Уильям Мак Нил - В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI-XX веках

• Название: В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI-XX веках
• Автор: Уильям Мак Нил
• Издательство: Издательский дом «Территория будущего»
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 5-91129-004-9

---

Вначале об обстановке в общих чертах. На закате XIII в. многие страны Европы переживали тяжелые времена. В Италии и Нидерландах не хватало ресурсов, чтобы прокормить население. Начался период похолодания и широкого распространения эпидемий; лесов оставалось все меньше. Противостояние интересов богатых и бедных, работодателей и работников всколыхнуло Европу. Восстания горожан и крестьянские бунты, хоть и значительные, померкли перед лицом демографической катастрофы, когда в 1346 г. началось шествие Черной Смерти по городам Западной Европы. За одно поколение бубонная чума выкосила от четверти до трети всего населения Европы, а прежний уровень был восстановлен лишь к 1480 г.

Подобные хроники свидетельствуют, что XIV в. был не лучшим временем для большинства европейцев, хотя он ознаменован также событиями, более значимыми, нежели длинный список бедствий. Между 1280 и 1330 гг.[106] произошел рывок в кораблестроении, сделавший возможным постройку более крупных, прочных и маневренных кораблей, которые впервые могли выходить в открытое море зимой и летом. Эти всепогодные корабли вскоре сплели вокруг побережья Европы торговую сеть более плотную, чем было возможно когда-либо ранее. Цены на шерсть в Саутхемптоне, ткани в Брюге, квасцы в Хиосе, рабов в Кафе, пряности в Венеции и на металл в Аугсбурге стали взаимодействовать в пределах общеевропейского рынка. Векселя облегчили процесс платежей при дальней торговле; кредит стал смазочным материалом механизмов торговли и специализированного, крупносерийного ремесленного производства. Более сложная и многообразная, потенциально более богатая, и соответственно, более уязвимая экономика стала определять жизнь гораздо большего числа людей, нежели в предшествовавшие столетия. Города Северной Италии и, в меньшей мере, Нидерландов остались организационными центрами для всей системы торгового обмена.

Водные бассейны — Черное и Северное море на противоположных концах континента — впервые стали частью единого морского пространства. Итальянские корабли связали между собой ранее разделенные зимними штормами и политическими препонами Гибралтар и Дарданеллы. Таким же образом германские купцы ганзейских портов соединили Балтику с побережьем Северного моря и далее — с южными морями, на которых господствовали итальянцы. В XIV в. прибалтийские земли вошли в полосу пограничного взлета, тогда как остальная Европа прошла через испытания перенаселенности и затем — общественных потрясений и губительных эпидемий. Импорт соли с юга позволил заготавливать сельдь и капусту на зиму. Улучшенное питание означало большее количество рабочих рук для заготовки леса и выращивания зерновых для снабжения нуждающихся в продовольствии и топливе Нидерландов и прилегающих областей.

Другой важный в экономическом отношении прорыв произошел в области горнорудного дела. В XI в. германские рудокопы в горах Гарца разработали метод прохождения твердых пород на значительную глубину. Дробление камня и его вывоз были лишь частью проблемы. Не менее важными были вентиляция и дренаж, не говоря уже о знаниях, необходимых для того, чтобы найти и затем переработать руду. Развитие каждого из этих методов влекло за собой совершенствование остальных, и вскоре рудное дело распространилось на восток — до Эрцгебирга в Богемии в XIII в. до Трансильвании и Боснии в XIV и XV вв. Германские рудокопы в основном искали серебро, однако разработанные ими методы помогли добывать медь, олово, уголь и железо в большем количестве и по значительно меньшей себестоимости[107].

Все же общая картина европейского экономического развития XIV в. была не столь мрачной. Какими бы жестокими ни были реалии местных кризисов и губительными эпидемии, рынок товаров широкого потребления (зерна, шерсти, сельди, соли, металла, леса и др.) стал гораздо более объемным, вовлекая возрастающее число рабочих рук и делая богаче континент в целом. Тем не менее новое богатство оставалось делом ненадежным. Колебания цен, изменения спроса и предложения иногда могли стать причиной лишений для многих тысяч людей, пропитание которых определялось не зависящими от них процессами на отдаленных рынках.

Основными управляющими торговой экономики Европы были итальянцы — жители Венеции, Генуи, Флоренции, Сиены и Милана. Они контролировали оптовую торговлю, распространяли новые технологии в отсталых районах (организовывали и реорганизовывали соляные копи в Польше и рудники олова в Корнуолле) — а главное — предоставляли кредит (или отказывали в нем) князьям, духовенству и простонародью.

Клирикальная и светская власть, как и дальняя торговля, рудное дело, судоходство и другие широкомасштабные формы экономической деятельности, стали зависеть от займов, предоставляемых итальянскими банкирами. Взаимоотношения были далеко не безоблачными, поскольку каноническое осуждение ростовщичества делало кредитные операции в глазах общества делом неблагопристойным. Обедневшие монархи могли использовать этот аргумент в качестве основания для отказа от уплаты долгов — со всеми (и зачастую тяжкими) последствиями. Так, например, банкротство короля Англии Эдуарда III в 1339 г. стало причиной общего финансового кризиса в Италии и началом первого четко отслеживаемого предпринимательского цикла в европейской истории.

Личное участие в обороне родных городов вряд ли казалось стоящим делом международным купцам и банкирам, которым легче и удобнее было нанять кого-нибудь защищать городские стены либо скакать в атаку вместо себя. К тому же наемный профессионал был куда лучшим солдатом, нежели прикованный к рабочему столу банкир или робкий торговец. Понятия эффективности и желаний совпали; в результате городское ополчение XI–XII вв. уступило дело обороны итальянских центров группам профессиональных бойцов.

Этот сдвиг не был обусловлен желанием одной лишь богатой прослойки — бедные также находили военную обязанность все более обременительной. Взяв в XI–XII вв. под контроль прилегающие земли, города вступили в полосу пограничных конфликтов и торговых междоусобиц. Кампании становились все дольше— почти что круглогодичными; гражданское же ополчение не могло сидеть в гарнизонах за сотню километров от своего города вечно.

Появление профессиональных подразделений подчеркнуло несостоятельность ополчения в бою, требовавшем сложного взаимодействия пехоты и кавалерии. Кроме того, растущее отчуждение между богатыми и бедными в самих городах делало искреннее сотрудничество как в военных, так и в гражданских делах сомнительным, если не невозможным. К середине XIV в. городское ополчение в Италии было сомнительным в плане боеспособности пережитком древней простоты, крайне редко созываемым для настоящего дела. Организованное применение насилия стало осуществляться профессиональными подразделениями, командиры — или капитаны — которых обговаривали с городскими властями контракты на оказание определенных услуг в определенные промежутки времени[108].

Угасание чувства групповой общности (и являвшегося ее военным воплощением ополчения) в главных городах Италии на начальном этапе привело к хаосу. Вооруженные авантюристы (многие из которых пришли с севера Альп) собирались под предводительством неформально избранных командиров и жили путем вымогательства у местных властей. Когда же, по их мнению, плата была недостаточной или же запаздывала, округа подвергалась разграблению. К началу XIV в. отряды таких «вольных стрелков» стали значительной силой. Так, в 1354 г. самый крупный из них, численностью в 10000 человек, сопровождаемый вдвое большим обозом, прошел по самым плодородным землям Италии, занимаясь продажей и перепродажей непотребленной доли из награбленного. Такой табор был, фактически, передвижным городом, поскольку города жили изъятием ресурсов у села путем сочетания применения силы либо угрозы ее применения (подати и пошлины) и более-менее добровольного договорного обмена (ремесленные товары в обмен на сырье).

Разграбление богатых земель рыскающими вооруженными шайками— явление столь же древнее, сколь организованные боевые действия. Новым в итальянской ситуации был факт обращения в наиболее богатых городах средств достаточных, чтобы граждане могли платить налоги и на определенную часть их приобретать услуги вооруженных чужаков. Наемники тратили полученные деньги, снова пуская их в обращение— активизируя, таким образом, рыночный обмен и давая этим городам возможность еще глубже коммерционализировать вооруженное насилие. Система постепенно приобретала характер самоподдерживающейся; единственной проблемой было достичь взаимоприемлемых обязующих договоренностей и подобрать практические средства для их соблюдения.

С точки зрения налогоплательщика желательность замены непредсказуемых грабежей предсказуемой уплатой налогов зависела от того, как много он боялся потерять и как часто ожидалось появление банд мародеров в данной местности. В XIV в. количество граждан, предпочетших налоги, позволило коммерциализации организованного насилия состояться в наиболее богатых и хорошо управляемых городах северной Италии. Специализировавшиеся в предоставлении военных услуг люди руководствовались теми же мотивами, отдавая предпочтение регулярному жалованью, а не постоянному риску грабежа. Более того, развитие военных контрактов (condotta по-итальянски, отсюда кондотьер — наемник) привело к появлению правил относительно ситуаций, дозволявших грабеж. Таким образом, даже став оплачиваемым, профессия солдата не вполне утратила свой спекулятивный характер.