Александр Крон - Александр Твардовский

• Название: Александр Твардовский
• Автор: Александр Крон
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Нельзя не впасть к концу как в ересь

В неслыханную простоту,

так писал Пастернак, и хотя путь Твардовского на поверхностный взгляд был менее сложным и извилистым, его простота была не менее неслыханной, то есть своей, неповторимой, не слышанной раньше у других.

По дороге на Берлин

Вьется серый пух перин,

Провода умолкших линий,

Ветки вымокшие лип.

Пух перин повил как иней,

По бортам машин налип.

И колеса пушек, кухонь

Грязь и снег мешают с пухом.

И ложится на шинель

С пухом мокрая метель...

Все это некогда я видел своими глазами. Но десять строк Твардовского оказались в чем-то сильнее моих воспоминаний очевидца; вернее сказать, я не умею возвращаться к ним иначе как через призму этих строк. Может быть, и даже наверное, в тот день, когда я шел той же дорогой, не было снега, но теперь мне уже кажется, что был. А помимо всего прочего, какая ненавязчивая, лишенная всякого щегольства, но виртуозная оркестровка стиха, как звучат все эти "р" и "л"...

Столь же часто я вспоминаю замечание Твардовского о том, что наше время требует от художника большой плотности письма. Не телеграфного стиля, а емкости формы. Сегодняшний читатель стал быстрее соображать, и мысль ему не надо разжевывать, он ловит ее на лету. В меру своих сил я стараюсь следовать его заветам. Кстати сказать, Твардовский не сразу пришел к экономной и емкой форме, в некоторых стихотворениях довоенной поры несомненно есть лишние строфы. Он это знал, но в том-то и ценность творческих советов Твардовского, что он никогда не изрекал готовых истин, а делился опытом, тем, что было пережито самим и добыто в неустанном поиске.

Я и сегодня, обогнав годами Твардовского, воспринимаю его как старшего. Не по литературной иерархии, а по духовному опыту. У каждого пишущего есть, или по крайней мере был, старший писатель, неважно - руководил он его первыми шагами или просто был в чем-то образцом и ориентиром. Для Всеволода Иванова таким старшим писателем был Горький. Для меня - Всеволод Иванов и мой сверстник Твардовский. И когда я заканчиваю работу над рукописью, меня по-прежнему занимает вопрос: как отнесся бы к ней Александр Трифонович?

1978