Ясуси Иноуэ - Пещеры тысячи будд

• Название: Пещеры тысячи будд
• Автор: Ясуси Иноуэ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9524-2750-1

В романе «Пещеры тысячи будд» знаменитый японский писатель Ясуси Иноуэ (1907–1991) пытается раскрыть тайну происхождения буддийских свитков, много столетий назад захороненных в гротах у подножия Минша близ города Дуньхуан на западе Китая и обнаруженных археологами лишь в начале XX века.

Чжао Синдэ, верноподданный империи Сун, волей случая спас от смерти молодую тангутку и получил от нее в подарок грамотку с незнакомыми символами. Так просвещенный ханец впервые увидел письменность Западного Ся – тангутского государства, враждовавшего с Поднебесной, – и желание прочесть таинственные знаки бросило его в водоворот войн и политических страстей, бушевавших в Центральной Азии XI века.

---

– Неудивительно, что я не сумел распознать эти письмена. Мне ведома грамота киданей и уйгуров, но я не слышал, что она есть у тангутов. Должно быть, ее придумали недавно. Как бы то ни было, эти знаки – всего лишь жалкое подражание ханьским иероглифам. Сами по себе они ничего не стоят.

Синдэ возразил:

– Но разве нельзя считать достижением уже то, что люди научились записывать слова и тем самым делиться знаниями, сохранять их для потомков? Если Западное Ся обретет могущество, то все книги с запада будут переводиться на язык тангутов, и культурные ценности, которые до сих пор проходили мимо них, станут оседать внутри границ империи.

Чиновник какое-то время молчал, потом сухо произнес:

– Не думаю, что нам стоит об этом беспокоиться. Вряд ли тангуты когда-либо обретут могущество.

– Но разве наличие письменности не доказывает, что они уже стали самостоятельным народом?

– Когда варвары начинают расширять границы своих владений, они тотчас принимаются подражать просвещенным людям и похваляться своими «достижениями». Тангуты – те же варвары. Их нельзя назвать народом, сравнимым с нами, подданными Сына Неба.

– Прошу прощения, но я не согласен с вами, почтенный господин. Уверен, тангуты станут великим народом. Как и предсказывал Хо Лян, когда-нибудь войска Западного Ся будут представлять большую угрозу для Поднебесной.

Синдэ не испытывал угрызений совести от того, что высказал свои дерзкие суждения вслух перед ученым мужем, проявив тем самым непочтительность. Сейчас его похвала Хо Ляну казалась ему весомее и важнее той, что прозвучала в недавнем сне. Даже простая женщина, увиденная им на рынке, обладала качеством, которое сделает тангутское государство великой империей. Это странное спокойствие перед лицом смерти не могло быть свойством лишь ее характера – подобно бездонным темным глазам, оно должно быть отличительной чертой всех ее соплеменников.

– В любом случае я сейчас занят, – холодно закончил аудиенцию чиновник.

Синдэ понял, что обидел его, и покинул дворец с уверенностью в том, что тангутская письменность не известна никому в Поднебесной.

Глава Совета судей не проявил внимания к грамоте Западного Ся, но у Синдэ не шли из памяти загадочные символы, попавшие к нему в руки. Во сне и наяву его преследовала их тайна. У молодого человека не было причин для дальнейшего пребывания в столице, но он никак не мог начать собираться домой. Его не смущало то, что он вернется бесславно, не сломила неудача. Стремление сдать экзамен через три года пропало – теперь у него появилась иная цель. Интерес к новой письменности возрастал, и Синдэ то и дело доставал тряпицу. Глядя на незнакомые символы, он мечтал прочесть их. Судя по словам тангутки, это был официальный документ в Западном Ся, служащий для удостоверения личности и для перемещений по тангутским владениям. Скорее всего, сами слова не имели большого значения, но для Синдэ они скрывали глубокий смысл, которого не было ни в одном из произведений ханьских мудрецов. И когда он сидел над книгами, в памяти то и дело всплывал образ дерзкой обнаженной женщины из племени тангутов.

О тангутах Синдэ почти ничего не знал. Наверное, в их северной стране властвует какая-то странная могучая сила, не поддающаяся определению, думал он. Ему захотелось поехать туда и увидеть все собственными глазами. Врожденная узость мышления ханьца чудесным образом, благодаря встрече с тангутской женщиной, превратилась в навязчивый интерес ко всему населению Западного Ся, и жизнь его перевернулась: Синдэ уже не мог избавиться от желания посмотреть на эту страну.

Глава 2

В первом месяце следующего, 1027 года Синдэ добрался до города-крепости близ Линчжоу. Сменилось шесть лун с тех пор, как он покинул в начале лета Бяньлян. В крепости размещался передовой гарнизон сунской армии, а в городе кипела и бурлила жизнь – улочки кишели воинами и недавно приехавшими из других краев поселенцами, так что трудно было себе представить, что всего-то несколько лет назад здесь царило запустение, не насчитывалось и трех десятков домишек. Примерно в десяти ли[19] к северу располагался Линчжоу, бывший когда-то приграничным форпостом, основанным в эпоху Тан,[20] и главной ставкой военачальника Северной армии. Четверть века назад Линчжоу попал в руки тангутов.

К западу от сунского гарнизона располагались четыре штаба Западной армии и территория Улян, которая была освоена еще в пору правления У-ди[21] и служила коридором, связывающим Китай с Центральной Азией. Со времен императоров династии Хань Китай управлял западными землями из этой приграничной крепости. Затем, много лет назад, ставку военачальника, контролировавшего Улян, перенесли в Лянчжоу,[22] а когда в Шачжоу[23] было организовано китайское наместничество, все полномочия отошли к тамошнему правителю. В обоих случаях Улян находился под властью Поднебесной. Позднее эту землю занимали попеременно туфани и уйгуры, и она уже больше не принадлежала Китаю. К 1027 году отдельные племена объединились в маленькие царства. Больше всего своим могуществом гордилось государство тангутов, чей главный гарнизон располагался в Синцине.[24] В Лянчжоу хозяйничали туфани, в Ганьчжоу[25] – уйгуры, а Шачжоу удерживали ханьцы.

Синдэ не мог поверить, что, попав в эту северную приграничную крепость, в оплот сунской армии, он по-прежнему находится на земле Поднебесной. Здесь проживало очень мало ханьцев, их численно превосходили представители других народов, основавшие поселения у городских стен. По пути в гарнизон Синдэ проехал мимо семи таких укрепленных поселений, находившихся под властью сунского военачальника. Да и среди солдат было так много чужеземцев, что ему казалось, будто он находится в другой стране.

Последние полгода Синдэ изучал языки. Он познакомился с молодыми ханьцами, знавшими тюркские и тангутские наречия, и, путешествуя с ними, имел возможность упражняться, так что к концу пути уже вполне сносно объяснялся по-уйгурски, на языке тангутов и туфаней. Но ему так и не удалось еще раз увидеть тангутскую письменность. Те представители дансян, что проживали на земле Поднебесной, не могли считаться истинными тангутами. Да, в их жилах текла тангутская кровь, но, кроме происхождения, ничто не связывало их с людьми, которые недавно создали новое государство и чье могущество быстро возрастало. Тангуты, жившие за пределами своей страны, были всего лишь неграмотными крестьянами, изгоями из среды настоящих подданных Западного Ся. Так что тангутами их назвать уже было нельзя, да и ханьцами они так и не стали.

Синдэ снял каморку в храме в северо-восточной части города и поступил на службу в управу – составлял доклады о получении ежегодной дани и обязательной военной службе. Весной он собирался отправиться в Улян.

Снег шел четыре дня в первом месяце, шесть дней во втором и три дня в третьем. Несмотря на зиму, в гарнизон по-прежнему то и дело прибывали одни полки, а другие покидали его. Синцин – столица Западного Ся – находился примерно в пятнадцати ли отсюда. Это был тот самый «Ургай», «Драгоценный город», о котором толковала тангутская женщина с базара в Бяньляне. В течение нескольких лет войска Западного Ся угрожали ханьской армии, отвечавшей им взаимной ненавистью, но сейчас тангуты были заняты переговорами с соседними племенами, заключали союзы, накапливали силы и пока не хотели ввязываться в войну с Поднебесной. В самой же Поднебесной опасались, что в случае открытого конфликта с тангутами может вмешаться самый страшный враг империи – кидани.

Страх страхом, однако осторожности и благоразумия он никому не прибавил: ситуация была настолько напряженной, что война между двумя государствами казалась неизбежной.

В один из дней ранней весны, когда солнце начало пригревать плодородные равнины вокруг города, Синдэ обратился к чиновнику из гарнизона за разрешением на пребывание в Лянчжоу. Зимой он уже столковался с уйгурскими купцами – те обещали взять его с собой. Через три дня после подачи прошения чиновник сообщил, что просьба отклонена, однако Синдэ просто необходимо было попасть в Лянчжоу, поэтому он решил рискнуть и втайне войти туда с одним из уйгурских караванов.

В Лянчжоу давно обосновался маленький ханьский клан Чжэбу, противостоявший туфаням. В крепостных стенах образовалось своего рода крошечное государство. В самом городе и вне его проживало около пятисот ханьских семей, вместе с другими племенами работавших на земле. Город располагался в восточной части области, название которой переводилось как «Западный край», – это был крупный торговый путь. Говорили, что нигде в мире нет такого количества животных, как в Лянчжоу. С древних времен город славился своими чистокровными лошадьми. Из-за этого среди местного населения и соседних племен часто вспыхивали распри – все стремились завладеть таким богатством. На эту землю также постоянно совершали набеги тангуты. В 1015 году воины Западного Ся одержали верх над лянчжоускими купцами и некоторое время безраздельно владели территорией. Однако местные жители при поддержке уйгуров атаковали армию тангутов, вынудив ее отступить. Несмотря на поражение, тангуты продолжали разбойничать в окрестностях Лянчжоу, сжигая дома и уводя лошадей. Оставаться в тех землях надолго они не осмеливались по вполне понятной причине – знали, что тогда ханьцы обязательно нападут на них, поскольку сунская империя не пожелает расстаться с плодородными пастбищами. Таким образом, Лянчжоу был стратегически важным пунктом для ханьцев, тангутов и уйгуров. Конницы Поднебесной и Западного Ся нуждались в поставке лошадей, а уйгуры получали огромную выгоду, продавая их. Если бы между Сун и Ся разразилась война, то это случилось бы именно в Лянчжоу – так считал каждый знающий о положении на границах. Синдэ отказали в пропуске для входа в Лянчжоу, потому что тангуты в любой момент могли захватить город, а Поднебесная расширяла зону размещения своих войск, и лишние люди, болтающиеся под ногами, сунским военачальникам были не нужны.