Глеб Соколов - Ужасы перистальтики

• Название: Ужасы перистальтики
• Автор: Глеб Соколов
• Жанр: Современная проза

---

Что сказал ему Боня? Устраивать себе приятные мгновения!.. Свет люстры показался ему слишком ярким. Он погасил его и включил маленький ночничок под матовым абажуром. Достал из пакета коробочку...

Вдруг у него в кармане задергался, задрожал, заиграл мобильный телефон, он выхватил его...

– Артем, добрый вечер, это Ариелла... Не удивляйся, твой мобильный дал мне Смирнов. Артем...

Она сделала паузу. Замелькацкий молчал.

– ...У меня к тебе очень важный разговор.

– Да...

– Артем, ты пойдешь со мной завтра в театр?

– Мы же договорились!

– Ну тогда не говори, что ты передумал. Теперь я на тебя рассчитываю. Не вздумай отказываться. Ты очень меня подведешь и потом сам же об этом пожалеешь... Так ты завтра не откажешься?..

– Да нет...

– Чао, беби!..

В трубке раздались короткие гудки. Замелькацкий схлопнул телефон.

Не успел он засунуть его в карман, – тот заиграл вновь...

– Артем, что с тобой сегодня было?.. – это была опять Ариелла. – Надеюсь, это завтра с тобой не повторится?!..

– Послушай, ты что, так и будешь названивать мне теперь каждую минуту?!..

– Хамишь! – она повесила трубку.

Он вскочил из-за стола и в волнении подошел к окну: ядрена вошь! Понабрали черти кого!.. Зачем он огласился пойти с ней в театр?! Теперь от нее не отвяжешься!.. С таким он еще не сталкивался!.. В волнении он отключил телефон. Посмотрел в окно: на оживленной дальней улице горели огни реклам, мелькали фары проезжавших автомобилей. Все хорошо!.. Все хорошо!..

Он враз успокоился: сейчас он рассмотрит коробочку, а потом почитает детективчик. И ляжет спать!.. Спатечки!.. В конце концов: ну сходит он с чертовой куклой в театр!.. Ну и что?!.. Не детей же ему с ней там крестить!.. Сходит, и все! А потом она скорей всего сама куда-нибудь денется – уволится, пропадет и – поминай как звали!..

В этот момент он уже усиленно старался не думать об одном очень важном в эти два дня пункте...

Что она могла иметь ввиду?.. Она-то что и откуда может знать?!.. Да пошли они все!.. Крысы, обреченный корабль, писатель, Ариелла... Боня! Где-то ты сейчас, Боня! Возьми меня на свой вертолет!.. Я не верю, что ты можешь быть обречен. А раз ты все же спасешься, значит есть шанс и у меня!

Он принялся распечатывать коробочку бордового цвета. Едва он сорвал целлофан, до ноздрей донесся терпкий запах.

9

Он проснулся в хорошем настроении... Позавтракал, съев бабкину манную кашу. Встал заранее, времени было полно: умылся, побрился, оделся, тщательно завязал галстук. В театр – в том же костюме, как ходил каждый день. Галстук выбрал самый нарядный, самый новый, дорогой. Надушился из вчерашнего флакона.

Вот он уже на пути к метро. Первые минут пять-семь шел в совершеннейшей безмятежности. Утро было приятным, солнечным: весна!.. Глядя по сторонам, подмечал, что приметы угрюмой зимы стремительно исчезают. Еще немного и улицы, пожалуй, станут сухими и чистыми!.. С приятными мыслями и видя кругом приятные картины одолел больше, чем полдороги до метро. Здесь уже вместе с ним по улице шагало много народу. Ему приходилось обгонять, лавировать между прохожими. Он перенапрягся, обгоняя одну тетку – навстречу им по узкой дорожке ехал автомобиль, ему нужно было успеть проскочить – все вместе они бы не разминулись. Он сделал через лужи несколько ловких, чудовищных по величине прыжков, – в лужах плавали талые комья, – удачно выскочил на сухой участок и тут с ужасом понял, что все начинается. Опять!.. Он перестал идти своим ускоренным утренним шагом, – по утрам он временами несся так быстро, что зашагать быстрее уже нельзя было в принципе, – только побежать. Он замедлился, и вслед за этим ему несколько раз наступили на задники ботинок – все вокруг неслись, как угорелые, все опаздывали... Во всяком случае большинство!..

Но оно начиналось... Легкий позыв, едва обозначившаяся только что атака повторились. Теперь знак был отчетлив. Но пока напор еще не был таким сильным, он не свидетельствовал о об окончательном приговоре, а был из серии тех, что подразумевают, что все еще может как-то само собой прекратиться, улетучится...

Он миновал еще какое-то расстояние. Он шел медленнее, чем в начале пути, но шел... Вот он влился вместе с одним из ручейков в толпу. Все, словно нарочно, давило на него. Словно эта неприятная давка должна была дать ему почувствовать, что еще немного и хода назад не будет. Он почувствовал новую атаку, опять несильную, но какую-то очень угрожающую, с намеком на ближайшее будущее... Нет, в этом, конечно, никакая вода и пирожок не виноваты!.. Это чистые нервы!

Он чувствовал, что ему надо отвлечься, переключиться с этих отчаянных ощущений. Иначе еще минута и будет поздно – они овладеют им полностью! Вход в метро был уже виден, надо было срочно что-то решать, что-то делать. Но не возвращаться же третий день подряд обратно домой!.. Вчера он встретил Боню, а потом купил себе замечательный подарок!.. Вот так: думать только о приятном, о том, о чем только и имеет смысл в жизни думать.

Он чувствовал, что спасение от наступавшей беды реально, что ему удается выиграть бой, что признаки ужасного отступают – конечно, они быстро отступят, только так и может быть, когда для ужасных признаков нет никаких реальных причин. Теперь все ясно: конечно же ни пирожок, ни новая вода на новом месте жительства не при чем!.. Коробочка... Да, все прекрасно! Боня! Вот и вход в метро, толкотня со всех сторон стала ужасной!.. Ничего не случится!.. Боня, отличное настроение!.. Он благоухает новой туалетной водой. Он прошел в вестибюль станции. Ужас, действительно, начал отступать, как-то потерялся, стал несущественным под действием Бони... Замелькацкий представил столь приятное ему лицо Бони и словно бы крикнул ему, воображаемому (разумеется, выкрикнул про себя):

– Эй, Боня, привет! Вот он я, иду на работу! У меня все отлично! А ты-то что там делаешь?

– Старичок, я совсем не удивлен тем, что у тебя все отлично!.. Ты нормально доберешься до работы – я в этом абсолютно уверен. Понимаешь, старичок, то, что с тобой было вчера и то, что пытается начинаться сегодня – не имеет материальных, вещественных причин, – говорил Боня в своей фирменной самоуверенной манере. – Это лишь нервы, болезненная игра твоей неустойчивой нервной системы!

Замелькацкому тут же стало хуже... В этот момент он уже миновал турникеты и входил на эскалатор. Что-то, какие-то коловращения внутри него стали стремительно прогрессировать. Все движения Замелькацкого вмиг опять стали деревянными, неловкими, он не двигался вместе с людьми из толпы, а создавал всем преграду, опять ему сзади стали наступать на пятки, раз – с такой силой, что чуть не оторвали каблук...

Но окружающего мира для него уже словно бы не существовало...

– Эх, Боня! – судорожно обратился он к нему. – Лучше бы ты не говорил про болезненную игру моей неустойчивой нервной системы!.. Из-за твоих слов мне стало хуже!.. Пойми, старичок, – он невольно перенимал у любимого Бони тон и выражения. – Самовнушение – очень тонкая вещь. Тут надо знать, что и как говорить, а о чем не упоминать ни в коем случае. Ты упомянул болезненную игру неустойчивой нервной системы...

Едва опять прошло про «болезненную игру нервной системы», тотчас стало хуже.

Он чувствовал, что все не то говорит Боне. Он сам себя еще больше погружает в пучину... Он был уже готов окончательно свалиться в панику и спустившись по эскалатору, тут же и вскочить на него, только в противоположном направлении и опять, как вчера, побежать домой. Но это был бы конец!.. Каждый день так бегать?!

Он втиснулся на эскалаторе между двумя какими-то мужиками (до этого, мешая всем, он стоял с левой стороны, где по эскалатору пешком проходили спешившие). «Игра нервов... А в моем подсознании сразу мелькает мыслишка, что бороться с этим невозможно, что это внутри меня... – стремительно, помимо воли подумалось ему. – Пирожок я могу не есть – и все пройдет, а нервы контролировать очень трудно. Это почти невозможно!..»

Коловращение усилилось, пошла атака, несильная еще пока... Он изо всех сил старался свернуть ход мыслей в другую сторону. Вон он, спуск с эскалатора! И надо выбрать: в поезд или обратно наружу!..

– Давай лучше про другое: ты подарил мне чудесную туалетную воду!.. Эх, Боня, какую прелесть ты мне подарил!.. Я вчера открыл коробочку...

Ему стало легче. Ужас отступил. Эге! Да теперь он знает, чем его душить!.. Надо напирать именно на это!..

– Да, Боня, подарок твой поистине великолепен!.. – судорожно разговаривал он с Боней. – Впрочем, я как-то с самого начала был уверен, что именно таким он и окажется!..

Стоявший сверху мужик упирался своей сумкой в спину Замелькацкому, но несмотря на это тот почти уже ликовал. Все могло поменяться в любое мгновение, но пока, – тьфу, тьфу, тьфу, – все пошло в сторону облегчения.

Он сошел с эскалатора.

– Все отлично, Боня! Какой замечательный подарок ты мне преподнес!.. Этот запах... Что в нем?.. Ты спрашиваешь, каков он?..