Татьяна Зубачева - Мир Гаора

• Название: Мир Гаора
• Автор: Татьяна Зубачева
• Жанр: Фэнтези

Ещё один мир!

Земля? Вряд ли. Но почему-то земные мелкие реалии вроде "кофе" не хочется заменять выдуманными терминами. Оставим, как получается.

Время? А чёрт его знает! Параллельное, перпендикулярное, касательное, аналогичное… не все ли равно.

Просто сегодня под утро 14 марта 2002 года я вошла в этот мир. И с пробуждением сон не разрушился мелкими невоспроизводимыми осколками, а остался, и весь день я жила в этом мире. Да будет так!

Господин профессор Зигмунд Фрейд, что же это за мир, в котором снятся такие сны.

И назовём этот мир… Аналогичный? Уже есть.

Альтернативный? Но это уже общепринятый термин для обозначения вариантов развития Земли.

Может быть, перпендикулярный? Или просто по имени главного героя.

И как в Аналогичном мире вместо глав — тетради, то в этом мире будут сны.

---

— Ладноть, — отпустил её Старший, — живой, значит, несёт его Мать-Вода.

Толпившиеся вокруг закивали, заулыбались, пересказывая друг другу услышанное от Вячки.

— Иди, Старший, — подтолкнула его Мать, — чего ты за ужин в рабочем, что ли, сядешь?

— Иду, Мать, — весело ответил Старший.

После ужина они собрались у Матуни. Матери, Старший, Асил, Юрила, Мастак, позвали ещё Ворона.

— Такое дело, — начала Мать. — Рыжий жив, получается, завтра вечером выпустить его должны. Как думашь, Ворон, ты самый умственный у нас, отчего люди в ящике слепнут?

— От темноты, — ответил Ворон.

И видя, что его не поняли, стал объяснять.

— Там темно, совсем темно, так?

— Ну, раз двойное железо, то так, — кивнул Мастак.

— Ну вот, а когда из темноты сразу на яркий свет, то глаза не выдерживают.

— Так что? — задумчиво спросила Матуха.

— Сразу ему глаза чем-нибудь тёмным завязать.

— Сразу не получится, — покачал головой Старший, — пока его от верхней до нас доведут…

— Вряд ли он сможет идти, — перебил его Ворон, — трое суток без движения… тело онемеет.

— Значит, волоком опять, — кивнула Мать, — либо лицом, либо затылком о ступени побьют.

— Это ладноть, — сказала Матуха. — С глазами-то что?

— Можно ему как-то дать знать, чтобы зажмурился и не открывал глаз? — спросил Ворон.

Асил, Юрила и Старший одновременно покачали головами.

— Попробую из девчонок кого подослать, — с сомнением в голосе сказала Мамушка.

— Полы там седни мыли, — возразил Старший, — завтра не нарядишь туды никого.

— Я попробую, — сказала Маманя, — по хозяйству разное быват, может, и получится.

— Ладноть, — кивнула Матуха, — с энтим ладноть. Ещё что? Тело немеет, говоришь?

— Да, — кивнул Ворон, — и ещё, раз там железо, то там холодно.

— Застудиться может, — понимающе кивнула Матуха, — ну с энтим справимся.

— Парильню сделаем, — сразу сказал Старший.

— Не знаю, — пожал плечами Ворон, — ванну бы горячую, конечно, лучше, чтобы сразу и согреть, и тело расправить, но здесь это невозможно.

— А ванна это что? — спросил Мастак.

Ворон грустно улыбнулся.

— Вроде таза, но большого, чтобы человек там целиком поместился.

— Даже и не видела таких, — покачала головой Матуха.

— Можно и в шайках, — сказал Мастак, — ну, по частям греть.

— Да, — сразу подхватил Ворон, — хотя бы руки и ноги одновременно, а грудь и спину сразу растереть.

— Это-то сделаем, — радостно сказал Старший, — запросто.

— Запросто! — язвительно передразнила его Мать. — Кто седни эту сволоту упустил? Цельный день по двору шлялись, "по мягкому" да "горячих" наработали, а она целенькой за ворота упёрлась.

Старший смущённо покраснел.

— Ничо, Мать, — загудел Асил, — не последний день, пымаем.

— Последний, — возразил Ворон, — его уволили, сегодня он получил расчёт и больше не придёт.

— Тьфу! — даже сплюнула от досады, Мать, — упустили, кметы недоделанные.

Мужчины виновато понурились.

— Ну и хрен с ним, — сказала Матуня, — об Рыжем речь, ну пропарим его, а дале?

— Дальше? — Ворон не слишком уверенно пожал плечами. — Не знаю, наверное… тёплое бельё, под двойное одеяло, напоить горячим и чтоб спал до упора, — и смущённо улыбнулся, — моя бабушка так все болезни лечила, на врача у нас денег никогда не было.

— Кто лечил? — переспросила Матуха.

— Бабушка, мать отца, она с нами жила, — Ворон, всё ещё смущённо улыбаясь, оглядел молча уставившихся на него, как впервые увидевших, людей, — весь дом в руках держала.

— Так ты нашенский выходит, — удивился Юрила. — А мы тебя за голозадого держали. Чего ж молчал?

— О чём? — удивился Ворон.

— Ладноть, успеется с энтим, — остановила их Мать, — Так значитца с Рыжим и сделаем. Лишь бы он ещё сутки продержался, и чтоб нам его отдали, а там мы уж вытащим. Маанька, есть тёплая пара?

— А то нет, — фыркнула Маанька, — и одеял, навалом Надоть, хоть в три завернём.

— Питья сделаем, и чаю, и трав заварим, — кивнула Маманя, — а вот спал, чтоб до упора… Это когда его выпустят, да во сколь дёрнут. Работать-то пошлют его занепременно, а гараж, не склад, не поспишь за штабелями.

— Старший, тут никак?

Старший вздохнул.

— Если Гархем сам его куда не пошлёт, дневальным оставим, или…

— Ко мне на склад нарядишь, — сказал Мастак, — а Типуна вон к Тарпану или ещё к кому перекинешь, чтоб не заметили.

— Ладноть, — кивнул Старший. — Лишь бы дотянул он, а это мы всё сделаем.

Посчитав дело решённым, да и время позднее, отбой вот-вот, разошлись по спальням.

Укладываясь на свою койку, Ворон улыбнулся, что он-то думал Рыжему помочь сберечь себя, остаться дуггуром, а получается совсем наоборот. Из-за Рыжего он сам стал нашенским. Смешно. Он так и заснул, улыбаясь, чего с ним не случалось последние лет двадцать, если не больше.

…темнота и тишина… аж в ушах звенит. Или это от голода? И пить, пить, пить… не проси, не радуй… пить, я уже не могу… о чём ни подумаю, только пить… воды, хоть какой, хоть губы омочить… язык шершавый, царапает нёбо, рот, горло, — всё пересохло, уже ни боли, ни холода, ничего, только пить…

Теперь он дёргался специально, чтобы потерять сознание и не чувствовать жажды, но сил на резкий рывок уже нет, а жажда мучила и в беспамятстве…

— Ты смотри, — надзиратель озадаченно прислушивался к слабому звону пружин, — он ещё и дёргается. Ну, живуч, ну…

Второй надзиратель негромко рассмеялся.

— Нас, пехтуру, так запросто не уделать. Я раз, помню в завале…

— И сколько суток? — язвительно поинтересовался надзиратель. — Не трое же. Да ещё без воды. А самое поганое в завале…

— Во-во, — перебил его другой, — я об этом самом. Самое поганое, что мыть, — он носком сапога потыкал ящик, — убирать за ним его дерьмо придётся нам.

— Почему? Потребуй пару баб половчее…

— Запрещено. Это орудие наказания, — говоривший довольно удачно подражал Гархему, — и рабы не должны знать его механизм.

— Думаешь, они в нём разберутся?

— Они, не знаю, а этот, — говоривший снова попинал ящик, — этот элементарно. Он механик классный. В гараже мне говорили, что все хозяйские машины на нём. И переделывать и доделывать за ним никогда не нужно. Наша выучка, армейская.

— Ага, только эта сволочь на своих ногах за ворота ушла.

Надзиратель рассмеялся.

— Это к Гархему претензии. Он, говорят, парню по затылку пистолетом врезал. Поторопился, конечно, мне врач по секрету сказал, что чуть-чуть парень эту спецуру до ярёмной вены не достал.

— У нас в полку, я тоже помню, был один, зубами аггра загрыз. Зверь зверем.

— Бывает.

Разговаривая, они вышли из надзирательской, заперев за собой дверь. Две рабыни, увязывавшие в холле свалившиеся с тележки мешки с крупой, переглянулись, и одна из них досадливо сплюнула.

Стоя у окна, Сторрам оглядывал суету людей, машин, контейнеров и тележек на рабочем дворе. Рядом стоял Гархем.

— Вчера были большие потери?

— Не очень, полковник. Товара попортили немного, но треть контейнеров придётся ремонтировать. Погнуты стопоры, свёрнуты колёса, оторваны крючки… Я снимаю Мастака со склада, даю ему трёх подсобников, и пусть чинит. Типун на складе управится один.

Сторрам кивнул.

— Будем надеяться, на этом убытки кончатся. Рыжего выпускаете сегодня?

— Да, перед ужином. Ровно трое суток. Сколько ему дать на поправку?

— Столько и дайте. Трое суток.

Гархем с сомнением покачал головой.

— Думаете, восстановится?

Сторрам улыбнулся.

— Сегодня среда. Четверг, пятницу и субботу пусть лежит, в воскресенье выйдет на полдня, к понедельнику будет в норме.

Гархем улыбнулся.

— И никто не скажет, что вы попустительствуете рабу.

Сторрам рассмеялся.

— Он совершил проступок, войдя в запретную зону, был строго, но без членовредительства наказан. И теперь должен приступить к работе. А срок… подобное лечится подобным. Целью наказания не может быть увечье. Это невыгодно.

Гархем, тоже смеясь, кивнул головой.

— Потом в гараж?

— Да, разумеется, верните ему его подсобника и пусть делает малый трейлер.

— Есть, полковник.

Сегодня все контейнеры, тележки и машины двигались по своим сложным, пересекающимся и перекрещивающимся траекториям и маршрутам без задержек и столкновений. Поигрывая дубинками, прохаживались надзиратели, озабоченно бегали рабы. Ни малейших признаков вчерашнего бедлама и бардака.

…Пить, пить, пить… воды, всё равно, ничего не надо, только воды… в завале была фляга, когда она кончилась, камни прохладные, отпотевавшие, он лизал эти камни… здесь металл, давит на лицо, но губами не дотянуться… Густая, чёрная вода Алзона… они кипятили её, отстаивали, пропускали через фильтры из портянок, и всё равно на зубах что-то хрустело, и они собирали дождевую воду, а зимой топили снег… нет, в Алзоне не было снега, он сразу таял, становясь грязными лужами… Вергер… подвалы Вергера… потайные колодцы, спускаешься на тросе и в шаге от воды уходишь в боковой туннель… рабы-строители Вергера все были убиты, как жертва Огню и для сохранения тайны… вода… горит грудь… огонь теперь внутри, пить… Вергер, Алзон, Валса… вода, он плывёт в Валсе, вода несёт его и он пьёт, пьёт, пьёт… Вода… Мать-Вода, пронеси меня… Гроза в Алзоне… они сидели в плащ-палатках, выставив под дождь лица, и пили, пили, пили… вода с неба, чистая, ничем не пахнущая, без песка и грязи… вода… пить…