Тони Барлам - Деревянный ключ

• Название: Деревянный ключ
• Автор: Тони Барлам
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064502-2, 978-5-271-26463-4

Данциг в канун Второй мировой. В холостяцкую квартиру врача и музыканта Мартина Гольдшлюсселя приходит прекрасная незнакомка и падает без чувств, помешав Мартину и двум его необычным друзьям вовремя покинуть предвоенный город. Когда же спецслужбы начинают охоту на загадочную троицу, выясняется, что новая неизвестная появилась в и без того сложном уравнении отнюдь не случайно; ну а с какой целью — невозможно понять без глубокого погружения в древние и невероятные тайны.

Сотканный из общеизвестных сказок и старинных манускриптов хитроумный сюжетный холст скрывает за собой потайной ход, ведущий читателя через мир еврейской мистики, крестовых походов, византийской эротики, античной магии и далее — к истокам Большого Текста.

---

Лейтенант Мэтт Картби, известный в 4-й пехотной бригаде как Mad Bear,[9] чудом выжил в Галлиполийской{10} мясорубке и не получил Креста Виктории только потому, что среди оставшихся в живых соратников не набралось троих очевидцев его геройства. В марте 1916 Мэтт был тяжело ранен в голову и отправлен на лечение в Каир. Однажды госпиталь «Абассия», где он лежал, посетила пожилая леди Анна Изабелла Ноэль, пятнадцатая баронесса Вентворт,{11} внучка лорда Байрона. Ее сопровождала дальняя родственница — прелестная молодая девушка. Обратив внимание на кудрявого великана со свежим сабельным шрамом на лице, по странному стечению обстоятельств валявшегося на койке с томиком стихов ее дедушки — Мотя поэзии не любил, но больше в тот момент читать ему было решительно нечего, — дама заговорила с ним. Мотина биография привела ее в восторг. Самого же героя привела в восторженный трепет белокурая спутница баронессы, поглядывавшая на него с нескрываемым интересом. Через несколько дней, на протяжении которых Мотя изнывал от внезапной любви, юная леди Ада, изнывавшая от скуки и жары, вновь посетила его — на сей раз в одиночестве. Вскоре ее посещения стали регулярными, а через некоторое время, когда Мотю выписали и он переместился до полного выздоровления в хостель для австралийских и новозеландских солдат, отношения с Адой переросли в бурный роман. Тогда же Моте впервые за все эти годы пришла в голову мысль о примирении с отцом. Но ответ на письмо он получил от душеприказчика, сбившегося с ног в поисках единственного наследника купца первой гильдии. Сделавшись в одночасье богачом, кавалер ордена «За выдающиеся заслуги»{12} лейтенант Мэттью Берман-Картби — сохранение фамилии было единственным условием в завещании Лазаря — решился предложить Аде руку и сердце, но юная аристократка весело рассмеялась в ответ и цинично объяснила Моте, что он вполне устраивает ее в качестве любовника и ручного медведя. Узнав, что у возлюбленной есть в Лондоне жених, к которому она отбывает на днях, Мотя едва не лишился рассудка — он, как все медведи, был по природе однолюбом.

После отъезда Ады несчастный и неприкаянный Мотя целыми днями блуждал по окрестностям Каира с пустотой вместо мыслей и мельничным жерновом вместо сердца, и единственным его желанием было провалиться сквозь землю. И вот в один из этих дней, взбираясь по опасному склону на крутой холм, Мотя провалился-таки под землю — он упал в глубокую яму, накрытую древними гнилыми досками, не выдержавшими его недюжинного веса. Обычный человек погиб бы сразу, сломав шею или раскроив себе череп. Счастливчик же Мотя отделался легкой контузией и кратковременной потерей сознания. Самое удивительное то, что сотрясение мозга невероятным образом прояснило и обострило его мыслительные процессы. Обнаружив себя лежащим на кипе каких-то пожелтевших свитков, Мотя моментально понял, что мечта его детства о сокровище неожиданным образом сбылась. При коротком свете спичек завороженно разглядывал он диковинные знаки, не имевшие для него никакого смысла, и ощущал, как в нем рождается и крепнет новая страсть. Над грудой манускриптов он поклялся себе, что прочитает их все до единого.

Бестрепетно приняв извещение о почетной отставке по ранению — война перестала быть делом его жизни, — капитан Мэттью Берман-Картби покинул Каир. Его багаж составляли десять объемистых ящиков и один чемоданчик.

Через пять лет он защитил в Кембридже магистерскую диссертацию, а в двадцать третьем году в Иерусалиме у великого каббалиста рабби Иегуды Ашлага по прозванию Баальсулям{13} появился новый ученик Матитьяху Берман, отличавшийся от прочих хасидов лишь гренадерской статью и выправкой. В 1926 году вместе с учителем он перебрался в Лондон.

В двадцать восьмом в библиотеке Берлинского университета доктор Мэттью Берман познакомился с доктором Вольфом Шёнэ. С тридцатого года Берман работал в Принстоне, время от времени наведываясь в Старый Свет.

И что же ответил этот человек на вопрос «Кто вы?», заданный едва очнувшейся незнакомкой?

Он ответил: «Я с Одессы».

— Я с Одессы, — на мягкий южный манер выговаривает Беэр.

Как ни странно, женщина вполне удовлетворяется этим ответом — тревожная напряженность в межбровье — в аджне, как сказали бы индусы, — тотчас исчезает, веки вздрагивают, точно крылья бабочки, и опускаются:

— Меня зовут Вера, — сообщает она и тут же погружается в спокойный сон.

— Заснула, — по-немецки констатирует очевидное Беэр. Некоторое время он продолжает стоять в прежней позе, потом разгибается и, обернувшись к друзьям, тихо восклицает по-английски: — Скажите мне, что я тоже сплю! Или объясните мне, что все это значит!

— Ты не спишь, — серьезно отвечает Шоно, — а объяснить… — он разводит руками.

— По крайней мере подтвердите, что она действительно похожа на… — Он осекается, бросает быстрый взгляд на Мартина и продолжает, проглотив имя: — Как солнце сегодня — на солнце вчера, или я решу, что по мне плачет психиатрическая лечебница! Ведь не может же быть, чтобы Она пришла два раза за такой короткий срок!

— Никто не знает, чего не может быть. Но ты не ошибаешься, Беэр. Ошибся я, ну, и Мартин вслед за мной — тогда. Солнца вчера не было, было наше желание его увидеть. Впрочем, это ничего не меняет. И давайте продолжим в кабинете, не будем ей мешать!

Вернувшись в рабочую комнату Мартина, Беэр и Шоно устраиваются в креслах возле письменного стола, сам же хозяин присаживается на его краешек.

— Вера, Ве-ра, — перекатывает он во рту имя, как виноградину. — Так и есть, она настоящая.[10] Я сразу почувствовал.

— Марти, по-русски «вера» означает der Glaube, — слегка виноватым тоном поправляет его Шоно.

— Пистис, — подтверждает Беэр.

— Тем более, — веско роняет Мартин и лезет в карман за трубкой. — Пистис София.{14} Разумеется.

— И все же… — Беэр вытряхивает из серебряного футляра сигару, закуривает. — И все же я сомневаюсь. Шоно, это твоя епархия — развей мой скепсис, если можешь.

— Это будет проще, чем развеять дым твоей ужасной сигары.

— Ты ничего не понимаешь в табаке, это же «Montecristo» от Упманна! В детстве я обожал Дюма.

— Право, лучше бы ты обожал Конан Дойла! — ворчит Шоно.

Беэр подходит к окну и, приоткрыв одну створку, становится возле него.

— Итак, я весь — одно большое ухо.

— Да что тут скажешь? — пожимает плечами Шоно. — Я ошибся один раз, могу ошибиться и во второй. Но по всему выходит, что она — это Она. Зрачки, линии рук, пульсы, да все… Без единой натяжки.

— А «Шиу́р кома́»?{15} — безнадежным голосом уточняет Беэр.

— Говорю же — все! — сварливо отвечает Шоно и, помолчав немного, добавляет: — Есть только одна непонятная мне деталь…

— Какая? — в один голос спрашивают Мартин и Беэр.

— … Но она не ставит под сомнение основной вывод, поэтому до поры я о ней умолчу. Мне пока что не хватает информации, чтобы разобраться с этим. Подождем пробуждения Веры.

— Единственный вывод, который в состоянии сделать я, — бурчит Беэр, — это то, что мне нужно каким-то образом теперь добыть для нее паспорт и визу, иначе весь мой план эвакуации полетит к чертям собачьим, а другого у нас нет. Я, конечно, волшебник, но бюрократия — это не моя специализация. Марти, — вдруг безо всякого перехода подзывает он того к окну, — скажи, тебе знаком владелец этого серого «хорьха»?

— Нет. Я впервые такой же видел пару дней назад и даже случайно запомнил номер — но отсюда я не могу различить цифры. А зачем тебе? Хочешь приобрести?

— Не нравится он мне!.. — бормочет Беэр, разглядывая автомобиль из-за занавески.

— Не нравится — не покупай! А что именно тебе в нем так не нравится? — спрашивает Мартин, видя, что тот не шутит.

— Не знаю, может, показалось… Хотя нет, когда я входил в дом, он стоял на другой стороне улицы. А это странно, вы не находите?

— Может, он просто переехал на теневую сторону? Жарко сегодня, — предполагает Шоно, подойдя к окну.

— Может, и просто. Но меня зацепило что-то, когда я мимо него проходил. Вот что? — Беэр страдальчески морщит лоб, отчего шрам на брови наливается кровью. — А, вспомнил! Машина недешевая, но не из тех, к которым полагается личный шофер, а парень, сидевший за рулем, на владельца не тянул.

— Чего он не делал? Я не понимаю твоего австралийского жаргона! — сердится Шоно.

— Извини, — Беэр переходит на немецкий. — По нему было непохоже, что он сидит в своем собственном автомобиле. Слишком напряженно. И одежда… Ладно, хотя, возможно, все это ничего не значит, уйти мне будет лучше черным ходом. Но прежде, чем я вас покину, скажите, откуда она взялась?

— Пришла. — Мартин разводит руками. — Она ничего не успела сказать, кроме того, что ищет своего дядю, который жил в этой квартире до меня. А потом потеряла сознание.