Иосиф Дик - Огненный ручей

• Название: Огненный ручей
• Автор: Иосиф Дик
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детская проза
• Год: 1959

В 1947 году автор побывал на восстановлении Запорожского металлургического комбината. Гигантский завод, разрушенный до основания фашистами, еще только начинал восстанавливаться. В этой работе помогали все — и дети в том числе. Эта повесть о ребятах, работавших в Пионерстрое на восстановлении этого завода.

---

Рядом с полной женщиной в пенсне, у окна, сидел тот самый человек в шляпе и галстуке, который в полёте свернул себе газетный кулёк. Он говорил:

— В такое положение в Одессе попал, что думал — уж не выкручусь. Отдыхаю я в санатории, и вдруг от жены телеграмма: «Срочно вылетаю с экспедицией на Дальний Восток». Она у меня специалист по рыбам. Что мне делать? Чтобы её застать и попрощаться, мне тоже надо на самолёте в Москву лететь, а денег у меня, признаться, уже маловато. На билет не хватает. Вот я и пошёл к начальнику аэропорта: нельзя ли как-нибудь подкинуть? А он радушный такой, приветливый. «Пожалуйста, говорит, поможем». А как узнал, что я хочу лететь бесплатно, уставился на меня и не мигает. «Вы что, говорит, гражданин? Самолёт-то вам баржа, что ли?» Короче говоря, выхожу я от него и думаю: что делать? Потом решил прямо к лётчикам пойти. И что же? Взяли сразу! Такие хорошие попались. «Садитесь, говорят, подкинем». Ну, только мы поднялись метров на сто, как пошло нас…

— Андрюшка, ты что это загрустил? — вдруг позвал отец. — Иди-ка к нам сюда!

Андрюша подошёл к столу, за которым сидели взрослые.

— Ну как летел? Понравилось? — спросил у него Иван Васильевич.

— Понравилось. Только мало… Я люблю разные приключения.

— Ничего, — сказал Иван Васильевич, — на первый раз достаточно. Меня наизнанку чуть не вывернуло, когда мы садились… А ты когда-нибудь бывал на металлургическом заводе?

— Нет, ему ещё не приходилось, — улыбнулся Семён Петрович. — Впервые приехал. И то я его не хотел брать. А потом решил — пускай к самостоятельной жизни привыкает.

— Под маменькиным крылом всё время был?

— Да.

— А поживёт один — поймёт, почём стоит фунт лиха… Это хорошо. Мальчишка должен быть закалённым с детства. Мало ли что в жизни будет…

— Вот я тоже так думаю. А то он у меня ещё консервную банку не может открыть.

— Ну?! — удивился Майкин отец. — А Майка у меня — раз-раз, и готово! Что ж ты, молодой человек, ручки бережёшь?

Андрюша покраснел. А чем он виноват, если у него консервный нож выпадает из рук и сил не хватает жесть пробить?

— А ты доменное производство видел?

— Нет, — ответил Андрюша.

— А моя Майка всю эту металлургию вдоль и поперёк знает! — не без гордости отметил Иван Васильевич. — Мы уж с ней где только не бывали: и в Магнитогорске, и в Кузнецке, и в Туле… Она Андрюше всю эту механику в два счёта объяснит… Правда, Майка?

— Чего? — оторвалась Майка от книги.

— Рассказать Андрюше про завод сможешь?

— Сейчас?

— Ну хоть сейчас. А то он нос повесил…

— Что, Андрюшенька, не весел, что ты голову повесил? — улыбнулась Майка. — Садись рядом — книжку по читаем.

— Не хочу, — хмуро ответил Андрюша.

— А что хочешь? К маме?

Эта Майка задела самое больное место. И взрослые только что говорили о том, что он «свои ручки бережёт», и Майка считает, что он маменькин сынок. И нужно же — с подковыркой сказала: «К маме хочешь?» Да, я хочу к маме, в Москву, к своим друзьям. А что ж тут особенного! Совсем законное желание. И это не обязательно, чтобы дети присутствовали на строительствах заводов. Дети должны отдыхать и веселиться, а строить должны взрослые…

За окном, урча и громыхая бортами, подъезжала грузовая машина. На ней мелом было написано: «Жигачёвсталь».

— Наша! Наша! — радостно закричала Майка и побежала к дверям.

Встречать Семёна Петровича и Ивана Васильевича приехал парторг завода — высокий мужчина с загорелым лицом и седыми волосами. Протянув Семёну Петровичу руку, он, улыбаясь, сказал, что его зовут Матвей Никитич Рубцов и что он очень рад приезду Семёна Петровича. И хотя взрослые нигде до этого не встречались, они как-то сразу разговорились, словно были старыми друзьями. Потом Матвей Никитич весело щёлкнул Андрюшу по макушке — «Сынишка, да?» — и подхватил чемоданы.

Пока взрослые расправляли в кузове брезент, чтобы им накрыться в дороге, Андрюша сквозь щёлку в капоте разглядывал мотор автомобиля. Потом подошёл к шофёру, небритому парню в безрукавке:

— Дядь, можно я с вами поеду?

— Залазь… — добродушно сказал шофёр, кивнув на сиденье. — Испачкаешься только: у меня масло кругом… Легковых машин ещё не получили. Ждём.

И тут же в кабинку, склонившись через борт, заглянула Майка.

— Андрюша, ты здесь хочешь ехать? — удивлённо спросила она. — Ишь какой! А ну давай-ка разыграем — кому где, чтоб не было обидно.

В кабину влезли два мокрых кулака.

— Кто соломинку найдёт, тому сидеть с шофёром, ладно?

«Вот хитрая девчонка! — подумал Андрюша. — Шофёра уговаривал я, а ехать хочет она».

И он стукнул по правому кулаку.

— Выиграл! — засмеялся Андрюша, но, посмотрев на Майкино лицо, покрытое мелкими капельками дождя, вдруг снисходительно сказал: — Ладно, иди уж сюда. Мне и в кузове будет неплохо…

Машина тронулась.

Андрюша с головой залез под брезент и чуть не задохнулся от пыли. Пришлось брезентом накрыть только плечи и грудь.

Дождь сек лицо. Волосы вмиг стали мокрые. Холодные струйки ползли за ворот белой рубахи, давно уже превратившейся в серую, и по телу забегали мурашки.

Исчез за сеткой дождя аэродром с одиноким силуэтом самолёта, исчез и маленький домик аэропорта, и потянулись поля, поля… Зелёная пшеница под ветром ходила волнами.

На булыжном шоссе машину бросало из стороны в сторону. Шофёр пытался объезжать рытвины и ухабы, но их было так много, что не успеешь миновать одну колдобину — колёса уже попадают в другую. Объезжая разрушенный мост, машина сползла в кювет и, натужно кряхтя, медленно продвигалась по коричневой жиже.

А взрослым дождь был нипочём, словно его и вовсе не было.

— Серьёзное у нас положение… — говорил парторг, обращаясь то к Семёну Петровичу, то к Ивану Васильевичу. — Подходит к концу восстановление теплоэлектроцентрали и монтаж слябинга, в цехе проката тонкого листа тоже идут дела неплохо, а вот с домной загвоздка. Кто говорит, что надо новую строить, а кто — старую восстанавливать.

— Я знаю обо всех проектах, — сказал Семён Петрович. — Обсудим их ещё раз, а главное — посмотрим домну. Козла, кажется, уже разделали?

— Разделали на днях. И досталось же нам крепко! Взрывами рвали чугун. Полторы тысячи тонн было! Редкий случай, но, в общем, хорошо вышло, чисто. Мы довольны.

— А как мартеновский цех? — спросил Иван Васильевич.

— Там печи уже кладутся. А всё было разворочено: и фундамент и корпус. Уж гитлеровцы постарались — завод подрывали по плану. Здесь у нас разных мин и бомб столько было понатыкано, что лучше и не ходить. И сейчас еще можно увидеть на опорных колоннах цехов буквы «Р». Это по-немецки Реиег — огонь. Так они отмечали, куда нужно динамит подкладывать. Там одних сапёров сколько работало с миноискателями…

— Очистили?

— Очистили. А вот в одном из домов наши люди целый склад боеприпасов обнаружили. Отрыли заваленную землёй дверь, открыли её, а в подвале — артиллерийские снаряды, противотанковые мины, бомбы… Ну что делать! Подрывать на месте; этот «гостинец» так ухнет — все дома в округе снесёт. Решили обезвреживать. Взяли десять смельчаков и давай выносить всё это «хозяйство» на улицу. И вдруг, когда уже очистили половину подвала, один из сапёров прислушался. Где-то часы тикают. А саперы уж знают: если часы рядом со снарядами тикают, лучше самим тикать отсюда…

— А почему? — спросил Андрюша.

— Такие часы — с подрывным устройством. Они отработают своё время — ударник ударит по капсюлю-детонатору и… взрыв всего склада! И, кстати, такие склады мы обнаружили и под домной и под кауперами…

Андрюша слушал взрослых и чувствовал, что совсем не понимает их разговора о доменном производстве. Но о «подрывных» часах ему всё было понятно.

Андрюша имел представление о работе отца, знал, что домна — это такая печка, где из руды выплавляется чугун, что в мартеновском цехе из чугуна варится сталь. Но о каком-то «козле», которого взрывали, о слябинге слышал впервые. А расспросить обо всём этом отца сейчас, при чужих, ему было неудобно.

Завод находился далеко от Жигачёва, и сам город остался в стороне. Чтобы сократить путь, шофёр повёл машину в объезд, другой дорогой.

Когда машина, сбавив ход, проезжала через какое-то село с маленькими белыми домиками, окружёнными кустами сирени и низкими деревьями, впереди на шоссе показалась невысокая фигура босого мальчишки. Штаны у него были подвёрнуты до колен, мокрая незаправленная рубаха прилипала к телу. Он шёл, широко размахивая каким-то мешком, и то и дело подбивал ногой лужи.

Услышав гудок машины, он обернулся. Поравнявшись с ним, шофёр притормозил:

— Афоня, откуда топаешь?

— Со станции, — ответил мальчишка и поставил ногу на колесо. — Я с подсобного хозяйства еду.