Сергей Ковалёв - История Рима

• Название: История Рима
• Автор: Сергей Ковалёв
• Жанр: История

---

Оба брата-реформатора были яркими личностями. Тем более на­прашивалось сравнение между ними. Такое сопоставление сделал Плутарх (Тиберий и Гай Гракхи, 2—3): «Точно так же, как статуи и картины, изображающие Диоскуров, наряду с подобием передают и некоторое несходство во внешности кулачного бойца по сравне­нию с наездником, так и эти юноши, одинаково храбрые, воздер­жанные, бескорыстные, красноречивые, великодушные, в поступ­ках своих и делах правления обнаружили с полной ясностью нема­лые различия...

Во-первых, выражение лица, взгляд и жесты у Тиберия были мягче, сдержаннее, у Гая резче и горячее, так что, и выступая с речами, Тиберий скромно стоял на месте, а Гай первым среди римлян стал во время речи расхаживать по ораторскому возвышению и срывать с плеча тогу... Далее, Гай говорил грозно, страстно и зажигательно, а речь Тиберия радовала слух и легко вызывала сострадание. Нако­нец, слог у Тиберия был чистый и старательно отделанный, у Гая — захватывающий и пышный. Так же различались они и образом жизни в целом: Тиберий жил просто и скромно, Гай в сравнении с осталь­ными казался воздержанным и суровым, но рядом с братом — легко­мысленным и расточительным, в чем упрекал его Друз, когда он ку­пил серебряных дельфинов, заплатив по 1200 драхм за каждый фунт веса.

Несходству в речах отвечало и несходство нрава: один был снисхо­дителен и мягок, другой колюч и вспыльчив настолько, что неред­ко во время речи терял над собою власть и, весь отдавшись гневу, начинал кричать, сыпать бранью, так что в конце концов сбивался и умолкал. Чтобы избавиться от этой напасти, он прибег к услугам смышленого раба Лициния. Взяв в руки инструмент, который упот­ребляют учителя пения, Лициний, всякий раз, когда Гай выступал, становился позади и, замечая, что он повысил голос и уже готов вспыхнуть, брал тихий и нежный звук; откликаясь на него, Гай тут же убавлял силу голоса, приходил в себя и успокаивался. Таковы были различия между братьями; что же касается отваги пе­ред лицом неприятеля, справедливости к подчиненным, ревности к службе, умеренности в наслаждениях, то они не расходились ни­сколько» (пер. С. П. Маркиша).

Конец аграрной реформы. Историческое значение деятельности Гракхов

Как ни свирепствовала в первое время реакция, но целиком уничто­жить дела Гракхов она не могла. Важнейшие мероприятия и законы Гая Гракха прочно вошли в жизнь, так как отвечали назревшим общественным потребностям. Суды надолго остались в руках всадников, откупная систе­ма получила дальнейшее развитие в том направлении, которое было наме­чено Гаем. Вероятно, сохранились италийские колонии. Удержался и но­вый тип колоний вне Италии. В Юнонии фактически остались колонисты, хотя законом Минуция Руфа колония как таковая была упразднена (уже после гибели Гая). В 118 г. была выведена колония в Нарбон (в Южной Галлии, недалеко от Пиренеев). Вероятно, уцелели и многие второстепен­ные законы Гая Гракха.

Сложнее обстояло дело с аграрной реформой. Отобрать назад несколько десятков тысяч мелких участков, нарезанных из государственной земли, было невозможно: никакая реакция не могла на это пойти, не рискуя вы­звать гражданскую войну. Но можно было так изменить аграрный закон, чтобы, не покушаясь прямо на новую мелкую собственность и даже, по-видимому, действуя в интересах новых собственников, извратить саму идею аграрной реформы и тем привести ее к диаметрально противоположным результатам. Это тем легче было сделать, что в аграрном законе содержа­лись пункты утопические, противоречащие экономическому развитию. Таковы были статьи закона, касавшиеся неотчуждаемости земельных на­делов.

Реакция и пошла по этому пути. Прежде всего, возможно, еще в 121 г., наследственная аренда и неотчуждаемость гракханских участков были отменены. Это не могло вызвать ни малейшего протеста со стороны их держателей. Наоборот, они были довольны тем, что руки у них оказыва­лись развязанными. Но зато теперь вновь открылась возможность скупки крестьянских наделов крупными собственниками.

«И немедленно богатые стали скупать участки у бедных, — говорит Аппиан, — а иной раз под этим предлогом и насильно отнимали их. Поло­жение бедных еще более ухудшилось» (I, 27).

Затем была упразднена аграрная комиссия (вероятно, в 119 г.). Тогда же было установлено, что государственные земли не подлежат дальней­шим переделам и что участки государственной земли в рамках законной нормы, находящиеся в руках посессоров, являются их полной собственно­стью. Однако такие участки были обложены особым налогом. Суммы, по­лученные отсюда, подлежали раздаче народу.

Наконец, вероятно, в 111 г., было отменено и это последнее ограниче­ние частной собственности. По закону народного трибуна Спурия Тория (lex Thoria)[263], подытожившему предыдущее законодательство, все бывшие государственные земли, независимо от того, являлись ли они мелкими наделами, полученными по lex Sempronia, или крупными участками в рам­ках лимитов, установленных тем же законом (500—1 тыс. югеров), объяв­лялись частной собственностью, не подлежащей ни дальнейшим переде­лам, ни обложению. В будущем частным лицам запрещалось занимать го­сударственные земли, которые исключительно должны были сдаваться в аренду цензорами или служить общественными пастбищами. Чтобы за­добрить мелких собственников, для бесплатного пользования пастбищем был установлен очень низкий максимум: 10 голов крупного и 50 голов мелкого скота.

Таким образом, окончательным результатом аграрной реформы оказа­лось полное торжество частной собственности на землю. Причины этого лежали не столько в реакции, сколько в экономике. В конце II в. до н. э., в эпоху расцвета рабовладельческого строя, нельзя было искусственно воз­родить мелкое сельское хозяйство, и сама жизнь отмела те утопические элементы, которые были в аграрной реформе. Исторические результаты реформы в известной степени оказались противоположными тем целям, которые ставили перед собой реформаторы. Хотя положение римского крестьянства на некоторое время улучшилось, аграрный вопрос не был решен и, заметим, не мог быть решен в рамках рабовладельческой систе­мы. Наоборот, превращение значительной части государственных земель в частную собственность только развязало игру экономических сил и об­легчило процесс концентрации земли.

Значение деятельности братьев Гракхов в истории Рима было очень велико. Их реформы ускорили развитие производительных сил и содей­ствовали укреплению рабовладельческого строя. Разделом большей части государственных земель, выводом колоний, улучшением путей сообще­ния они помогали развитию частной собственности, торговли и денежно­го хозяйства. Они подготовили вопрос о включении италиков в состав рим­ского гражданства и вплотную подошли к его решению. Их реформы ук­репили экономические и политические позиции всадничества, окончательно обособив его от нобилитета. Гракхи внесли значительные улучшения в рим­ский государственный аппарат путем административных и конституцион­ных реформ. При них римская демократия достигла высшей точки своего расцвета. Одно мгновение могло показаться, что сенаторской олигархи­ческой республике нобилей приходит конец и ее сменяет развитая антич­ная демократия типа афинской.

В свете этих фактов и соображений вопрос о том, были ли Гракхи революционерами, является в значительной мере праздным. Конечно, они не были революционерами в строгом смысле этого слова, так как не со­бирались уничтожать рабовладельческий строй и заменять его какой-ни­будь другой социальной системой. Наоборот, цель их реформ в конеч­ном счете состояла в укреплении этого строя. Но, выступая против су­ществующей олигархической системы во имя демократии и выходя в своей политической деятельности далеко за конституционные рамки, они не­зависимо, быть может, от своих субъективных намерений действовали как революционеры.

Почему же Гракхи погибли, а их реформа не переросла в демократи­ческую революцию и не была доведена до конца? Причины в конечном счете нужно искать в слабости италийской демократии. Во-первых, как всякая античная демократия она была ограничена, так как не включала в себя основную массу трудового населения — рабов. Во-вторых, демокра­тия Италии страдала от глубокого внутреннего противоречия: противоре­чия между гражданами и негражданами, римлянами и италиками. Как раз в это противоречие уперлось демократическое движение Гракхов, и имен­но оно помешало ему перерасти в общеиталийскую демократическую ре­волюцию. И в дальнейшем эти специфические черты италийской демокра­тии будут служить оковами для развертывания подлинной народной рево­люции.

ГЛАВА XXI КРИЗИС КОНЦА II в.

Кризис, охвативший римское общество к концу II в., проявился даже в военной области, где римляне всегда имели неоспоримое превосходство над врагами. Война в Африке с царем Нумидии Югуртой затянулась на долгие шесть лет (111—105 гг.), выявила продажность многих римских нобилей и полководцев. Правда, именно на этой войне началась славная политическая и полководческая карьера Гая Мария и Луция Суллы. Новым испытанием для Мария стала борьба с варварскими племе­нами кимвров и тевтонов, двинувшимися с севера к границам Италии. Гай Марий с честью выдержал это испытание, в двух сражениях разгромив тевтонов и кимвров (102—101 гг.). Одновременно с этими событиями в Риме поднялась новая волна демократического движения во главе с народным трибуном Луцием Аппулеем Сатурнином. Гай Марий сначала поддержал выступление Сатурнина, но в решающий момент предал союзника, и в 100 г. во время вооруженного противостояния в са­мом Риме Сатурнин и его сторонники были убиты.