Сергей Кремлёв - Если бы Гитлер не напал на СССР…

• Название: Если бы Гитлер не напал на СССР…
• Автор: Сергей Кремлёв
• Издательство: Яуза-пресс
• Жанр: Публицистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0049-0

Осень 1941 года. Гудериан не под Москвой, а на Суэце…

Весна 1942 года. Рокоссовский не под Харьковом, а в Дели…

Лето 1942 года. Десантники Красной Армии под прикрытием Люфтваффе высаживаются в Великобритании…

Было ли такое возможно? Известный историк Сергей Кремлёв отвечает: «Да!» Если бы Гитлер не напал на СССР, если бы остался верен советско-германскому Пакту, то уже летом 1942 года в союзе со Сталиным мог выиграть Вторую мировую войну.

Представьте себе: Германия громит англичан в Северной Африке, Россия помогает индийским националистам сбросить британское иго, советские «летающие крепости» Пе-8 вместе с германским «Дорнье» уничтожают главную базу английского флота в Скапа-Флоу. Американские планы завоевания мирового господства разрушены…

---

А через пять дней небо над Ла-Маншем гудело от лавины самолетов, начавших операцию «Воздушный лев». И доклад Буша пользовался в «верхах» всё более возрастающим спросом.

Советник Рузвельта Джеффри Сакс и наставник Рузвельта Барух, прочтя доклад, переглянулись, и Сакс спросил:

— Пора?

— Да, мы даже запаздываем, Джеффри, — согласился Барух.

— Значит, надо готовить бумаги?

— Надо!

Барух блеснул элегантными очками, поправил белоснежную манжету сорочки и осведомился у присутствующего тут же Буша:

— К какому числу все будет готово для подписания ФДР?

Буш пожал плечами:

— Где-то во второй половине августа…

— Поторопитесь, так, чтобы датой утверждения было тринадцатое, — распорядился Барух.

Теперь переглянулись Буш и Сакс.

И Буш, понимающе улыбнувшись, произнёс:

— Конечно, сэр…

= = =

13 августа 1942 года был учреждён Особый округ инженерных войск. Он получил наименование Манхэттенского, и его задачей была практическая разработка атомной бомбы. Золотой Интернационал начинал создавать свое абсолютное супероружие.

Руководителем проекта назначили сорокашестилетнего бригадного генерала Лесли Гровса. Одни говорили о нём: «Огромный волк-одиночка», другие: «Самый большой сукин сын, но в то же время один из самых способных людей»… Научным руководителем стал Роберт Оппенгеймер. Его друг Хаа-кон Шевалье говорил о нём:

— Оппи похож на молодого Эйнштейна и в тоже время на мальчика-переростка из церковного хора.

Гровс определял Оппенгеймера и его ученых коллег иначе.

— Дороговатые чокнутые котелки, — не таясь, заявлял он.

— Но это же сплошь нобелевские лауреаты! — возражали ему.

— Ну, значит, это величайшая банда примадонн, собранных в одном месте.

До назначения в «атомные генералы» Гровс построил новое здание военного ведомства — Пентагон. Этот грандиозный пятиугольник был призван олицетворять новый и абсолютный центр мировой силы — Силы Золотого Зла. Теперь же Гровсу поручалось руководство новыми работами, успех или неуспех которых решал судьбу Элиты. В США начинали строить закрытые «атомные» города.

В долине реки Теннесси — городок Ок-Ридж, где из урановой руды выделяли уран-235. В пустыне на южном берегу реки Колумбия появился Хэнфорд, где уран-235 превращался в атомном реакторе в плутоний.

В штате Нью-Мексико, на плато Лос-Аламос, неподалеку от столицы штата Санта-Фе, появился главный по своему научному значению атомный центр — «столица» Манхэттенского проекта Лос-Аламос. Горы, горные долины и каньоны, сосны, песок, безлюдье… Место выбрал сам Оппенгеймер — оно было удобно и из деловых соображений, но сыграло роль и то, что он в детстве учился в этих местах.

Вскоре в «Городе атомной бомбы» трудилось уже около четырех тысяч человек. Учёные приступали к работе со сложными чувствами — их начальный энтузиазм как-то вдруг начал увядать… В Европе происходило непонятное, а листовка с обращением к Англии «Большой четверки» вносила в умы физиков дополнительное смятение. Кое-кто из англичан про себя подумывал о возвращении домой, и лишь грандиозность научной задачи пока удерживала их в Лос-Аламосе.

Однако работы начались и расширялись. И по улицам Лос-Аламоса в свою лабораторию по утрам направлялся физик-эмигрант из Германии Клаус Фукс. Тот «не коммунист, но хороший парень», о котором Меркулов докладывал в Кремле Сталину.

Рейх в атомных делах серьёзно отставал. К концу 1941 года Норвежская гидроэлектрическая компания увеличила производство тяжёлой воды более чем в десять раз, но ее все еще не хватало для того, чтобы в Германии начал работать атомный реактор.

Не лучшим образом были организованы и сами атомные работы — они оказались распыленными между несколькими центрами. А ошибочная ставка физиков на «тяжёлую» воду вместо графита как материал замедлителя нейтронов в реакторе по-прежнему не давала немцам решительного прорыва вперед.

Дела, впрочем, постепенно двигались. На норвежском заводе в Веморке месячное производство тяжёлой воды возросло до 103 килограммов. В Германии, в Захейме, собирали установку по производству ее до 4 килограммов в день.

Барон Манфред фон Арденне имел некоторые успехи в обогащении урана за счет магнитного разделения изотопов, но роторы ультрацентрифуг доктора Грота, предназначенные для тех же целей, пока что разлетались на куски — очень уж высоки были скорости вращения. К 1 мая 1942 года фирма «Дегусса» произвела почти три с половиной тонны порошка металлического урана, часть которого получил профессор Гейзенберг. Его Лейпцигский институт завершал подготовку к эксперименту по урановому «котлу» — атомный реактор называли и так.

4 июня 1942 года министр вооружений Шпеер провел в Берлине совещание с физиками. Были там и генералы, а от люфтваффе — фельдмаршал Мильх.

— Проект расщепления атома представляет для нас жгучий интерес, — напутствовал его Геринг. — Уверен, что «Люфтлеве» принесёт нам успех, но надо думать уже об Америке.

— Да, мой рейхсмаршал! Тем более что там тоже наверняка не дремлют.

= = =

Но до реальных результатов было далеко, хотя весенний эксперимент Гейзенберга под номером L–III прошёл относительно успешно и в новом «котле» L–IV было решено нарастить на «котёл» L–III ещё один слой урана.

22 июня 1942 года операция «Люфтлеве» взорвала затишье в Европе. А на следующий день в реакторе Гейзенберга начало происходить тоже нечто неожиданное — в контейнере с реактором быстро повышалась температура. В бассейне с водой, куда был погружен «котел», засеребрилась цепочка воздушных пузырьков — шла реакция с выделением водорода. В 6 часов вечера Гейзенберга вызвали к бассейну с реактором — вода начала закипать. А через несколько минут лабораторию потряс мощный взрыв, и струи горящего урана ударили в потолок. Гейзенберг с профессором Доппелем едва успели выскочить из помещения за мгновение до этого.

Вызванные Доппелем пожарные прибыли через восемь минут, и по окончании тушения пожара их брандмайор восхищённо воскликнул:

— О, господа! От имени всех моих ребят благодарю вас за великолепное зрелище расщепления атома!

= = =

Однако реакция была не цепной, не ядерной, а чисто химической — вода просочилась в уран, и образовалась взрывоопасная газовая смесь. В итоге Германия лишилась в Лейпциге атомной лаборатории, запасов урана и тяжёлой воды. Перспективы германской атомной бомбы отодвинулись в ещё более отдалённое будущее — весьма отдалённое и без этого.

В СССР главный куратор Атомного проекта Лаврентий Берия познакомил Игоря Курчатова и Юлия Харитона с приятного вида моложавым генералом.

— Музруков, — представился он, пожимая профессорам руки.

— Товарищ Музруков был директором Уралмаша, — пояснил Берия, — а теперь будет директором Института «С».

— И что это за институт? — поинтересовался Курчатов.

— Это институт, где вы, Игорь Васильевич, будете научным руководителем, а вы, Юлий Борисович, — главным конструктором. И он будет разрабатывать реактивный двигатель «С».

— То есть это будет называться так?

— Да.

За окном стояла середина июля 42-го года. Во всех документах Атомного проекта уран-235 был закодирован как «суперцемент», и процесс «цементации» успешно развивался. Курчатов удивился:

— А почему «С», Лаврентий Павлович? От «суперцемента»?

— А считайте, как желаете… Или так… Будем считать, что «С», потому, что для чужих глаз ваш институт будет Институтом… институтом… сосны, вот! Мол, лесными делами занимаемся… Так что подыскивайте место где-то в лесах, богатых сосной.

— А почему не в Москве?

— Нет! Здесь много любопытных глаз и ушей.

— Ну, может, под Харьковом, в Пятихатках? Мы там уже ведем работы — в Украинском физтехе.

— Нет, надо что-то поглуше… Но чтобы и от Москвы не так уж далеко. Ищите… Имейте в виду — в Америке укромное место уже нашли и будут строить там главную лабораторию. Вот и мы будем строить тоже в новом месте! Ищите…

Генерал-инженер и два профессора-физика вышли из кабинета Берии задумчивыми. Им предстояли поиски места для нового института, поиски истины и борьба за успех.

* * *

АНГЛИИ сейчас было не до атомных работ — в ней заканчивалась эпоха Уинстона Черчилля. Начинались новая история Британии и новая история Европы.

В Азии война ещё брала своё. Долго создаваемая военная машина Америки с ее авиазаводами и верфями, с танковыми цехами автомобильных фирм и с новыми артиллерийскими заводами была запущена на полные обороты, и отказаться от военных прибылей Золотая Элита так просто не могла, тем более что в запасе у неё должна была появиться супербомба. Последняя империя Мирового Зла была ещё сильна и богата, и её Пентагон направлял свои лучи на все пять сторон света.