Патрик Ротфусс - Имя ветра

• Название: Имя ветра
• Автор: Патрик Ротфусс
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-39937-6

Все началось со страха. Однажды, вернувшись с лесной прогулки, юный Квоут, актер из бродячей труппы, нашел на месте разбитого на ночь лагеря страшное пепелище. И изуродованные трупы друзей-актеров, его странствующей семьи. И тени странных созданий, прячущихся во мраке леса. Так впервые в жизнь юноши вторгаются чандрианы, загадочное племя, чьим именем пугают детей и о жутких делах которых рассказывается в древних преданиях. Теперь отыскать убийц и воздать им по заслугам становится целью Квоута. Но чтобы воевать с демонами, нужно овладеть знаниями, недоступными для простого смертного, — изучить магическое искусство и научиться повелевать стихиями…

---

Он отвесил мне оплеуху, и я почувствовал вкус крови, когда голова снова коснулась булыжника мостовой.

Я сжался в комок, а он шипел мне:

— И Мучная улица, и Мучной рынок, где я работаю. Так что никогда. Не. Приходи. Больше. Сюда. — Каждое слово он отмечал ударом дубинки. — Понял?

Весь дрожа, я лежал на взрытом снегу, надеясь, что все закончилось. Надеясь, что теперь он просто уйдет.

— Понял? — Стражник пнул меня в живот, и я почувствовал, как что-то рвется внутри.

Я закричал и, должно быть, что-то пробормотал. Он снова пнул меня и, когда я не смог подняться, развернулся и ушел.

Думаю, я потерял сознание. Когда я пришел наконец в чувство, уже смеркалось. Я промерз до костей, но все равно стал ползать по грязному снегу и мокрому мусору, ища серебряный пенни. Мои пальцы так занемели от холода, что едва шевелились.

Один глаз у меня распух и закрылся, во рту стоял вкус крови, но я искал, пока не погас последний луч вечернего света. Даже когда переулок погрузился в смоляную черноту, я продолжал пересыпать снег, хотя и сознавал, что мои пальцы слишком задубели, чтобы почувствовать монету, даже если случайно наткнутся на нее.

Потом я поднялся, опираясь о стену, и побрел. Израненная ступня не позволяла двигаться быстро. Боль прошивала ногу при каждом шаге, и я старался держаться поближе к стене, перекладывая на нее часть веса.

Я двигался к Берегу — той части города, которая стала моим домом в большей степени, чем любое другое место. Стопа совсем онемела от холода, и хотя некую рациональную часть меня это беспокоило, практическая часть радовалась, что я не весь покалечен.

До моего тайного места оставались километры и километры, а шел я медленно и вяло. В какой-то момент я, видимо, упал. Не помню этого, но помню, как лежал в снегу и наслаждался восхитительным удобством и уютом. Меня накрывал сон — как толстое одеяло, как смерть.

Я закрыл глаза — помню глубокую тишину пустынной улицы вокруг меня — и представил себе смерть в образе огромной птицы с огненными крыльями. Она парила надо мной, терпеливо ожидая… ожидая меня…

Пришел сон, и огромная птица обвила меня горящими крылами, неся великолепное тепло. Но тут ее когти вонзились в меня, разрывая на части…

Нет, это была всего лишь боль в сломанных ребрах, когда кто-то перекатил меня на спину.

С трудом разлепив один глаз, я увидел над собой демона. В моем оглушенном и доверчивом состоянии вид человека в маске демона напугал меня до того, что я очнулся. Соблазнительное тепло, обнимавшее меня секунду назад, исчезло, оставив тело бессильным и налитым свинцовой тяжестью.

— Это правда. Я говорил тебе. Здесь ребенок, прямо на снегу! — Демон поднял меня на ноги.

Теперь, окончательно придя в себя, я заметил, что его маска совсем черная. Это был Энканис, князь демонов. Он поставил меня на нетвердые ноги и начал обметать покрывающий меня снег.

Здоровым глазом я разглядел еще одну фигуру в мертвенно-зеленой маске, стоящую рядом.

— Пойдем! — настойчиво сказала демоница, ее голос сквозь ряд нарисованных острых зубов звучал глухо.

Энканис не обратил на нее внимания:

— Ты как?

Я не смог придумать ответ, поэтому сконцентрировался на удержании равновесия, пока человек продолжал счищать с меня снег рукавом своего черного балахона. Разнесся далекий звук рогов.

Демоница бросила тревожный взгляд на улицу.

— Если мы не удержимся впереди них, то совсем завязнем, — нервно прошипела она.

Пальцами в черных перчатках Энканис смел снег с моих волос, затем наклонился поближе и заглянул в лицо. Его черная маска странным пятном маячила перед моим затуманенным взором.

— Господне тело, Холли, кто-то зверски избил этого ребенка. Да еще в день Середины Зимы.

— Стражник, — умудрился прокаркать я, чувствуя во рту кровь.

— Ты замерзаешь, — сказал Энканис и начал растирать мои руки и ноги, стараясь восстановить кровоток. — Тебе лучше пойти с нами.

Рога взревели снова, ближе. Их звук мешался с отдаленным шумом толпы.

— Не глупи, — возразил второй демон. — Он не в той форме, чтобы бежать через весь город.

— Он не в той форме, чтобы оставаться здесь, — отрезал Энканис, продолжая с силой массировать мои руки и ноги. Некоторое чувство возвращалось к ним, в основном жгучий колючий жар — мучительная насмешка над умиротворяющим теплом, которое я чувствовал минуту назад, уплывая в сон. Боль пронзала меня всякий раз, как его руки попадали на ушиб, но тело слишком устало, чтобы дергаться.

Демоница в зеленой маске подошла поближе и положила руку на плечо друга.

— Нам надо уходить, Геррек! Кто-нибудь другой о нем позаботится, — сказала она, безуспешно пытаясь оттащить от меня Энканиса. — Если они найдут нас здесь, то решат, что это мы его избили.

Человек в черной маске выругался, затем кивнул и начал копаться под своим балахоном.

— Не ложись больше, — приказал он мне. — И иди в дом. Куда-нибудь, где сможешь согреться.

Звуки толпы были уже настолько близко, что я мог различить отдельные голоса, перемешанные со стуком конских копыт и скрипом деревянных колес. Человек в черной маске протянул руку.

Секунду я не мог понять, что он держал. Серебряный талант, более толстый и тяжелый, чем потерянный мной пенни. Столько денег я даже представить себе не мог.

— Бери же.

Черной тенью — черный балахон с капюшоном, черная маска, черные перчатки — Энканис стоял передо мной, протягивая блестящий в свете луны кусочек серебра. Мне вспомнилась сцена из «Даэоники», где Тарсус продает свою душу.

Я взял талант, но рука так онемела, что не чувствовала его. Мне пришлось посмотреть вниз и убедиться, что пальцы сжимают монету. Я представил тепло, распространяющееся от нее по руке, и, почувствовав себя сильнее, криво улыбнулся человеку в черной маске.

— Возьми еще мои перчатки, — Он стащил с рук перчатки и сунул их мне.

Тут женщина в зеленой маске утащила моего благодетеля прочь, прежде чем я успел произнести хоть слово благодарности. Я смотрел, как эти двое уходят: черные балахоны делали их похожими на клочки теней, бегущих по угольному рисунку залитых луной улиц Тарбеана.

Не прошло и минуты, как я увидел факельное шествие, поворачивающее из-за угла. Голоса сотен мужчин и женщин волной обрушились на меня. Я стал отодвигаться, пока не почувствовал спиной стену, и пополз вдоль нее до ближайшей дверной ниши.

Оказалось, это очень выгодная позиция, чтобы смотреть на шествие. Люди текли мимо, смеясь и крича. Высокий и гордый Тейлу стоял в повозке, которую тащили четыре белые лошади. Его серебряная маска сияла в свете факелов, а белое одеяние, отороченное мехом по подолу и вороту, поражало абсолютной чистотой. Священники в серых рясах шли рядом с повозкой, звоня в колокольчики и распевая, многие — с тяжелыми железными цепями каяльщиков. Голоса и песнопения, звон колокольчиков и цепей смешивались и сплетались, создавая своего рода музыку. Все глаза были устремлены на Тейлу, никто не заметил меня, стоящего в тени дверного проема.

Процессия проходила мимо меня почти десять минут. Только когда они ушли дальше, я вышел из ниши и начал неуклюжий и осторожный путь домой. Продвигался я медленно, но зато чувствовал себя сильнее из-за монеты, которую сжимал в кулаке. Я проверял талант каждый десяток шагов, убеждаясь, что моя онемевшая рука все еще крепко держит его. Я хотел надеть перчатки, но побоялся уронить монету и потерять ее в снегу.

Не знаю, сколько времени у меня занял обратный путь. Ходьба немного согрела меня, хотя ступни все еще были деревянными. Оглянувшись через плечо, я увидел, что каждый второй мой след отмечен пятнами крови. Это странным образом подбодрило меня: кровоточащая ступня лучше замерзшей намертво.

Я остановился у первого знакомого трактира, это оказался «Весельчак». Он был полон музыки, пения и праздника. Я не пошел в переднюю дверь, а обогнул трактир и попал на задворки. Там, в проеме кухонной двери, болтали две совсем молоденькие девушки, увиливавшие от работы.

Опираясь о стену, я подковылял к ним. Они не замечали меня, пока я чуть не налетел на них. Та, что помладше, подняла на меня взгляд и охнула.

Я сделал еще один шаг.

— Может кто-нибудь из вас принести мне еды и одеяло? Я заплачу. — Я протянул руку и испугался ее дрожи. После того как я ощупал лицо, руку покрывали пятна крови. Во рту все горело, говорить было больно. — Пожалуйста!

Секунду девушки смотрели на меня в ошеломленном молчании. Затем переглянулись, и старшая жестом велела второй идти внутрь. Младшая исчезла за дверью, не сказав ни слова. Старшая, которой было, наверное, около шестнадцати, подошла ближе и протянула мне руку.

Я отдал ей монету и позволил руке бессильно упасть. Девушка тоже исчезла внутри трактира, напоследок одарив меня еще одним долгим взглядом.