Анджей Ваевский - Отныне я - твой меч

• Название: Отныне я - твой меч
• Автор: Анджей Ваевский
• Жанр: Фэнтези

Летописец на миг прикрыл глаза, словно представляя то, что пишет, перо вновь прошлось по бумаге: "Волшебные сказки о прекрасных принцах и принцессах, спасённых этими самыми принцами. Ведь как оно всегда выходит? Жила однажды принцесса, и было у неё четыре брата. Но напал враг лютый, всех поубивал и взял прекрасную принцессу в плен. Но явился спаситель, о да, обязательно прекрасный принц, врагов всех уничтожил, пленницу освободил, влюбился-женился, и жили они долго и счастливо. Увы, но так бывает только в сказках…"

Старик перечитал написанное, еще раз улыбнулся, скомкал пергамент и проворчал:

— Только совсем не сказка получилась. И точно не про "долго и счастливо". Наш сказ о настоящем, наш сказ о короле.

На новый лист легли новые строки.

---

Отряд из пятидесяти новобранцев выстроился на плацу перед тем, как покинуть императорский двор и выдвинуться в сторону Западного Мадерека. Окинув беглым взглядом тех, кого правитель соизволил выделить под его начало для карательной операции, Садар со злостью сплюнул под ноги. Перехватив взгляд седого наставника, заметно нервничающего, волнующегося за своих учеников, принц вздохнул и произнес:

— Не бойся, старик, я верну их всех живыми и невредимыми.

— Не стоит их недооценивать, поди, не моложе твоего… белобрысого, — огрызнулся уязвленный воин.

— Старик, не путай шестнадцать лет жизни своей ребятни с шестнадцатью годами становления оружием, — спокойно ответил Садар. Разящий, которого теперь звали Азит, молчал, изредка кивая.

— Мерзавец! Вот мерзавец! Уверен, что именно он так распорядился, а император его слушает, — вдохновенно ругался принц намного позже, когда маленький отряд выехал из города.

— Объясни, я не понимаю, что такого произошло, вызвавшего в тебе столько злости, — Азит ехал рядом, и гнедая лошадка принца нервно похрапывала, косясь на вороного коня неприкасаемого. Сия зверюга заслуживала отдельного внимания: черный как смоль жеребец, огромный, более схожий с тяжеловозом, чем с армейской лошадью, обладал столь диким нравом, что внушал невольный страх любому, кто смел приблизиться. И лишь альбиносу удавалось справиться с этим внушительных размеров животным, невзирая на очень не покладистый характер.

— Да Кирит, его рук дело, не иначе. Только и я не уступлю. Знаешь, Азит, мы обязаны вернуть этих юнцов живыми. Всех, — Садар заметно нервничал.

— А сложность в чем?

— Понимаешь, там сотни мятежников. И их действительно поддерживает Рагард, там опытные воины. И против них — пять десятков детей! — принц слишком повысил голос, и "дети" немедленно отозвались, возмущаясь:

— Мы не дети!

— Скольких ты убил?! — Садар едва сдерживал ярость, обернувшись с вопросом к самому ретивому. Ответа не последовало. И не могло последовать — новобранцы, этим все сказано.

— Я сохраню их жизни для тебя, — неприкасаемый произнес это настолько спокойно, что Садар заскрежетал зубами еще сильнее. Он понимал — как ни силен Азит, но в настоящем бою тоже не бывал, а уничтожение мародеров нельзя назвать сражением. Еще один юнец, возомнивший себя воином. Но этот хоть видел смерть, не дрогнет.

Садар понимал, что ехать через Гидер и Сидерим — на три недели меньше, чем по пустыне до перевалов Западного Мадерека. Но всё же выбрал длинный путь, не решившись сейчас взглянуть на развалины собственной страны. Боялся сорваться, наделать глупостей. Потому и остужал свой пыл под раскалённым небом пустыни. За перевалом барханы сменились ковыльной степью. Ушедшая с пустыней жара оставила лишь марево за спинами отряда, проведшего в пути несколько недель. Западный Мадерек, также именующийся Анаторисом, расположился на скалистом плоскогорье, покрытом редкими перелесками, спускающимися в глубокие балки, по дну которых струились узкие, но полноводные бездонные речушки. Белопенные абрикосы то там, то здесь выныривали среди бурой оголенности других деревьев. Вырваться из песков в эту раннюю весну, вдохнуть одуряюще-свежий воздух — это стало для Садара чем-то необычным, невероятным, словно за те полгода, что он провел в Мадре, остальной мир прекратил существовать, или он перестал в него верить. Тем более, что и Сидерим находился намного южнее Анаториса. Резкий контраст, из-за которого новобранцы вертели головами по сторонам, не менее принца отказываясь верить в то, что где-то нет пустыни.

Анаторис славился соляными копями, чем и представлял основной интерес для империи, являясь в тоже время полунезависимым государством в государстве — своеобразным анклавом. Потому и беспокоился император о возникшем мятеже: потерять влияние в Анаторисе — лишиться "белого золота", одного из самых важных стратегических продуктов, монопольно поставляемого империей на мировой рынок. Нерик, единственная провинция Рагарда, являвшаяся непосредственным конкурентом Анаториса по промыслу, заметно проигрывала в качестве, поскольку не владела копями, а производила соль морскую, очищая до приемлемого уровня. Она была заметно хуже, чем каменная соль, употребляемая в пищу, и соответственно — дешевле.

Стратегическую ценность западной провинции понимал не только император, но и Садар, успевший к тому времени изучить экономическое положение обеих империй, противостоящих друг другу. Деля сферу влияния на мировой арене, жадно втягивая в диктаторский ареал более мелкие государства, незаметно, но неотвратимо превращая тех в своих вассалов хотя бы номинально. Просидев несколько месяцев над книгами, вчитываясь в строки о том, как, расколов мир пополам, выросли из мелких стран два таких гиганта, принц неожиданно для себя понял, откуда возникла странная молниеносная вражда, в кратчайшие сроки вылившаяся в войну между Сидеримом и Гидером. И из-за этого понимания сидеримский наследник косился на обе империи, поскольку явственно почувствовал их руку в произошедшем. Узнать, чьими же сторонниками выступили гидериане, ему не удалось, поэтому неприятно-осадочное желание мести затаил и на Рагард и на Мадерек. Если бы новобранцы, выделенные под начало Садара, догадывались о том, какие мысли относительно империи роятся в голове назначенного их командиром, то поостереглись бы настолько проникаться восхищением к незаурядным талантам принца-мечника.

До Лигидеи, столицы Анаториса, оставались еще сутки пути. Отряд мадеран остановился биваком на ночлег рядом с трактом, расположившись прямо на обочине: все равно вокруг лишь бесконечная степь, растянувшаяся по плоскогорью. За водой и дровами отправились самые непоседливые мальчишки, которым на месте не моглось, и любопытство перехлестывало через край: не так уж часто удается покинуть родную пустыню и увидеть настолько разнящиеся от привычного пейзажа места. Если проблемы с водой и имели место в степях, то обеспечить небольшой отряд вполне могла любая балка, которые в бесчисленном количестве разрезали плоскогорье зарослями акаций и абрикосов.

Ранние сумерки окутали скалистую равнину, когда мальчишки вернулись с котелками полными воды и охапками хвороста. Садар одобрительно кивнул, и вскоре несколько костров заполыхали развеселым пламенем, жадно проглатывая сушняк. Легкий ужин, караульные по местам, и несколько сорванцов робко подбираются к палатке принца. Все еще боязливо поглядывают на альбиноса, но восхищение сильнее предрассудков, а он для них в первую очередь — непревзойденный мастер меча, и лишь потом — проклятый. Вспоминают, что проклятье несут лишь младенцы, тем себя и успокаивают. Не задумываются, что таким детям просто не судилось выжить, потому и идет молва лишь о новорожденных. К тому же, столько времени видят того, кто рядом с этим проклятым, кто прикасается к нему и остается при этом живым. Значит — только младенцы. Принц добродушно улыбается, жестом руки приглашая присесть ближе к огню. Разящий ушел проверять посты, поэтому мальчишки смелеют.

— Принц, вот вопрос меня мучает, — парнишка уселся напротив, и отблески костра спрятали его смущение.

— Так спрашивай, раз мучает, — улыбнулся в ответ Садар. Еще со времени тренировок он привык к этим мальчишкам. Все же они были слишком молоды, чтобы воспринимать их иначе. Дети, многим нет и пятнадцати. И понимание этого лишь добавляет злости на Кирита, посмевшего отправить их на резню. А бойня будет, принц нутром это чуял. Иначе не послали бы Разящего. Цель жреца прозрачна: наглядная демонстрация силы. И он готов пожертвовать этими сорванцами, которые и меч-то лишь на плацу в руки брали.

— Правда ли то, что если прикоснуться к… Азиту, то умрешь? — новое имя Разящего постепенно становилось его настоящим именем.

— Правда. Не думаю, что он простит кому-либо такую дерзость — убьет любого, кто посмеет, — принц снова улыбнулся. Этот… Зелик, кажется, так звали мальчишку, ему нравился больше всех. Самый неугомонный.

— Но вы же прикасаетесь к нему! — Зелик не собирался останавливаться, видя расположение Садара. Прочие притихли, отдав инициативу разговора своему негласному вожаку. Если и не вожаку, то главному заводиле точно. Некрупный, но ловкий в обращении с мечом и острый на язык нагловатый мальчишка выделялся на фоне более спокойных и сдержанных соратников, и неизменно привлекал внимание, как их, так и тех, кто наблюдал со стороны за подрастающими воинами.

— Мне можно, я его господин, а вот всем остальным пытаться не советую, — принц давно выделил Зелика из общей массы, и ему откровенно нравилось беседовать с ним.

— Но… принц, если вы господин, то, что поделать со слухами о том, что вы… делите с ним ложе и вовсе не в роли мужчины? Разве это достойно господина? — мальчишка попытался быть тактичным, но получилось из рук он плохо, что он и сам понимал, поэтому вжал голову в плечи, готовясь получить отпор.