два в комнате и два на кухне — и можно для интереса пересаживаться с окна на окно, и в каждом что-то интересное.

Вот и сейчас, сидя вместе со Спотти на очередном подоконнике, Алиса разглядывала двор, их калитку, большие ворота, трёх мужчин у ворот и двух собак рядом с ними. Одну из собак, маленькую рыжую, похожую на лисичку из книжки, Алиса видела и раньше. Обычно, она бегала за старичком, что всегда шатался на ходу. Старичок этот был здесь же. А вторую собаку она видит впервые. Большая, серая. Как… как волк. А вдруг это настоящий волк?! Надо его Спотти показать. Она стала протирать запотевшее от её дыхания стекло, когда шум за спиной заставил её обернуться.