Тони Барлам - Деревянный ключ

• Название: Деревянный ключ
• Автор: Тони Барлам
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064502-2, 978-5-271-26463-4

Данциг в канун Второй мировой. В холостяцкую квартиру врача и музыканта Мартина Гольдшлюсселя приходит прекрасная незнакомка и падает без чувств, помешав Мартину и двум его необычным друзьям вовремя покинуть предвоенный город. Когда же спецслужбы начинают охоту на загадочную троицу, выясняется, что новая неизвестная появилась в и без того сложном уравнении отнюдь не случайно; ну а с какой целью — невозможно понять без глубокого погружения в древние и невероятные тайны.

Сотканный из общеизвестных сказок и старинных манускриптов хитроумный сюжетный холст скрывает за собой потайной ход, ведущий читателя через мир еврейской мистики, крестовых походов, византийской эротики, античной магии и далее — к истокам Большого Текста.

---

— Надо же, это мой день рождения!

— О, мне будет легко запомнить! Так вот, в этот дважды знаменательный день Марко, увлекаемый Николо, попадает в самое пекло как в прямом, так и в переносном смысле этого слова…

Началось все с того, что за два дня до начала осады из лагеря на правом берегу Кераса вытурили всех шлюх. По сему печальному поводу Николо пребывал в мрачнейшем расположении духа. Попытался было сунуться в Эстанор, но обыкновенно кипучий еврейский квартал словно вымер от чумного поветрия, лишь изредка от двери к двери перебегали трусцой пугливые отцы семейств, прижимая почтенные бороды к животам. И теперь сержант Майрано ходил с уксусным выражением на лице, срывая злость на подчиненных, занимавшихся подготовкой кораблей к штурму крепостных стен, и, похоже, не было во всем войске человека, более него жаждущего через эти стены перебраться. Так ходил он взад и вперед, поглядывая на набычившийся и ощетинившийся свеженадстроенными укреплениями город, точно приноравливался, как половчее одолеть этого гигантского зверя. Не случайно на второй день штурма он перепрыгнул с реи «Пилигрима» сразу следом за храбрым Альберта — упокой Господь его душу! — и какими-то тремя франкскими ноблями на верхний ярус сторожевой башни и умудрился привязать к ней брошенный с мачты конец, положив таким образом аллегорическое начало неслыханному унижению величайшей из земных империй маленькою морскою республикой.

Канат же с мачты бросал ему Марко. Впервые за все время похода военные действия казались ему оправданными. Узнав о вероломстве и злокозненности греков, и в особенности их вечно смурного предводителя, подло умертвившего юного василевса и узурпировавшего пурпурные сапожки, он испытал доселе неведомый гнев и желание восстановить справедливость. К отмщению взывали и сложившие накануне головы товарищи, сделавшись, как это зачастую бывает с покойниками, гораздо привлекательнее в воспоминаниях тех, кто остался в живых.

Впрочем, по странной случайности за три часа битвы он так и не обагрил кровью меч, не скрестил его с чужим, то ли из-за привычки быть в бою на подхвате, то ли из-за своей нерешительности. Он все время мешкал, и кто-то из соратников успевал вклиниться меж ним и противником. Да и противник, надломленный неожиданной изменой Фортуны, отбивался вяло и скоро показал спину. А пырнуть человека в спину Марко ни за что бы не смог себя заставить. Тем не менее пьянящее воодушевление всецело охватило его, и в пылу погони за неприятелем он сам не заметил, как вместе с горсткой своих попал в переплет узких извилистых улочек. Глухие высокие стены столь враждебно нависали над зарвавшимися преследователями, что те скоро утратили азарт и остановились, испуганно озираясь. Где-то вдалеке — понять, где именно, в этом каменном ливере было решительно невозможно — трубы сыграли отбой атаки и общий сбор.

Николо стащил с головы шишак[30] и, растерев собственный пот и чужую кровь по распаренному лицу краешком плаща, обвел запыхавшихся товарищей по оружию оценивающим взглядом.

— Не робей, братва! — нарочито бодро завел он речь на правах старшего по званию. — Гречики от нас улепетывают без оглядки, как жид от свиного духа. Так что прорвемся!

— Знать бы только, куда рваться-то? — пробормотал коренастый Ризардо, с опаской поглядывая на стены, словно ожидал от них какой-нибудь каверзы.

— Вот если бы на домах писали названия улиц! — подал голос Марко. — Тогда с хорошей картой можно было бы легко найти дорогу!

Остальные посмотрели на него, как на умалишенного.

— Ты совсем спятил со своими книжками, бауко![31] — ухмыльнулся Николо. — Скажи еще, что всех надо научить читать! Эй, цыц там, вояки! — бросил он загоготавшей ватаге. — Мы тут не на своей палубе! Есть идеи получше?

— Ветер с утра б-был северный… — неуверенно начал долговязый заика Бенинтенди.

— Бэ-бэ… Ты захватил с собой парус? Нет? Тогда слушайте меня все! — оборвал его Николо. — Спрашивается, за каким хреном нам возвращаться в лагерь? Нет, правда, ребята? Чтобы завтра пускать слюни, глядя на то, как бароньё делит с нашим начальством пирог? Так, может, лучше порезвимся сейчас и возьмем свое? Имеем полное право!

— Дело рисковое, — неуверенно сказал дюжий Рамбальдо, поигрывая топором, — однако стоящее. Пожалуй, я за!

После недолгого препирательства решили проголосовать. В итоге Ризардо и малыш Бучелло высказались против, Бенинтенди колебался.

— Ну, что скажешь, дружище? — на сей раз льстиво обратился Николо к Марко. — Дело за тобой! Разделяться нам нельзя. Ты подумай хорошенько, у этих грамотеев, небось, в каждом доме столько книг, сколько ты за всю жизнь не видал!

Бог знает почему, Марко, намеревавшийся с самого начала высказаться категорически против, кивнул утвердительно. Впоследствии он часто задумывался о причинах своего поступка, но так и не смог объяснить его ничем, кроме вмешательства самого Провидения.

Он даже удивиться не успел, как оказался в арьергарде мародерского отряда. Через несколько минут кружения по пустынным закоулкам Майрано, который бежал впереди всех, раздувая ноздри, как гончая, внезапно остановился перед мраморными ступенями, ведущими к небольшому изящному портику с массивной железной дверью, украшенной медными накладками и монастырскими гвоздями.

— Стой! — скомандовал он. — Я чувствую запах женщины. И дом, по всему видно, богатый. Отсюда и начнем!

— Дверь слишком крепкая, — со знанием дела сказал Рамбальдо. — Топором такую не возьмешь, а тарана у нас нет.

— А ты головой своей попробуй, дубина! — беззлобно отозвался Николо, внимательно разглядывая забранные решетками арчатые окна. — Только ведро с нее сними, чтобы тихо было… Но лучше, — заявил он после недолгой паузы, — подсади-ка Бучелло на стену!

Сказано — сделано. Маленький жилистый Бучелло хорьком взлетел на плечи Рамбальдо и, изучив обстановку, отрапортовал:

— Все чисто. Пойду открою ворота, — и с теми словами скрылся за стеной.

Марко, все это время пребывавшему в некоем оцепенении от осознания ужасного факта собственного участия в обыкновенном разбое, показалось, что прошло не меньше часа, прежде чем из-за двери донеслось негромкое звяканье и одна створка приоткрылась со звуком, напоминающим старческое кряхтенье. В просвете показался Бучелло и махнул рукой, подзывая товарищей:

— Шевелитесь! Кажется, меня заме…хак! — Тут раздался звонкий щелчок, и Бучелло изумленно выкатил глаза и высунул острый черный язык. Рухнув ничком, бедолага съехал по ступенькам и уткнулся головой в ноги Марко. Тот нагнулся и увидел глубоко засевший в затылке Бучелло — ровнехонько под обрезом шлема — арбалетный болт.

— Ах вы, педерастовы дети! — взревел Рамбальдо и ринулся во двор, потрясая топором.

Следом за ним, заслоняясь таржами,[32] рванулись Бенинтенди и Ризардо, и тотчас воздух наполнился лязганьем, воплями и запахом крови. Николо же, не спеша, осторожно заглянул в дверь, поморщился и бросил Марко, стоявшему на коленях возле трупа:

— Чего копошишься, как Иов на гноище? Затащи его внутрь и закрой ворота! Я вхожу, — и, слегка помедлив, скрылся из виду.

Когда Марко заволок тело наверх, звуки битвы уже смолкли. Отрешенно он ступил во двор, и его взору открылась печальная, хотя и привычная картина. У входа на красиво вымощенной дорожке валялся с арбалетной стрелой во лбу Рамбальдо. Чуть поодаль сидел, прислонясь к колодцу, какой-то грек с рассеченной надвое головой. Далее лежали вповалку Бенинтенди и Ризардо, первый — с рубленой раной на груди, второй — со стрелой под лопаткой. Марко наклонился и проверил пульс у обоих — увы, они были мертвы, как камень, на котором лежали. Закрыв им глаза и прошептав коротенькую молитву, Марко двинулся к дому. На пороге он увидал раскинувшегося в луже крови человека. Вопреки ожиданиям, то был не Николо, а греческий воин, судя по раззолоченному нагруднику и дорогой кольчуге, весьма высокого звания. Лицо его было красиво и моложаво, однако темно-русые ухоженные волосы обильно серебрились на висках. Сильная рука продолжала сжимать окровавленный меч — видимо, это от него пал Бенинтенди. «Что ж, он всего лишь защищал свой дом. Но где же Николо? И кто стрелял из арбалета?» — подумал Марко. В этот миг ромей открыл глаза и что-то прошептал. Марко приблизил ухо к его губам, но не смог разобрать ни слова, кроме: «Спаси». Затем раненый закрыл глаза, глубоко вздохнул, словно собирался уйти под воду, и умер. Перекрестив ему лоб, пробормотав requiscat in pace[33] и добавив на всякий случай кирие элейсон,[34] Марко шагнул в дом и поразился его роскоши. Но разглядывать прекрасные мозаики, яркие фрески и кедровые плафоны было недосуг. Миновав вестибюль и просторный двусветный триклиний с небольшим бассейном посредине, он после секундного замешательства направился на второй этаж — ведь стрелы-то летели сверху вниз. Марко взбежал по лестнице и прислушался. Ему почудилась какая-то негромкая возня справа, и он повернул туда, стараясь ступать как можно тише и не бряцать доспехом. Зрелище, представшее его глазам, когда он вошел, раздвинув тяжелые парчовые занавеси в небольшую светлую горницу, заставило остолбенеть.