Журнал «Если» - «Если», 1991 № 01

• Название: «Если», 1991 № 01
• Автор: Журнал «Если»
• Жанр: Научная Фантастика

Пол Андерсон. Нет мира с королями.

Андраник Мигранян. Россия против России.

Роберт Хайнлайн. Кукловоды.

Виктор Белицкий. Искусство оболванивания, или Синдром навязанного счастья.

Роджер Желязны. Снова и снова.

Дмитрий Радышевский. Бахаизм — религия будущего?

Джеймс Д. Хьюстон. Противогаз

Николай Реймерс. Романтика жизни на свалке.

Альфред Бестер. Время — предатель.

Роберт Шекли. Джоэнис в Москве.

Владимир Константинов. 500 дней до Конца Света.

Владимир Баканов. Критика, библиография, архив. Великий пиротехник.

---

Джоэниса встречали три представителя советского государства, в меховых шапках, пальто и отороченных мехом ботинках — необходимая защита от леденящих ветров, гуляющих по бескрайним равнинам. Представившись, они усадили Джоэниса в автомобиль, следующий в Москву. На протяжении поездки Джоэнис приглядывался к людям, с которыми ему предстояло иметь дело.

Товарищ Славский порос бородой до самых глаз — в их карих глубинах застыла полная отрешенность.

Маленький, подвижный, чисто выбритый товарищ Орусий слегка прихрамывал.

Маршал Тригаск искрился энергией и производил впечатление человека, с которым необходимо считаться.

Автомобиль остановился на Красной Площади, у Дворца Мира. Джоэниса проводили в кабинет и усадили в удобное кресло у камина; хозяева устроились рядом.

— Обойдемся без болтовни, — начал маршал Тригаск. — Итак, приветствую вас в нашей горячо любимой Москве. Мы всегда рады видеть людей, уполномоченных вести переговоры. Сами мы вилять не любим и ожидаем ответной прямоты. Это единственный способ договориться. По пути в Москву вы могли заметить…

— Да, — вмешался Славский, — вы должны извинить меня, я прошу вашего прощения, но, надеюсь, по пути в Москву вы заметили маленькие белые пушинки падающего снега? И блеклое зимнее небо? Мне, право, очень жаль, может, и не следует говорить, но даже у такого человека, как я, есть чувства. Природа, господа! Прошу извинить меня, но природа, да, в ней есть что-то такое…

— Достаточно, Славский, — оборвал маршал Тригаск… — Его превосходительство посол Президента Джоэнис время от времени, я уверен, замечает природу. Полагаю, мы можем обойтись без церемоний. Я человек простой и люблю говорить откровенно. Возможно, это покажется вам грубым, но такой уж я человек. Я солдат и не знаком с этикетом. Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно?

— Да, вполне, — сказал Джоэнис.

— Превосходно, — продолжал маршал Тригаск. — В таком случае, каков ваш ответ?

— Мой ответ… на что? — поинтересовался Джоэнис.

— Как — «на что»?! На наше последнее предложение! — воскликнул Тригаск. — Вы ведь приехали сюда не для пустой болтовни?

— Боюсь, вам придется повторить ваше предложение, — сказал Джоэнис.

— Все предельно ясно, — пожал плечами товарищ Орусий. — Мы предлагаем вашему правительству распустить армию, отказаться от колоний на Гаваях, предоставить нам Аляску (которая, между прочим, первоначально была нашей), а также в знак доброй воли отдать нам северную часть Калифорнии. На этих условиях мы обязуемся предпринять соответствующие шаги… правда, в данный момент я не могу вам сказать какие. Итак, ваш ответ?

Джоэнис попытался растолковать, что он не наделен полномочиями рассматривать такие предложения, но русские и слушать не желали. Поэтому, зная, что на подобные условия в Вашингтоне никогда не согласятся, он просто ответил — «нет».

— Видите?! — воскликнул Орусий. — Я предупреждал, что они откажутся!

— Но ведь попытка — не пытка, не так ли? — небрежно произнес маршал Тригаск. — В конце концов, они могли и согласиться… А теперь перейдем к основному. Мистер Джоэнис, ваше правительство должно знать, что мы готовы к отпору!

— Наша оборона начинается в Восточной Германии, — подхватил Орусий, — и тянется по ширине от Прибалтики до Средиземноморья.

— А по глубине, — продолжал маршал Тригаск, — через Германию и Польшу и большую часть европейской России. Вы можете ознакомиться с нашей обороной и лично убедиться в степени ее боеготовности. Более того, наша оборона полностью автоматизирована и куда более совершенна, чем оборона Западной Европы. Короче говоря, мы вас обогнали и будем счастливы доказать это.

Вдруг заговорил Славский, какое-то время не подававший признаков жизни.

— Вы увидите все собственными глазами, друг мой! Увидите звездный свет, посеребривший орудийные жерла! Прошу прощения, но даже у такого заурядного человека, как я, человека, которого можно принять за торговца рыбой или плотника, даже у меня бывает лирическое настроение. Воистину, это правда, хоть вы и смеетесь, господа! Разве не сказал наш поэт: «Темна трава/ Когда крадется ночь/ Долой печали». Ага, вы не ожидали, что я буду читать стихи! Позвольте заверить вас, я вполне сознаю их неуместность, мне стыдно, господа, я порицаю себя, и все же…

Товарищ Орусий слегка встряхнул Славского, и тот замолк.

— Вы должны простить его взрывы, мистер Джоэнис. Он ведущий теоретик партии, отсюда — тенденция к самопроизвольной речи. Так на чем мы остановились?

— Мне кажется, я только что объяснил, — весомо произнес маршал Тригаск, — что наша оборона в безупречном порядке.

— Совершенно верно, — подхватил Орусий. — Ваше правительство не должно обманываться на этот счет. И не должно придавать никакого значения Йингдравскому инциденту. Ваши пропагандисты наверняка подали его в искаженном виде.

— Во время инцидента я лично командовал войсками, — сказал маршал Тригаск, — и могу рассказать совершенно точно, что произошло. Мои части — Первая, Восьмая, Пятнадцатая и Двадцать пятая армии — проводили полевые учения под Йингдравом, возле границы с Китайской Народной республикой. Во время этих учений мы были предательски атакованы бандой китайских ренегатов, купленных на западное золото и каким-то образом ускользнувших от пекинских властей.

— Я в то время осуществлял политический контроль, — сказал Орусий, — и могу подтвердить слова маршала. Эти бандиты подобрались к нам под видом китайских Четвертой, Двенадцатой, Тринадцатой и Тридцать второй народных армий. Естественно, мы информировали Пекин, а затем предприняли необходимые шаги, чтобы отогнать ренегатов за границу.

— Они, разумеется, утверждали, что это они отгоняют нас за границу, — иронично улыбаясь, добавил маршал Тригаск. — Именно таких заявлений мы и ожидали от бунтовщиков. Началось сражение. Тем временем прибыло послание из Пекина. К сожалению, мы не смогли его перевести и отправили в Москву. А пока мы сражались, не покладая оружия.

— Пришел перевод, — продолжал Орусий. — Послание гласило: «Правительство Китайской Народной Республики с негодованием отметает все подозрения в экспансионизме, особенно по отношению к богатым пустующим землям, примыкающим к границам перенаселенного Китая. Никаких бунтовщиков на территории КНР нет, поскольку в истинно социалистическом государстве их не может быть. Поэтому прекратите свои провокации на наших миролюбивых границах».

— Можете представить себе нашу растерянность, — подхватил маршал Тригаск. — Китайцы настаивают, что никаких бунтовщиков нет, а мы сражаемся по меньшей мере с миллионом солдат, и все — в краденой форме китайской народной армии!

— По счастью, — сказал Орусий, — в качестве советника прибыл представитель Кремля, специалист по Китаю. Он разъяснил, что мы можем не обращать внимания на первую часть: слова об экспансионизме — это что-то вроде приветствия. Вторая часть, по поводу отсутствия бунтовщиков, предназначалась для поддержания престижа. Поэтому он рекомендовал без колебаний оттеснить бунтовщиков в Китай.

— Это, однако, оказалось весьма трудным делом, — сказал маршал Тригаск. — Бунтовщики получили подкрепление еще в несколько миллионов. Благодаря подавляющему численному превосходству они оттеснили нас до Омска, по пути разграбив Семипалатинск.

— Видя, что ситуация может приобрести серьезный оборот, — сказал Орусий, — мы призвали резервы и сформировали дополнительно двадцать армий. Перебили бунтовщиков без счету, а остальных прогнали через весь Сяньцзян до Цзюцюаня.

— Мы решили, что на этом дело кончится, — сказал маршал Тригаск, — и шли на Пекин, чтобы обменяться мнениями с правительством Китайской Народной Республики, но бунтовщики внезапно возобновили атаку. Теперь их насчитывалось около пятидесяти миллионов. К счастью, не все были вооружены.

— Даже у западного золота есть пределы, — заметил Орусий. — Мы получили новое послание из Пекина. От нас требовали немедленно покинуть территорию Китая и прекратить атаковать обороняющиеся части Народной армии.

— Мы-то поняли это буквально, — сказал Орусий. — Но не учли восточного коварства соседа: послание было составлено таким образом, что, прочитанное наоборот, оно гласило стихами: «Как прекрасна ладья/Плывущая по реке/Мимо моего сада».

— Самым неприятным было то, — продолжал маршал Тригаск, — что ко времени, когда мы его расшифровали, нас заставили отступить от границ Китая через всю Азию до Сталинграда. Там мы встали насмерть, уничтожили миллионы врагов и были отброшены до Харькова, где снова встали насмерть и опять были отброшены — на этот раз до Киева. И вновь были отброшены и встали насмерть под Варшавой. Теперь уже сложившуюся ситуацию мы стали рассматривать как тревожную. Мы собрали армии Восточной Германии, Польши, Чехословакии, Румынии, Венгрии и Болгарии. Албанцы предательски присоединились к грекам, которые вместе с югославами ударили по нашим войскам с тыла. Мы отразили нападение и сконцентрировали силы на главном направлении удара — на восток. Вскоре мы атаковали китайских бунтовщиков всей мощью на всем протяжении семисотмильного фронта. Противник покатился назад, прямо до Кантона, который мы уничтожили.