Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6328 ( № 24 2011)

• Название: Литературная Газета 6328 ( № 24 2011)
• Автор: Литературка Литературная Газета
• Жанр: Публицистика

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

---

Остаётся, пожалуй, единственный вопрос: зачем создавать что-то заведомо слабее тебя самого? Что-то изначально и осознанно лишённое смысла? Ведь, по сути дела, основная мысль романа «Горизонтальное положение» выразительно и чётко укладывается в его эпиграф, в короткую цитату из «Серых дней» Юрия Мамлеева: «Но в общем всё осталось по-прежнему и ничего не изменилось, хотя как будто и произошли события».

Всё то же горизонтальное положение премиальной русской прозы, всё тот же летаргический сон.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Небитие лежачего

Библиосфера

Небитие лежачего

ДВА МНЕНИЯ ОБ ОДНОЙ КНИГЕ

«ЛГ» начинает обсуждение произведений, вышедших в финал премии «Большая книга»

Анастасия ЕРМАКОВА

Дмитрий Данилов. Горизонтальное положение. – ЭКСМО, 2010. – 320 с. – 3000 экз.

Первое впечатление от «Горизонтального положения» Дмитрия Данилова удручающее. Представьте себе, что вы читаете чудовищно подробный дневник редкого зануды в стиле: «Выбегание на улицу, залезание в длинный джип «мицубиси», уезжание на месторождение «Береговое». И так обо всём. Бесстрастно и дотошно. Казённым языком, с большим количеством отглагольных существительных, порой совсем диких, типа «уезжания». От недоумения переходите к раздражению, затем к злости: «Может, хватит идиотничать? Нормальный-то текст когда будет?»

Никогда. Не надейтесь. Герой Данилова, писатель и журналист, говоря об одной из своих статей, как бы сам отвечает на этот вопрос: «Текст получился очень большого объёма и довольно идиотического содержания». Но, странное дело, странице к пятнадцатой-двадцатой начинаешь привыкать к этому пунктирному, протокольному, практически безынтонационному письму, будто плывёшь по тихой и широкой реке к бесконечному берегу. И постепенно понимаешь, чего хотел добиться автор: максимально, насколько это возможно, абстрагироваться от внешнего мира, пропустить через себя действительность безоценочно, хаотично, никак не структурируя «так называемую ткань так называемой жизни», не деля события на важные и неважные. Быть просто неким отражающим устройством, метафизическим зеркалом существования. Зачем? Видимо, это один из способов преодолеть субъективность, перейти к объективному мировосприятию для более глубокого, как бы поверх причинно-следственных связей, проникновения в суть вещей. Один из способов до конца не отчаяться. Не сойти с ума от мучительной навязчивости повторов, некоего набора обязательных ежедневных действий. Автобус 772к, который неизменно довозит героя в конце дня до дома, – символ замкнутого круга будней.

Медленный ритм прозы, медленный ритм существования, где любым действиям предпочтительна праздность и каждый день дневника заканчивается так: «Горизонтальное положение, сон».

Книга Данилова – не призыв к энтропии и бездействию, как может показаться на первый взгляд. Это протест, пусть вялый и неагрессивный, но протест. Протест всё ускоряющемуся, целеустремлённому, нацеленному на оптимизацию всего и вся миру. Протест человека, вынужденного подчиняться навязанным условиям бодрого существования. «Манифест честного человека» – так определил этическую направленность романа К. Мартынов. Очень точно подметил С. Шаргунов сходство главного героя «Горизонтального положения» с Обломовым: оба страдают от собственной инертности и вместе с тем принимают её как данность. Правда, у Обломова уныние от лени и разочарования, у героя Данилова – от усталости, экзистенциальной, перманентной, тупиковой. От кошмара муторной повседневности. Усталости, от которой невозможно до конца отдохнуть. А можно только примириться с ней. Хотя бы на уровне текста: «Встреча с человеком, который от лица компании, обеспечивающей работников газовой отрасли полноценным питанием, курирует процесс написания книги о компании, обеспечивающей работников газовой отрасли полноценным питанием». Намеренные рефрены, ровный, тусклый бубнёж, занудство как художественный приём – таков способ говорения автора, если угодно, способ остранения по Шкловскому.

«Горизонтальное положение» – роман-пародия. Вообще на устройство нашего жизненного пространства, достаточно комфортного, но этически мёртвого, будь то Новый Уренгой, куда едет герой, призванный из интервью с руководителями газовой компании составить презентабельную книгу о деятельности оной, или Америка, в которую он прибывает на Бруклинский книжный фестиваль, или Когалым, где пишется книга о компании, добывающей нефть. Шире – это пародия на обыденность, от которой спасение только одно – сон. Горизонтальное положение – метафора небытия, позволяющего достойно пережить новый завтрашний день. И нечего осуждать утомлённого героя – лежачего не бьют.

Пародия и на традиционный метод написания прозаического текста. Портрет, говорите? Характеры героев? Сюжетные линии? Художественная деталь? А не получите! Сухой протокол ежедневной канители – и ничего более. Нудная фиксация «путешествий разной степени бессмысленности». Без всяких красот и образных средств. Что, не нравится? Так не читайте! Рассуждайте себе на здоровье о смерти автора, смерти героя, смерти романа.

Но текст, как ни странно, живой. Мне всё-таки удалось нащупать его пульс, еле заметный, но упрямо бьющийся наперекор инерции самого повествования. Пульс этой книги – ирония. Ироничное уныние. И что особенно ценно – самоирония. Улыбка над собственной привязанностью к горизонтальному положению. И ещё – честность, о которой уже говорилось. Главное – по отношению к самому себе. Вот один из дней героя:

31 января

Позднее пробуждение.

Сорок лет.

Горизонтальное положение, сон.

Всё, день прожит. От него не осталось ничего.

В принципе это верлибр. В трёх строчках – объём как минимум рассказа, а может, и повести. Кризис среднего возраста, одиночество, бессмысленность дальнейшего существования. «Горизонтальное положение» именно об этом. Читателя не призывают встать и куда-то пойти, не призывают лечь и умереть – его вообще ни к чему не призывают.

Происходит так: дочитываешь, сбрасываешь с себя сонный морок текста, стряхиваешь, будто сор и пыль с давно не стиранного пледа. И – пробуждаешься. Ещё долго чувствуя привкус чужого бесцветного сна. Острее радуешься, что твои сны такие цветные и яркие. И всё время разные.

Понимаешь – для продолжения бытия нужно не так уж и много. Пользуясь лексикой Д. Данилова, необходимо всего лишь приведение себя в вертикальное положение. Обретение силы духа. Уверование в добро и красоту. Осознание этого уверования. Непотеряние этого уверования на протяжении жизненного пути.

Всего-то навсего.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Козлиная песнь

Библиосфера

Козлиная песнь

КУМИРНЯ

Игорь ПАНИН

Эдуард Лимонов выпустил очередную книгу. «Основу этого новейшего по времени сборника моих стихотворений составляют послания к молодой женщине, скрытой под именем Фифи. Достигнув известного возраста, когда мужчина опять становится похотливым как подросток, я записал в бешенстве страсти свои местами эротические, местами порнографические признания и видения», – сообщает он в послесловии.

Если быть откровенным, то к поэзии эти «признания» и «видения» имеют отдалённое отношение. Это, скорее, черновые наброски, часто зарифмованные весьма неряшливо или примитивно, с произвольной пунктуацией, с неоправданными перебоями ритма и непритязательным содержанием:

О, Фифи! У тебя ребёнка тело!

Хоть сама ты ребёнка имеешь

У меня с тобой чувственное дело

Под моими ласками ты млеешь.

Если не знать, кто автор этих строк, то можно подумать, что процитированное выше – плод фантазии среднестатистического виршеплёта из недр Интернета. Мало разве эротоманов, упражняющихся в стихосложении? Ну хоть убейте, а не вижу я ничего примечательного вот в таких, к примеру, строчках:

Подобно устрице пронзённой

Фифи лежит в меня влюблённой

Лежит и плачет подо мной

Рыдай, Фифи, я демон твой!

Здесь, ко всему прочему, обнаруживаются ещё и проблемы с синтаксисом. Может быть, Эдуард Вениаминович решил, что всё выходящее из-под его пера тотчас становится шедевром и не нуждается в отделке и последующей сортировке? Напрасно. А ведь в книге действительно есть хорошие лирические стихотворения, с отчётливой, зримой картинкой: