Виталий Кривенко - Экипаж машины боевой (Часть 1)

• Название: Экипаж машины боевой (Часть 1)
• Автор: Виталий Кривенко
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Разведчики направились к БМПшке, а мы остались ждать их. Хасан запрыгнул на броню своего БТРа.

-- Земляка моего ранило, -- выпалил он.

-- Кого? -- спросил я.

-- Шавдета, на гражданке жили рядом, даже встречались иногда, он был из соседнего аула, мы туда на танцы ходили, бывало, бакланили с ними.

-- Про Серегу с Семеном слышал?

-- Да я видел их, Серегу с Шавдетом погрузили в вертушку, а Семен отказался лететь, говорит, что нормально себя чувствует и в госпиталь не хочет. Блядь, Шавдета жалко, пизд...ц ему наверно.

-- А че так? --Спросил Хасана Туркмен.

-- Да ему по затылку траком уеб...ло, череп проломился, вроде в сознании, но это шок, а так не знаю, что будет. Капитан медиков как-то так посмотрел на него после перевязки, по лицу капитана было видно, что ничего хорошего Шавдета не ждет.

-- А как это ему траком угораздило?

-- По броне он в это время лазил, а в тот момент, когда мина е...нула, он на подкрылке стоял, как раз над этим катком. Если даже выживет, один х...й дураком останется.

-- Да все мы дураками отсюда вернемся, кто-то больше, кто-то меньше, -сказал Туркмен.

-- Но мы-то хоть целые пока, -- сказал я, глядя на Туркмена.

-- Да целые, и вроде нормальные, но это мы здесь нормальные, а там, на гражданке, мы для всех дураки, вот посмотрите, -- ответил Туркмен.

-- Это почему еще? -- спросил я удивленно.

-- Почему? Да потому! Вот представь, вернешься ты на гражданку, ну там встреча, пьянка и так далее. Начнешь со своими корешами о житье-бытье базарить, они будут тебе рассказывать, как они на танцах балдели, баб снимали, смеяться будут, веселится. А ты что им расскажешь? Может про то, как ты здесь пыль глотал вперемешку с песком и свинцом, да? Про выжженные кишлаки расскажешь, про эти проклятые горы. А может, ты им расскажешь, как друзей своих хоронил? Ну, может, ты им про это все и расскажешь в пьяном бреду. Но поймут ли они тебя? Да, они будут слушать тебя, развесив уши, и может даже посочувствуют, но через пять минут они про эти твои рассказы забудут. А ты сам забудешь все это когда-нибудь? Я думаю, навряд ли. А насчет баб, что ты им расскажешь? Вот твоя баба, -- Туркмен дернул за ствол моего АКСа. -- Вот ее ты каждый день обнимаешь, с ней засыпаешь, с ней просыпаешься, гладишь ее, ухаживаешь за ней, и нет для тебя ближе ничего, кроме вот этого автомата. Помните, я вам рассказывал про пацана из моего города, который пришел из Афгана в восемьдесят первом? Он по началу тоже был веселый такой, про Афган иногда рассказывал, а потом замкнулся в себе, начал бухать беспробудно, а в оконцовке пошел в горы, забрался на скалу, прыгнул с нее и разбился. Я тогда думал, что это он по пьяне замкнул, или у него крыша съехала, но теперь я понимаю, почему он это сделал. Вот так, мужики, мало с войны живым вернуться, надо еще после нее жить как-то. И молите бога, что вы родились не в этой проклятой стране, а то бы бегали сейчас по расщелинам и кяризам вон от этих вертушек, -- Туркмен показал на приближающиеся со стороны Шинданта вертушки, их было четыре. -- А кто его знает, может завтра война придет и в наш дом, -- закончил Туркмен и залез в водительский люк БТРа.

Мы сидели с Хасаном и молча смотрели друг на друга. На Туркмена, бывало, находили философские заходы, я особенно не придавал значение его душевным порывам, просто мне было наплевать, что будет завтра, но в такие моменты мы не спорили с Туркменом, может потому, что в его словах все таки была доля правды.

Разведчики поснимали со своей машины все необходимое и взобрались наверх, потом они погрузились в оставшуюся БМПшку, и мы двинулись к колонне. Спустя полчаса колонна двинулась дальше, уже отъезжая, мы наблюдали, как одна вертушка отделилась от остальных и, описав круг, выпустила несколько ракет в место, где находилась брошенная БМПшка, после чего она взяла курс на кишлак, догоняя своих, и скрылась из виду.

ЧАЙ С КАЙФОМ

Проехав несколько километров, Туркмен снова отдал мне руль и полез в отсек отдыхать, Хасан тоже завалился на десантное сидение, и вскоре они с Туркменом мирно уснули. Урал перелез на командирское сидение и, достав из кармана письма, стал их перечитывать, а Сапог, сидя на вещевом мешке, что-то шил, то ли подменную куртку от ХБшки, то ли штаны.

Я глянул на Урала, читающего письма, -- меня в очередной раз взяла жуткая тоска, как все-таки много значат для солдата письма из дома, и как тоскливо, когда эти письма не получаешь; я уставился в лобовое стекло и постарался отогнать эти тоскливые мысли, но они цепко сидели у меня в голове. Не зная, как отогнать от себя эти мысли, я взял шлемофон и надел его, эфир молчал, далее я прогулялся по волнам, -- голос Америки трепался о какой-то ерунде, навроде того, что, мол, афганское правительство приняло ряд чрезвычайных мер по борьбе с мятежниками и, в общем, всякая хрень в этом роде, я снял шлемофон и бросил его на колени.

Колоннна повернула немного восточнее, и пыль сдувалась ветром в сторону, теперь хорошо было видно впереди идущий БТР и ориентироваться стало легче. Но долго это не продолжалось, примерно через час колоннна опять взяла прежний курс, и снова пыль заволокла окно.

К вечеру ветер стал утихать, и жара спала, колоннна въехала на горную дорогу, и километров пять мы ехали над обрывом, я поначалу хотел разбудить Туркмена, чтоб он сел за руль, но, немного подумав, не стал его будить, пусть спит, когда проснется -- сам сядет за управление. Местами дорога была настолько узкая, что камни из-под колес улетали в пропасть. Техника двигалась по горной дороге очень медленно, на поворотах танки передвигались небольшими рывками, эти пять километров мы преодолевали больше двух часов. Но вот наконец-то колоннна вышла в долину, а горы остались где-то сбоку, командир объявил в эфир, что примерно через час колоннна будет на месте.

Колонна развернулась перпендикулярно горам и направилась в сторону Иранской границы. Проснулись Туркмен и Хасан, Туркмен сел за руль, а мы с Хасаном вылезли на броню, почти все экипажи БТРов сидели на броне. Ветер окончательно стих, и пыль больше не стояла столбом над колонной, солнце тоже начинало закатываться за горизонт, и жара совсем спала. На земле Афгана наступила благодать, вечерело, снаружи не холодно-не жарко, лишь изредка ощущалось легкое прохладное дуновение, очень красиво смотрелся закат солнца. На броню вылезли Урал с Сапогом, они уселись рядом с нами.

-- Ну что, Сапог, как тебе видуха Афгана. Красиво? -- спросил я Сапога, показывая на зарево заката.

-- Да, нормально, -- ответил Сапог.

-- Э-э-х! Ну что, пацаны, может обдолбимся на фоне этой красоты?! -воскликнул Хасан, после чего достал чарс и пару сигарет.

-- Забивай, Хасан, забивай, сейчас не грех курнуть, никаких тебе обломов, ни жары, ни ветра, ни стрельбы, -- ответил я ему и спросил Сапога: -- Сапог, а давай курни немного плану, а то ведь так и не поймешь всей этой жизни до конца.

-- Ну ладно, попробовать можно, -- ответил, колеблясь, Сапог.

-- Курни-курни, Сапог, а то ведь не познаешь настоящего кайфа, -добавил Хасан, забивая сигареты.

-- Туркмен, а ты как насчет курехи? -- крикнул я в люк.

-- Не, я не буду, мне и так ништяк.

-- Ну, как хочешь, наше дело преложить.

Хасан прикурил одну сигарету и передал мне, я пару раз затянулся и передал косяк Сапогу.

-- На, Сапог, держи, втягивай дым вместе с воздухом. Видел, как я делал?

Сапог кивнул и взял косяк, он его повертел, потом поднес к губам и начал втягивать дым.

-- Сапог, ну че ты ссышь, ближе подноси "гильзу", не бойся косяк тебя не укусит, -- сказал я.

Сапог затянулся и стал кашлять.

-- Я же тебе говорю, с воздухом тяни, дурак.

Откашлявшись, Сапог сделал еще одну затяжку, но уже послабее, выпустив дым он произнес:

-- Я слышал, что с первого раза обычно не цепляет.

-- Где это ты слышал? -- спросил Хасан, и затянулся дымом от второго косяка.

-- На гражданке еще, -- ответил Сапог.

-- Это на гражданке с первого раза не цепляет, а в Афгане цепляет еще до того, как косяк забьешь, -- сказал я, смеясь.

-- Почему? -- спросил Сапог, выпуская дым, и одна бровь его резко поднялась вверх.

Я заметил, что Сапога уже начало накрывать, но он об этом пока еще не знает.

-- Да ты передавай косяк дальше, а то с брони свалишься, -- сказал я Сапогу.

-- Че?

-- Косяк, говорю, передавай Татарину. Замкнул что ли?

-- А-а. А почему? -- вдруг ляпнул Сапог, отдавая косяк Уралу.

-- Че почему? -- я уставился на Сапога.

-- Почему в Афгане сразу цепляет?

-- Потому что на гражданке беспонтовая солома, а здесь чарс. Понимаешь? -- ответил Хасан.

-- А-а.

-- А где твой автомат? -- спросил я Сапога.

-- В БТРе.

-- Ты посмотри, -- вот мой автомат, у Хасана, вон, автомат с собой, у Урала, -- я посмотрел на Урала, и не увидев у него гранатомета спросил: -- А где твоя труба, Татарин?

-- Да ну ее нах...й.

-- А если духи?

-- Ну и х...й с ними.

-- Татарин, ты че, давай тащи свою трубу сюда.

-- А на хрена она мне?