Юлия Чернова - Павильон Зеленого Солнца

• Название: Павильон Зеленого Солнца
• Автор: Юлия Чернова
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-309-00233-2

Подруги Патриция и Элен отдыхают в одном из городов Тайана. Прогуливаясь по рынку в поисках сувениров, они забредают в лавку, где среди множества вещиц их внимание привлекает удивительной расцветки чайник. Не удержавшись, девушки приобретают его и оказываются вовлечены в таинственную историю.

---

Она поудобнее устроилась в кресле, подперла кулаком щеку. Подобные мысли приходили не впервые. «В сравнении с огромным миром человек ничтожен и незаметен. И становится велик, лишь когда раскрывается для чего-то большего, чем он сам: великой мечты, великой любви, великих свершений». Патриция не сомневалась, что профессора Шеня возвышала преданность делу. Эндо не мог равняться с профессором ни уровнем знаний, ни одержимостью археологией. Но было и у него нечто затаенное, чем жил. Эту страсть он и скрывал ото всех и щедро ею делился, выплескивая на остальных неиссякаемый заряд веселья и бешеной энергии. Недаром находиться подле него было в радость — и когда он читал стихи, и даже когда просто обдувал пыль с черепков.

Патриция вздрогнула: из окон дома на веранду хлынули потоки света. «Элен проснулась». Патриция съежилась, приготовясь к заслуженной отповеди.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Эндо.

«Кажется, умные люди называют это материализацией мысли…» Дальше сего глубокомысленного вывода Патриция не продвинулась. Происшествие было невероятным. Прежде чем осмыслить, его требовалось пережить. И Патриция начала переживать, не торопясь, со вкусом, не задаваясь вопросами: как, откуда, почему, надолго ли? Просто смотрела на Эндо и радовалась.

Эндо присел на перила веранды. Напряжение исчезло с его лица. Он улыбнулся — светлой, широкой, немного детской улыбкой. Сказал:

— Добрый вечер.

— Доброе утро! — вскричала Элен, выскакивая на веранду. — Где ты была?

Тотчас поняла, что извергать громы и молнии бесполезно. Патриция не услышит. Элен посмотрела на Эндо — и обомлела. Не приведи она сама этого человека в дом, в жизни бы не поверила, что именно его встретила на тропинке. Он опять — не меняясь — изменился до неузнаваемости. «Сколько у него лиц? Ладно, хоть свитер один».

— Где вы были? — обратился Эндо к Патриции.

Теперь спрашивал Эндо, и Патриция услышала. Разом все вспомнила, перехватила грозный взгляд Элен и попыталась отсрочить неминуемую расплату.

— Здесь сидела.

— Давно? — неумолимо продолжала Элен.

— Извини, не засекла времени.

И так как Элен сделала паузу, чтобы набрать побольше воздуха, Патриция перешла в наступление:

— А ты сама откуда явилась? Я-то думала — мирно спишь.

Элен не собиралась сдаваться.

— Ах вот как! Ты думала. Во сколько же ты прибрела домой, если даже не заметила, что меня нет?

— Во всяком случае, я пришла раньше тебя.

— Откуда пришла? — не замедлил спросить Эндо.

— С Лисьей горы, — объяснила Патриция, вновь устремляя на него сияющий взгляд и улыбаясь.

Эта блаженная улыбка уже начала раздражать Элен. Она сухо осведомилась:

— Можно узнать, с кем ты разговариваешь?

Ошеломленная Патриция слабым взмахом руки указала на Эндо. Элен посмотрела в ту сторону.

— Там никого нет. Это Мираж.

— Мираж?

— Конечно, мираж. Нам-то с тобой известно, что Эндо в плавании.

Эндо от смеха чуть не кувырнулся в воду.

— Мне кажется, что этот мираж сейчас своротит нам перила.

— Не волнуйся, к утру он рассеется.

— То есть как рассеется? — всерьез испугалась Патриция. — К утру? Что, отплытие шхуны отложили только до завтрашнего утра?

Элен безнадежно вздохнула.

— Утром я действительно должен буду уехать, — признался Эндо, но, заметив, как стремительно погасла улыбка Патриции, поспешил добавить: — Ненадолго. Я уволился со шхуны и теперь совершенно свободен.

Элен не дала Патриции погрузиться в новые приятые переживания.

— Соизволь все-таки объяснить, что случилось и где ты пропадала.

Патриция героическим усилием воли заставила себя думать не только об Эндо. И тут же воодушевилась вновь.

— Сегодня день чудес. Я бродила по разрушенной усадьбе и припозднилась. Хотела взглянуть на закат со ступеней Павильона. В поэме есть строки: «Тонет в алых волнах…»

Эндо посмотрел на нее с любопытством. Прожить несколько месяцев в Тайане и не заметить, как внезапно тут обрушивается ночь?

— Здесь же закат короткий, — чуть не по слогам отчеканила Элен.

— Я забыла, — обезоруживающе улыбнулась Патриция.

Элен выразительно посмотрела на Эндо — готовьтесь, то ли вас ждет впереди.

— И все же это было очень красиво, — продолжала Патриция. — У берега море сине-зеленое, дальше начинает темнеть, переходит в лиловое, почти черное, а потом снова меняет цвет — к розовому и алому. И алое солнце у самых волн! А возле Павильона — розовые стволы сосен, темная хвоя, бордовые листья кленов. Правда, все это я видела лишь несколько минут.

— Потом осталась в кромешной темноте, — подхватила Элен. — Фонарик, конечно, не прихватила…

— Я же не собиралась задерживаться, — начала оправдываться Патриция.

— А кто говорит, что собиралась?

— Ладно, ты тоже не засветло прибыла.

— Все же вы встретились, — напомнил Эндо, ― желая рассказать друг другу…

— Я не сразу смогла найти ворота. Да еще боялась переломать ноги в темноте. Бродила по усадьбе и вдруг увидала свет между деревьями. Представляете?! Кто-то разжег костер на Лисьей горе.

Эндо пересел на краешек стола.

— Тут ты, конечно, вспомнила об убийце и на цыпочках удалилась, — подсказала Элен.

Патриция опустила глаза.

— Вспомнила. И подошла ближе.

— Логично, — отметила Элен.

— Понимаешь, я стояла в темноте и была уверена, что увижу тех, кто сидит у костра, раньше, чем они — меня. Хотела посмотреть. Если они заслуживают доверия — попросить проводить меня вниз. Или просто одолжить фонарик — вдруг у них найдется.

— Благоразумная моя! — вздохнула Элен. — Продолжай.

— Ну, знаешь ли, — рассердилась Патриция. — Неужели я не смогу отличить честного человека от убийцы?

— Сможете. Когда он воткнет нож вам в горло. Раньше — вряд ли, — неожиданно жестко отрезал Эндо.

Луч света, падавший из окна, освещал его лицо — напряженное, почти гневное. Широкие черные брови были сдвинуты, губы туго сжаты.

Элен удивилась, вспомнив, как бесстрастно держался Эндо при первой встрече с Патрицией. Не давал себе воли? Почему — если она ему не безразлична? Или за три дня его чувства внезапно изменились? Что же их изменило?

— К счастью, ничего подобного не случилось, — тихо сказала Патриция. — Костер горел ярко. Я взглянула и не поверила своим глазам.

— Там сидели две лисицы и поедали жареную утку? — невинно справилась Элен.

— Нет, ехидина. Там сидели мужчина и женщина — в старинных тайанских одеждах. Знаешь, я минут пять с места сойти не могла, все смотрела — так это было красиво. На мужчине — белоснежный кафтан, расшитый пышными лиловыми цветами, — так одевались южные князья в пору своего могущества. У женщины темные волосы подняты в высокую прическу и украшены цветами хризантемы. Нижнее одеяние тоже белое, а верхнее — короткое розовое, расшитое мелкими алыми цветами. Когда женщина двигалась, казалось, по платью пробегают алые волны. Незнакомцы сидели у костра и молча смотрели в огонь. Я наконец опомнилась, вышла и заговорила с ними. В первую минуту они растерялись, мне показалось, даже испугались, но потом ответили очень приветливо. И самое потрясающее — ответили на старотайанском языке!

Элен немного отстранилась и прищурилась.

— Разыгрываешь?

Патриция чуть дара речи не лишилась.

— Конечно! Полночи по горам бродила — ради удовольствия вас разыграть.

— Вы спросили, кто они и что здесь делают? — перебил Эндо.

— Естественно. Они ответили: «Ищем прошлое». Я решила, они археологи.

Элен скосила глаза на Эндо. Тот смотрел на Патрицию с недоверием и некоторым даже восторгом. Переспросил:

— Вы… решили?

Патриция кивнула. Эндо прислонился плечом к стене и стал ждать продолжения.

— Потом мы заговорили об усадьбе, о госпоже Ота. Они спросили, нравится ли мне поэма.

— Тут ты зашлась от восторга… — не усомнилась Элен.

— Не перебивай. Я читала поэму на новотайанском ну и в наших безобразных европейских переводах. А они прочли по-старотайански, так, как поэма когда-то была написана. На два голоса, ведь там разговаривают двое — госпожа Ота и поэт Сю-Тей, ее муж. Я сама знаю наизусть поэму, но то, как они прочли… Можно подумать, пережили это — и первую встречу, и мятеж, и коронацию, и сладость супружества, и бремя власти… Когда же добрались до конца — до казни Сю-Тея и детей, — я просто дышать не могла, в горле стоял ком.

— Не вздумай реветь, — быстро предупредила Элен.

— Напоследок они рассказали любопытную легенду. Похоже, это исток всех легенд о Лисьем городе. Если помните, поэма оканчивается словами надежды на новую встречу, там, за гранью мира. Точнее, так — в европейских переводах. По-тайански — несколько точнее и резче. Встреча неизбежна, от нее не уклониться. «В новом обличье, но в мире знакомом». И дальше в подлиннике не очень ясная строчка: «Алым ли цветом, черной ли тенью…» У нас это переводят как: «На рассвете или глубокой ночью, но встреча будет». На новотайанском звучит примерно так же. А они расшифровали строчку совершенно иначе и рассказали вот что. Не прошло и ста лет после смерти госпожи Ота, а поэму уже передавали из уст в уста по всей стране. Кто-то из северных князей, встревоженный такой славой — оказывается, и слава мертвых не дает покоя, — объявил, что души госпожи Ота и поэта Сю-Тея были отвергнуты богами и воплотились в лисиц. Представляете?