Алинна Ниоткудина - Ночь выборов

• Название: Ночь выборов
• Автор: Алинна Ниоткудина
• Жанр: Фэнтези

Рассказ написан для конкурса белорусского фэнтези «Ночь шабаша». Позволили себе вложить в уста наших персонажей высказывания хорошо известных политических деятелей, коих уважаемый читатель, надеемся, без труда узнает.

---

— Девочки, а вы тут откуда? Близняшки переглянулись, прыснули в кулачки и заговорили хором:

— Живем мы здесь… А это вы алесина внучка? Снова здорово…

— Я.

— Ой, как хорошо, что вы приехали именно сегодня. Пойдемте с нами, мы вас со всеми познакомим. Как хорошо, что именно сегодня… Вы будете участвовать в выборах, а то наш Батько совсем распоясался… Пойдемте, пойдемте, там уже и стол накрыт. Будет весело… сегодня будут танцы и купания… мы вам так рады… вы так вовремя… Я попыталась упереться и никуда не пойти, но из кустов выскочили еще три девочки, чуть постарше, но тоже босиком. Они окружили меня, схватили за руки, закружили, завертели, защебетали, и я сама не поняла, как, зачем и куда я пошла вместе с ними. Перед глазами все поплыло в пестром хороводе лиц, пестрых платьев и цветочных венков.

Я пришла в себя возле разгорающегося костра, сидя на бревне. Солнце уже совсем зашло, и на небе высыпали звезды, здесь их куда больше чем в городе. Вокруг меня ходили, говорили, спорили и ругались какие-то люди, или не совсем люди? Уж очень странного вида были некоторые существа, что подкладывали в костер дрова, сколачивали длинные лавки и накрывали на стол.

Прямо рядом со мной стояли трое. Две знакомые мне девушки-близняшки, и как они босиком ходят? Холодно же еще… И маленькая, мерзкого вида, лохматая и грязная старушенция. Она размахивала руками и клюкой, и, брызгая слюной, кричала на девчонок визгливым голосом. Я сидела и заворожено смотрела на это представление.

— Да зачем вы ее сюда притащили?! Кто за нее голосовать будет?! Вам что, плохо при Батьке живется?! Да кто вы вообще такие, чтобы в политику вмешиваться?! Да я вас… сопливые еще! Я сейчас с ней разберусь… И так далее, и все в том же духе…. Вот разоралась-то, аж в ушах звенит, но девочки стояли твердо плечом к плечу, и ко мне старуху не подпускали. Но жертва пенсионной реформы проявила редкостный напор, и девочки постепенно, по чуть-чуть отступали. Когда мне показалось, что девочки не выдержат и сбегут, между ними и старой каргой, словно из воздуха или вечернего тумана соткался огромный длинноволосый мужик, замотанный в рыболовную сеть, как Цезарь в тогу.

— Ты что тут, вобла сушеная, моими девочками распоряжаться вздумала? Это я их послал новую ведунью встретить. Ей давно пора в права наследования вступать, а то развели здесь демократию, понимаешь… — Весь боевой запал у старушенции сразу прошел, она как-то вся сжалась, усохла, стала меньше ростом. Ее торчащие во все стороны седые патлы обвисли, и она как-то сразу поблекла.

— Да я что… я ничего. Я ж не знала, что это вы батюшка Водяной[3], велели ее сюда привезти. Я ж думала, что они сами тут самодеятельность устроили. Так я пойду?

— Иди уж… — Он величественно махнул рукой, и старушка словно растаяла в воздухе. — Ишь-ты как… Батьке побежала докладывать… Мужик повернулся ко мне. Колоритнейшая, я вам скажу, личность. Длинные, волнистые как струи водопада волосы, бородища до пупа, а усы! Никогда таких не видела, заботливо заплетенные в косицы, свисающие почти до пояса. Одет только странно…

— А ты чего сидишь? — это он мне, — Чего за моих мавок[4] не вступилась?

— Да я…

— Сиди уж… Вижу, что заморочили они тебе голову, до сих пор в себя прийти не можешь. Ничего, вот искупаешься в заговоренном омуте с моими девочками русалками[5], мавками, бродницами[6] и прочими, через костер прыгнешь, что остальные местные запалят, и будешь полноправной ведуньей, как твоя бабушка, пра-бабушка и прочие пра-пра-бабушки были. И будет у нас опять порядок и единоначалие, как исстари повелось. Что-то мне перспектива купаться в омуте, да еще и в апреле месяце, совершенно не нравится, и через костер я прыгать тоже как-то не хочу. Это ж полное нарушение правил техники безопасности! Только я открыла рот, чтобы возразить о нарушении прав личности, то есть меня, любимой, как к нам подлетел тот самый мужичок бандитского вида в красных сапогах, что напугал меня у машины. Следом за ним волоклась и знакомая старушка.

— Не позволю!! Не позволю без голосования лишить народ завоеваний демократии! Только демократическое изъявление воли всей живущей в заповеднике нечисти будет являться легитимным. Я буду легитимным еще долго. Я еще не все сделал, из-за этого власть потеряю не скоро. — Он стоял, топотал сапогами, одетыми наоборот и громко вещал, стреляя глазками по сторонам. Слушает кто еще или нет?

— Я пришел и начал руководить нечистью так, как умел, а вы мне тут единоначалие собрались вводить. Без честных выборов?!? НЕ ПОЗВОЛЮ!!

— Выборы, говоришь… Ну что ж, будем идти в ногу со временем. Будут тебе, леший[7], выборы, сам напросился. А сейчас извини, мне с ведуньей наедине поговорить надобно. После этих слов патлатого, запал у мужичка в красных сапогах прошел, и он как-то бочком, тихохонько удалился.

— Эх, вы! Такого человека обидели! — Крикнула нам старушка и побежала следом за оратором. И тут меня прорвало:

— Объясните мне, что тут происходит?! Какие выборы? Какая ведунья? Какое единоначалие? Мне после праздников на работу надо, у меня зарплата не начислена, у меня камеральная проверка скоро….

— А случайно демонстрации трудящихся у тебя завтра нет?

— Нет. Этого мне только не хватало, ходить, что-то там демонстрировать!

— Истерику прекратить! Встать! — я невольно вскочила с бревна, как подброшенная пружиной. — Иди к столам, поешь, а то что-то ты злая, голодная наверно. Я с тобой близняшек оставлю, они тебе все расскажут и покажут. А я сейчас нашу предвыборную программу и речь подготовлю, но говорить тебе придется без бумажки, у нас тут этого не любят. И сырости мне тут лишней не разводи… Я хоть и водяной, но слез не люблю, дюже они соленые. Шагом марш!! И я строевым шагом, как на уроке НВП пошла, пошла к столам, потому как есть и вправду хотелось. Близняшки маршировали следом за мной, как почетный караул. Плюхнулась на скамейку и схватила первую попавшуюся глиняную кружку, выпила половину содержимого и закашлялась, а из глаз полились слезы. В кружке был самогон, крепкий, чуть сладковатый, и пахнущий летним разнотравьем. Одна из близняшек сунула мне другую кружку запить и поставила тарелку, наполненную доверху какой-то едой. Самогон подействовал на меня положительно. Это в том смысле, что наваждение и чувство, что все это происходит не со мной — прошло. Я огляделась по сторонам, и ужаснулась — я сошла с ума, какая досада. Вокруг меня ходили, смеялись и разговаривали странно одетые и хорошо загримированные личности. Под ногами и вокруг стола бегало и дралось что-то мелкое, волосатое, жуткого вида. У меня появилось стойкое ощущение, что я попала на съемки фильма ужасов, не хватало только режиссера, оператора с камерой и девушки с хлопушкой. Все остальное: декорации актеры и спецэффекты — были на месте.

Я закинула что-то в рот и решительно приступила к расспросам, поскольку даже в сумасшествии порядок быть должон.

— Девочки, а вы кто? — для начала спросила я у близняшек.

— Я — Оля, она — Поля, — замечательно, теперь бы еще научиться их отличать.

— Девочки, а почему вы босиком? Вам не холодно? Близняшки, сидящие слева от меня, дружно прыснули в кулачки. Понятно, значит, я сморозила какую-то чушь.

— А кто тот бородатый, в сеть замотанный?

— Это дядюшка Водяной.

— Водяной — это фамилия или погонялово? — уж очень у местного народа бандитские замашки.

Девочки дружно уставились на меня, потом зашептались и стали пинать друг друга локтями, выясняя, кто же будет меня просвещать. Потом договорились, и та, что Оля стала пояснять, а Поля ей помогать.

— Водяной — это настоящий водяной…

— …Местный хозяин вод. Он над нами и прочими водными обитателями командует. Рыб пасет, старицы и запруды сооружает.

— А мы мавки, русалки, водяницы[8], бродницы, и прочие жители вод — все у него в подчинении. Все опять как-то закружилось и поплыло перед моими глазами, захотелось срочно хлебнуть еще самогону, для успокоения нервов.

— Вы кто?…

— Мы — мавки, — хором сказали девочки, и, словно прочитав мои мысли, сунули мне в руки ту саму кружку с самогоном. Хорошо пошел!

— А тот, в красных сапогах, кто?

— Батько Леший. Он раньше, когда ваша бабушка была жива, помогал ей за лесными жителями присматривать.

— А моя бабушка, она тогда кто?

— Да не пугайтесь вы. Ведунья она была, потомственная ведунья. И вы тоже ведунья, потому нас всех и видите.

Я с тоской посмотрела в кружку. Самогона в ней больше не было. Что-то мелкое и волосатое быстро пробежало по столу, волоча на спине бутыль с жидкостью. Оно подбежало, ловко наполнило мою кружку и побежало дальше. Еще немножко выпила, для успокоения нервов.

— А этот с бутылкой кто?

— Бука[9]. Ой, все, мне больше, кажется, пить нельзя. Надо срочно закусывать. Оглядела стол. Чего на нем только не было… Грибочки разные: и жареные, и соленые, рыбка нескольких видов, холодец, … В моей голове крутилось: «Почки заячьи верченые, головы щучьи с чесноком, икра черная, икра красная и икра заморская баклажанная…» В центре стола возлежал гусь, царь-птица в венце из антоновских яблок, усыпанная рубиновыми градинками клюквы. Мохнатые ручки водрузили по обе стороны от гуся два блюда с колдунами[10].