Зэди Смит - О красоте

• Название: О красоте
• Автор: Зэди Смит
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98695-053-2

В своем новом романе Зэди Смит повествует о двух университетских профессорах-врагах. Белси и Кипсе, чьи семьи оказываются тесно связанными друг с другом. Это комедия положений, разворачивающаяся в академическом межкультурном пространстве, такая же яркая, как и первый роман Смит "Белые зубы".В доме Белси, в Бостоне, исповедуют идеи равенства всех людей, бесспорное превосходство демократии, все модные теории об искусстве, пренебрегают идеей богатства и презирают политику. В доме Кипсов говорят о реальной политике, о деньгах, об экономике, объявляют равенство мифом, а мультикультурализм - модной выдумкой. Это противостояние приводит ко многим трагикомическим событиям…Это роман о любви, о понимании того, что есть красота. В 2006 году Зэди Смит получила за роман "О красоте" премию "Оранж" (Orange Broadband Prize for Fiction) - одну из самых престижных в англоязычном мире премий.

---

- Ради бога, зачем тебе это?

- Он привлек внимание Уоррена. Да и мое. Знаешь, публичные умные люди - загадка, они невероятно притягательны. В них есть какая-то червоточина, а Кипсу еще и сквозь расовые предрассудки продираться приходится… Мне так нравится его элегантность. Он страшно элегантный.

- Страшно элегантный фашист.

Клер помрачнела.

- Но он такой неотразимый. Как Клинтон - харизма зашкаливает. Возможно, это все феромоны, назальные - Уоррен тебе объяснит.

- Назальные, анальные - какая разница, из каких дырок все это прет. - Говард поднес стакан к губам, что смикшировать следующую фразу. - Твои теперь, кстати, в надежных руках - поздравляю.

- Мы очень счастливы, - бесстрастно ответила она. - Боже, я от него в восторге!

Говард было подумал, что она имеет в виду Уоррена.

- Смотри, как он подчинил себе комнату. Он же повсюду!

- Да, как чума.

Клер повернулась к Говарду с ехидным выражением лица. Должно быть, она подумала, что теперь, когда их беседа прочно приняла ироничное направление, она вполне может на него взглянуть. В конце концов, их связь дело прошлое, и за целый год она так и не всплыла на поверхность. Клер даже замуж успела выйти. Теперь воображаемая ночь во время мичиганской конференции - общепринятый факт, а трехнедельного романа Говарда и Клер как бы и не было. Так почему не поговорить друг с другом, не посмотреть друг другу в глаза? И все- таки взгляды были смертельно опасны, - едва Клер повернулась к нему, они оба это поняли. Клер поспешила продолжить разговор, но страх гротескно исказил его.

- А я думаю, - сказала она нелепо язвительным тоном, - ты хочешь быть как он.

- Ты что, выпила лишнего?

Внезапно ему в голову пришла злая мысль: хорошо бы Клер на свете не было. Без его вмешательства - просто не было и все.

- Эти ваши дурацкие идейные войны… - Она скорчила гримасу, задрав губы и обнажив свои розовые десны с дорогущими американскими зубами. - Вы оба знаете, что они не стоят ломаного гроша. В стране есть проблемы и поважнее. Зреют идеи более значимые. Разве не так? Иногда мне даже страшно тут оставаться.

- Так мы что обсуждаем - состояние нации или страхи Клер Малколм?

- Не умничай, - раздраженно сказала Клер. - Я всех имею в виду, а не только себя. Речь же не об этом.

- Ты говоришь, как школьница. Как мои дети.

- Зреют глобальные идеи, они затрагивают самые основы - не только здесь, во всем мире. Основы, понимаешь? При чем тут твои дети или чужие дети? Глядя на то, что творится в этой стране, я благодарю Бога, что у меня вообще нет детей.

Говард, сомневавшийся в том, что эта благодарность искренна, скрыл свою недоверчивость за изучением пожелтевших дубовых половиц.

- Господи, когда я думаю о предстоящем семестре, меня тошнит. Плевать всем на Рембрандта, Говард… - Клер умолкла и горько усмехнулась. - Или Уоллеса Стивенса[[17]]. Есть вещи поважнее, - повторила она, допила вино и кивнула.

- Все взаимосвязано, - скучно сказал Говард, обводя носком проеденную древоточцем брешь в полу. - Мы ищем новые способы мышления, другие люди их осваивают.

- Да не веришь ты в это!

- А что значит «верить»? - спросил Говард и тут же почувствовал себя уничтоженным. Он даже фразу закончить не смог - воздух в горле встал колом. Когда же она от него отвяжется?

- Ах, боже ты мой! - фыркнула Клер, топнула ножкой и уперлась ладонью в грудь Говарда, вызывая его на одну из их старых дуэлей. Природа против теории. Убеждение против силы. Искусство против художественных систем. Клер против Говарда. Он почувствовал, как ее палец бездумно, в пьяном беспамятстве скользнул между пуговицами его рубашки. В этот миг их прервали.

- О чем вы тут сплетничаете?

Клер поспешно отдернула руку, но Кики не смотрела на Клер, она смотрела на Говарда. Прожив с человеком тридцать лет, ты знаешь его лицо как облупленное. Мгновенный, не оставляющий сомнений промельк - и обман раскрыт. Говард понял это сразу, но разве Клер могла заметить крошечную складку в левом уголке рта его жены и догадаться, что она значит? В блаженном неведении, думая что спасла ситуацию, Клер схватила Кики за руки.

- Я хочу, чтобы меня представили сэру Монтегю Кипсу. А Говард увиливает.

- Говард всегда увиливает, - сказала Кики, бросая на него холодный взгляд-приговор, расставляющий все точки над «i». - Думает, он так кажется умнее.

- Кикс, ты потрясающе выглядишь! Как статуя в римском фонтане!

Говард знал, что от комплимента его жене Клер не удержится. Все, чего он хотел, это чтобы она замолчала. Им овладели дикие, буйные фантазии.

- Ты тоже, дорогая, - спокойно откликнулась Кики, гася лживый энтузиазм Клер. Итак, сцены не будет. В этом отношении Кики всегда была на высоте, что очень нравилось в ней Говарду, однако сейчас он предпочел бы услышать ее вопль. Она стояла, как зомби, с приклеенной улыбкой и каменными глазами, невосприимчивыми к любым сигналам с его стороны. Между тем их абсурдная беседа с Клер продолжалась.

- Нужен какой-то предлог, - продолжала Клер. - А то он будет тешить себя мыслью, что я просто хотела с ним поговорить. Чем бы его поддеть?

- Да он везде сует свой нос, - ответил Говард, переводя отчаяние в ярость. - Бери что хочешь. Положение дел в Британии, в Штатах, на Карибах, статус черных, статус женщин, состояние искусства - кинь любую кость, он все поймает. И учти: он считает, что преимущественные права[[18]] - это от лукавого. Он обольститель, он…

Говард умолк. Все выпитое ополчилось против него, его собственные фразы бросались от него врассыпную, как кролики в норы, - ни белую холку мысли, ни черную дыру, в которой она исчезала, он рассмотреть не успевал.

- Гови, не делай из себя посмешище, - внятно сказала Кики и закусила губу. Она явно боролась с собой.

Но вид у нее был самый решительный. Никаких криков и слез.

- Он выступает против преимущественных прав? Странно, - сказала Клер, глядя, как Монти кивает головой.

- Не совсем так, - ответила Кики. - Он просто черный консерватор, который считает, что создание специальных условий унижает афроамериканских детей. Веллингтон пригласил его очень не вовремя: в Сенат внесен проект по ограничению преимущественных прав, так что у нас могут быть проблемы. Мы должны стоять стеной. Впрочем, ты ведь все знаешь. Вы же с Говардом над этим работали. - Глаза Кики округлились, в них мелькнула догадка.

- А… - сказала Клер, вертя пальцами ножку бокала. Мелкомасштабная политика ее не увлекала. Полтора года назад она служила заместителем Говарда в Веллингтонском антидискриминационном комитете - там-то и началась их связь, - но интереса к службе не проявляла и в комитет ходила нерегулярно. Поступить туда ее уговорил Говард, боявшийся назначения другого коллеги, по его мнению, ничтожества. Клер воодушевляли только апокалипсические явления на мировой арене: оружие массового поражения, тоталитарные режимы, гибель тысяч людей. Она ненавидела комитеты и заседания, но любила подписывать петиции и участвовать в маршах протеста.

- Ты можешь поговорить с ним об искусстве - о ка- рибском искусстве. Он же коллекционер, - мужественно продолжала Кики.

- Мне так нравятся его дети. Просто глаз не оторвешь.

Говард презрительно фыркнул. Он был безнадежно пьян.

- Джером влюбился было в его дочь, - коротко объяснила Кики. - В прошлом году. Семья встала на дыбы, Говард подлил масла в огонь. Вышло все очень глупо.

- Какая драматичная у вас жизнь, - сияя, сказала Клер. - Его можно понять - я имею в виду Джерома. Она бесподобна - прекрасна, как Нефертити. Не правда ли, Говард? Как одна из тех статуй в музее Фицуильяма в Кембридже. Ты ведь видел их, да? Не лицо, а древнее чудо.

Говард закрыл глаза и как следует отхлебнул из своего стакана.

- Позаботься о музыке, Говард, - сказала Кики, поворачиваясь наконец к мужу. Странно было смотреть на нее: губы говорили одно, а глаза другое, как у плохой актрисы. - Я сыта по горло этим хип-хопом. Кто его вообще включил? У людей от него уши вянут - Альберт Кениг, по-моему, ушел из-за него. Поставь что-нибудь вроде Эла Грина[[19]] - чтобы нравилось всем.

Клер уже направилась к Монти. Кики пошла было с ней, потом остановилась, вернулась и что-то шепнула Говарду на ухо. Голос ее дрожал, но рука твердо держала запястье мужа. Она произнесла имя и поставила после него вопросительный знак. Внутри у Говарда все сжалось.

- Можешь остаться в доме, - сказала Кики срывающимся голосом. - Но держись от меня подальше. Не смей ко мне приближаться - убью.

Она плавно отделилась от него и опять нагнала Клер Малколм. Говард смотрел, как они идут: его жена и его катастрофа.

Сначала он был совершенно уверен, что его сейчас стошнит, и двинулся по коридору в ванную. Затем он вспомнил о поручении Кики и упрямо решил его исполнить. Теперь он стоял на пороге в пустую вторую гостиную. Здесь был только один гость, окруженный CD- дисками и склонившийся над стереосистемой. Изящный топ с завязками на шее, открытая ночному ветру узкая, выразительная спина - казалось, она вот-вот встрепенется в танце умирающего лебедя.