Мариан Подковиньский - В окружении Гитлера

• Название: В окружении Гитлера
• Автор: Мариан Подковиньский
• Издательство: «Международные отношения»
• Жанр: Политика
• Год: 1981

Марнан Подковиньский — известный польский публицист, автор ряда работ различного жанра по германской проблематике. Предлагаемая советскому читателю книга, вышедшая в Польше третьим изданием, представляет собой сборник очерков, освещающих некоторые аспекты истории нацистского движения, приход гитлеровцев к власти в Германии, а также судьбы отдельных деятелей из окружения Гитлера.

В книге содержится ряд материалов, которые уточняют и конкретизируют сложившиеся представления о тех или иных событиях в мрачной истории третьего рейха.

---

Интимная жизнь Гитлера — сплошная загадка. Путци рассказывает, что Геббельс, который был первостатейным сводником, тщетно прибегал ко всевозможным уловкам, чтобы подсунуть Гитлеру любовницу. После свиданий с фюрером женщины бывали разочарованы и на вопрос Ганфштенгля, как прошла встреча, делали выразительное лицо и пожимали плечами. Более же всех переживала, по словам Путци, англичанка Юнити Митфорд (ее сестра Диана была женой вождя английских фашистов Освальда Мосли), фанатичная почитательница фюрера, принимавшая участие во всех съездах НСДАП. Она внушила себе, что станет женой Гитлера, и делала все возможное, чтобы достичь своей цели. Но и она в конце концов отступилась.

Одно время, казалось, Гитлер боготворил Магду Геббельс. Но это была всего лишь игра. Ганфштенгль утверждает, что и роман с Евой Браун, с которой Гитлер познакомился через своего личного фотографа Генриха Гоффмана (Ева работала у него лаборанткой), — мистификация. Свадьба с нею перед самоубийством была задумана «для вечности». Ева Браун, по мнению Ганфштенгля, — несчастная женщина, которую Гитлер держал в заточении в различных своих замках и виллах. В минуту отчаяния и одиночества она как-то призналась Путци: «Как женщине мне от Гитлера нет никакого толку».

А между тем Гитлер любил, любил сильно только одну женщину. Это была весьма странная любовь. Возлюбленной его была, как я уже писал, молоденькая Ангелика Раубаль, дочь его единокровной сестры. Дядюшка попросту терроризировал Гели, как ее называли близкие Гитлера, бил и истязал ее. Загадка ее смерти и по сей день не разгадана до конца. Если в официальном сообщении (в 1931 г.) говорилось, что она погибла случайно, забавляясь револьвером, найденным в столе дяди, то Грегор Штрассер, который первым прибыл в мюнхенскую квартиру Гитлера (сам фюрер находился в предвыборной поездке), констатировал, что это было самоубийство. Мнение Штрассера, однако, не согласовывалось с результатами вскрытия. Были обнаружены следы побоев, перелом пальцев руки, а также подбородка. Но предоставим слово Ганфштенглю:

«В 1937 году разведенная жена единокровного брата Гитлера Алоиса, госпожа Биргид Гитлер, находившаяся в Лондоне, рассказала мне иную версию смерти Гели. 18 сентября 1931 г. в доме Гитлера разразился очередной скандал. Гели заявила, что собирается поехать в Вену; будет учиться там петь. Гитлер пришел в бешенство. Тогда Гели сказала ему правду: она беременна. Ее любовником долгое время был художник из Линца, за которого она собирается выйти замуж. Но это еще не все: этот любовник — еврей… Можно представить себе выражение лица Гитлера. «Оскорбление расы» в собственном доме да к тому же в доме фюрера!» — вот что рассказала Биргид Гитлер.

И Гели должна была исчезнуть. Ребенок не мог появиться на свет. Финал — «самоубийство»… По всей видимости, это дело рук кого-то из охраны Гитлера.

Только благодаря вмешательству баварского министра юстиции Франца Гюртнера, старого гитлеровца (позже в правительстве Гитлера он также стал министром юстиции), дело удалось замять. Гели без излишнего шума похоронили в Вене.

Но вернемся к политическим событиям.

По поводу пресловутого похода НСДАП 9 ноября 1923 г. к Дому героев на площади Одеон в Мюнхене, похода, который возглавили Гитлер и генерал Людендорф, существует множество версий. Согласно одной из них, когда полиция начала стрелять по приближающейся колонне, Гитлер струсил и грохнулся наземь, сломав себе ключицу. По другим сведениям, и Людендорф повалился на землю, как это чуть ли не инстинктивно делает всякий солдат, когда летят пули. Поскольку такие действия полиции и армии оказались неожиданностью, колонна бросилась врассыпную.

Гитлеровская версия выглядела по-иному: Гитлер упал под градом пуль, а жизнь спас ему смельчак Ульрих Граф, который собственным телом прикрыл вождя, сам был тяжело ранен и навсегда потерял здоровье. Людендорф не сбавил шагу, словно пули ему нипочем. Раненый Геринг тоже шел вперед и вперед по телам павших товарищей. Когда Гитлер захватил власть, легенда эта приобрела масштабы едва ли не новой «Песни о нибелунгах».

Как же описывает эти события непосредственный их участник, руководитель службы печати НСДАП Эрнст Ганфштенгль (Путци), в доме которого Гитлер спрятался после путча? По мнению Ганфштенгля, который преотлично знал положение в НСДАП — у него дома велись споры с Гитлером и Герингом, — партия была на грани распада и финансового банкротства. Макс Аманн не мог сладить с кредиторами, а кошелек Ганфштенгля, который поддерживал партию, оказался пуст, поскольку он почти ничего не зарабатывал, живя на проценты от своей части наследства, депонированной в банке. В НСДАП Розенберг и братья Штрассеры расходились во взглядах с Гитлером. В Мюнхене создавались различные военизированные группировки, соперничающие с усиливающейся НСДАП.

Людендорф, правда, с симпатией относился к Гитлеру, но генерал Ганс фон Сект, стоявший во главе рейхсвера, считал «господина с усиками» шутом. И капитан Рем, который во время войны был командиром Гитлера и имел собственные виды на будущее, не хотел подчиняться приказом своего бывшего ефрейтора. Ганфштенгль предчувствовал, что Гитлер не будет сидеть и ждать сложа руки. Хотя численность партии уменьшалась, однако, когда выступал Гитлер, залы были переполнены. Как-то в кафе Ноймайера родился план государственного переворота.

Вечером 8 ноября 1923 г. в пивной «Бюргербройкеллер» должен был состояться митинг сторонников идеи о непослушании Берлину, на котором собирался выступить Густав фон Кар.[6] Гитлер поручил Герингу и его штурмовикам, вооруженным автоматическим оружием, захватить и терроризировать зал. Он хотел застать Кара врасплох. Так и вышло. В суматохе, которая началась, когда штурмовики ворвались в зал, Гитлер поднялся на трибуну и, к удивлению собравшихся, провозгласил национальную революцию. Он никому не разрешил покинуть зал. Штурмовики направили оружие на трибуну и правительственную ложу… А Гитлер «пригласил» Кара, Лоссова и других членов баварского правительства на совещание. Надо было обговорить состав правительства, возглавить которое намеревался Гитлер. Время шло, публика выражала нетерпение, а результатов никаких. Кар и Лоссов на словах соглашались с Гитлером, но старались затянуть дело, дожидаясь, пока подойдут их сторонники, и прежде всего полиция и армия.

И тут Гитлер допустил роковую ошибку. Когда он вышел, чтобы сообщить собравшимся, что его «партнеры» выразили согласие сформировать правительство с ним во главе, Людендорф позволил «собеседникам» Гитлера уйти. Так он потерял заложников. За исключением маленькой группки слепо преданных ему людей, Гитлеру по сути дела не на кого было опереться. Потом он оправдывался тем, что, когда ему пришлось выйти из комнаты, где шло совещание, генерал фон Лоссов сумел убедить Людендорфа, и «под честное слово солдата» заложники смогли покинуть здание. Для Людендорфа не было на свете ничего превыше чести германского офицера. Да к тому же, говорил он, нельзя было держать старика фон Кара в столь некомфортабельной обстановке пивной ночь напролет. Разумеется, заложники Гитлера не вернулись. Ганфштенгль и другие члены НСДАП знали, что Гитлер с треском провалился, тем более что из города стали приходить весьма неприятные вести. На площади Марии видели полицейские кордоны и первые подразделения рейхсвера. Генерал фон Лоссов решил круто расправиться с теми, кто обманом продержал его в пивной под арестом.

Когда Гитлер вернулся к своим приятелям, тщетно дожидавшимся Кара и Лоссова, ему стало ясно, что первый раунд он проиграл. Он потерял заложников, в распоряжении которых находились армия и полиция. Дальнейшее ожидание было пустой тратой времени. Специальный посланец Геринга к Кару вернулся ни с чем, да к тому же пришла весть об аресте двух приспешников Гитлера — Вильгельма Фрика (впоследствии министр внутренних дел «третьего рейха») и Пёнера (один из основателей НСДАП). Вот тогда-то Гитлер и объявил о походе на Мюнхен. О бесславном завершении фашистского путча 1923 года было сказано выше.

И кто знает, не оборвалась ли бы на этом карьера Гитлера, если бы в Берлине повнимательнее следили за тем, что происходит в Баварии, где группировались все консервативные, сепаратистские и милитаристские силы, враждебно настроенные к Веймарской республике. Недостаточно серьезное отношение центрального правительства к обстановке, складывавшейся в Баварии, позволило Гитлеру постепенно воссоздать НСДАП.

В межвоенные годы много и на разный лад рассказывали о том, как Уинстон Черчилль отправился в Мюнхен повидаться с Гитлером. Будущий премьер Великобритании принадлежал тогда к оппозиции в палате общин и проявлял немалый интерес к карьере «коричневого демагога». До встречи, однако, не дошло, хотя Гитлер принял многих видных британских политиков, в том числе бывшего премьера Дэвида Ллойд-Джорджа. Отчет этого английского политика о его беседе с вождем НСДАП открыл впоследствии гитлеровской дипломатии двери даже в королевский дворец Великобритании. Неудачная миссия Черчилля в «коричневый дом» должна была иметь какие-то последствия, раз уж в своих мемуарах, написанных после второй мировой войны, Черчилль решился вернуться к этой теме.