Феликс Кривин - Простые рассказы

• Название: Простые рассказы
• Автор: Феликс Кривин
• Жанр: Русская классическая проза

---

Жаль, что нет Петровича, это по его части. А хорошо бы посидеть здесь вдвоем за ужином, за запахом ужина... Сидеть, покачиваясь на ходу, как в каком-нибудь вагоне-ресторане... Угощайтесь колбасой, нюхайте! А селедочки не хотите понюхать?.. А там, глядишь, и Приличный Дом, - выгружайтесь, приехали! Двери гостеприимно открыты, радиаторы тепленькие, любой выбирай, и во всех углах блюдечки, блюдечки, и каждое с молоком...

И вдруг Францик понял, что никакого Приличного Дома не будет. Будет мокрая, холодная ночь, пустынная лесная дорога, о которой рассказывали бродячие коты. С этого у них начиналась бродячая жизнь, и у Францика начнется. Одичает он в этом лесу. Петровича когда-нибудь встретит - не поздоровается.

Он ведь и раньше все понимал, только ему хотелось сомневаться. Когда ожидаешь плохого, хочется сомневаться, чтоб оставить местечко для хорошего. Вдруг случится хорошее, а для него нет местечка.

А так - он понимает: избавиться от него хотят. Чтобы там, где он жил, строить свое семейное счастье.

Он, Францик, тоже по-своему виноват: не лезь со своим личным счастьем в счастье общественное. Не маленький, должен понимать: личное должно уступать дорогу общественному.

Сумка раскрылась, пропуская сырую, холодную ночь. Пустую и такую одинокую, несмотря на присутствие двух молодоженов. Там, во дворе, один Петрович, бывало, развеивал его одиночество, а эти двое - не могут... Хоть бы сумку оставили... Как ему выходить из сумки - в такую ночь?..

Сумка раскрылась шире, и в нее вкатилась луна. Круглая, желтая, пахучая луна, похожая на голову голландского сыра.

1978

ДИК

Год прошел, а Дик все еще не может понять, как случилось, что он укусил Толстого. Людей вообще не положено кусать, даже посторонних, а Толстый тем более сосед, из одного двора, Дик помнит его щенком, - то есть, щенком был Дик, а Толстый уже тогда был Толстым.

И его уже тогда стоило укусить, хотя делать это не полагалось. Толстый был плохой человек. Люди тоже бывают плохие и хорошие, но судить об этом не наше собачье дело. Только тот, кто соблюдает это правило, может жить среди людей. Дик это понял рано, он был чистокровный дог и с детства был приучен не связываться с дворняжками. А Толстый был дворняжкой. По-своему, конечно, по-человечески. Хотя держался, как какой-нибудь породистый бульдог.

Толстого во дворе не любили, но вида не показывали. При встрече с ним здоровались так, как здороваются с теми, к кому хорошо относятся, а он отвечал так, как отвечают тем, к кому относятся плохо. Он вообще не смотрел на людей и, наверно, не догадывался о их существовании. Он, наверно, думал, что один живет во дворе, поэтому он ни с кем не здоровался.

Правда, Дика он замечал. Не здоровался, но замечал. Толстый боялся собак, а тех, кого боишься, всегда замечаешь. Может быть, он чувствовал в Дике породу, которую сам безуспешно пытался изобразить, а может быть, его отношение к Дику было просто отношением вора к собаке, профессия которой несовместима с его профессией.

Своим породистым чутьем Дик улавливал, что Толстый вор, хотя живет в этом дворе и не залазит в чужие квартиры. По вечерам, когда стемнеет, к нему приезжала машина, из которой долго выгружали мешки и ящики, пахнущие так, что не только у Дика с его чутьем, у всех жильцов начиналось головокружение.

Так и случилось, что Дик укусил Толстого.

Впервые он услышал его голос. Мелкий, рассыпчатый, весь как бы состоящий из осколков, которые впивались в уши. как битое стекло. Дик укусил не больно, только чтоб выразить свое отношение, не выкладывая всю правду, а лишь слегка намекнув о ней. Это было сделано от имени всего двора, который старательно прятал зубы, а если и показывал их, то не иначе, как в любезной улыбке. Дик намекнул, что зубы у нас не только для улыбки...

И за это его посадили на цепь.

С тех пор - вот уже год - он не имеет свободы. Хотя кому нужна эта свобода, если не имеешь свободы ею пользоваться? Разве не все равно, ходить по всему городу или только по одной улице, по улице или по своему двору, по двору или около будки? Так рассуждают те, которые сидят на цепи. Чем короче цепь, тем длиннее рассуждения.

Первое время Дик возмущенно лаял и рычал, поскольку укусил он Толстого не лично от себя, а выражая общее к нему отношение. Потом он завыл. Он выл от тоски по поруганной справедливости, от бессилия доказать свою правоту, а больше всего от стыда. Потому что сидеть на цепи - стыдно.

Потом он заскулил. Он скулил так, как не подобает скулить такой рослой собаке, и, чтоб казаться меньше, он опускался на брюхо и так, на брюхе, полз по земле. Если б он мог сказать, как принято говорить в таких случаях:

- Я признаю свои ошибки и благодарен за критику. Даю обещание, что этого больше не повторится.

Но разве может собака такое сказать? Она может думать, но не сказать, а здесь важно сказать, хотя и не думать.

Однажды, когда Толстый был где-то в отлучке, Дика спустили с цепи, чтобы он немного побегал по двору. Но он не бегал. Он ползал на брюхе около будки, он жался к будке и лизал свою цепь...

Теперь Дика не слышно. Может, он больше не живет в этом дворе, может быть, вообще не живет, а может быть, живет, но только неслышно. Так живут кошки, которых никогда не сажают на цепь. Кошке безразлично, что свой, что чужой, она равнодушна и к своему, и к чужому. Кошка никого не любит, она не умеет любить. А собака умеет, поэтому собака - кусается.

1978

КОРРИДА

- ...ну, значит, вахтер ему и говорит: "Каждый день ты что-то вывозишь на тачке. Вижу, что мусор, а неспокойно на душе. Я уже ночами не сплю, все думаю: ну, что он ворует? Слушай, друг, я тебе ничего не сделаю, ты только скажи: что ты воруешь?" А тот и говорит: "Тачки".

- Выпьем за находчивость, - сказал Степан Загогуля, председатель сельпо.

- Лучше за бдительность, - сказал Довгалюк, председатель сельсовета.

Директор школы Андрей Андреевич, который после третьей рюмки уже не мог внести никакого дельного предложения, туманно заметил:

- Которые воруют, пьют за находчивость, которые их ловят, пьют за бдительность. Так и пьют все время, кто кого перепьет.

- Молодец завфермой, - сказал гость. - Смешной анекдот, надо будет его запомнить. Я тоже знаю про тачку, только другой. Не уголовный, а психологический.

- Ну-ка, ну-ка...

- Один городской житель выкормил из поросенка свинью.

Когда свинья вошла в пору, посадил ее на тачку и повез в село к своему куму, верней, не к куму, а к его кабану. Повез он, значит, свинью, привез обратно, утром смотрит - поросят нет. Он опять сажает свинью в тачку, везет в село, привозит обратно. Утром смотрит - поросят нет. Он опять сажает свинью в тачку, отвозит, привозит, утром говорит жене: "Пойди посмотри, может, тебе повезет". Посмотрела она и говорит: "Поросят нет, но свинья уже сидит в тачке".

Долго смеялись. Смешной оказался анекдот.

- Отвыкли люди от свиней, забыли, как у них это делается, - сказал завфермой. - Все "жигули" разводят, а "жигули" мяса не дают. Только собственное мясо наращиваешь от сидячего образа жизни.

- Моя Марька только и знает, что сидит в тачке, - вздохнул Степан Загогуля, председатель сельпо.

Гость поинтересовался:

- Марька - это ваша свинья?

- Дочка моя, - опять вздохнул Загогуля. - Чуть стемнеет, накрутится, намажется и - в тачку.

- Это их Андрей Андреевич так воспитывает, - ткнул пальцем Довгалюк в директора школы.

Андрей Андреевич, который после четвертой рюмки не брал на себя никакой ответственности, запротестовал:

- Все на школу! А как же с воспитанием в семье? Это я вам скажу, тоже проблема. Вечная проблема.

- Вот у сына своего и спроси, Андрей Андреевич. - Завфермой объяснил гостю: - Сын у него окончил университет, живет в городе. Так он мне что говорит? Вы, говорит, варвары, развели здесь корриду...

- Корриду?

- Ну да, бой быков. Мы, понимаете, построили новое помещение для скотины. На пятьсот голов. С электропастухом. Не знаете? Мы вам покажем. Очень простое устройство: электрические провода оголенные и по ним пропускается ток. Поднимет бычок голову, а его по рогам. Чтоб, значит, не двигался. Они, когда двигаются, в весе теряют.

- А как же они пасутся?

- Они у нас не пасутся. Пасутся коровы - на другой ферме, с молочным направлением. А у нас мясное направление. У нас бычок как родился, так сразу его сюда. И отсюда - только на бойню. Такое усовершенствование. Большой прирост мяса.

- Так они у вас и света белого не видят?

- Не видят. У них другое направление. Их дело вес давать. Даст вес может считать, что миссия его выполнена.

- План у нас большой по мясу, - пояснил Довгалюк.

- Значит, если голову поднимет?..

- Сразу по рогам. Электропастух у нас не спит, не гуляет.

- Да, это коррида... - сказал гость.

- Представляете, как называет? Коррида, говорит. Думает, мы не знаем, что такое коррида. Это вы, Андрей Андреевич, воспитали такого сынка. Никакого понятия об экономике.