Яков Резник - Сказ о невыдуманном Левше

• Название: Сказ о невыдуманном Левше
• Автор: Яков Резник
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Хобби и ремесла
• Год: 1976

Документальная повесть о талантливых умельцах, мастерах миниатюры — уральце Сысолятине, украинце Сядристом и других. Их творчество не только несет людям радость, но и помогает науке и технике.

---

И успели!

Разлился пруд буланашский на удивление близким и дальним соседям, на утеху горнякам и ребятишкам. Летом завезли ценные породы рыб на новоселье, через год помаленьку рыбачить начали.

Но следующей весной радость горняцкая захлебнулась в бурном паводке. Дежурил человек у плотины, включить бы ему нехитрое устройство для спуска воды, а он проморгал, и плотину сорвало. Стало заливать три домика упорствующих хуторян, наотрез отказавшихся в дни стройки переехать из низины в безопасное место.

Ночью на квартиру Сысолятина позвонил прокурор:

— Не погляжу, что ты Левша. Люди в опасности — отвечать будешь!

И без угрозы Александр Матвеевич помчался бы на место наводнения. Людей и скарб спасли, а все же обвинения с него не снимали, пока весь поселок не поднялся в защиту своего Левши.

Приуныли буланашцы. Кто же посмеет после такой истории думать о возрождении пруда! А он опять заговорил о плотине.

— Вторую сделаем понадежней и автоматику поставим в помощь человеку — вдвоем не ошибутся. Возьмемся, братцы, а?

Уж на таком тесте замешан Александр Матвеевич, уж так скроен этот человек, что общенародное дело для него дороже личных благ и покоя. Его творческая энергия питается чистотой помыслов и поступков. Он не может иначе, как бескорыстно нести людям плоды своего труда, богатство таланта и души.

 

Нравственно высок, прекрасен облик таких людей. Диву даешься их постоянному горению, одержимостью работой, стремлению совершенствовать жизнь и самих себя, их одаренностью в самых, казалось бы, полярных сферах человеческого труда.

Задолго до встречи с Николаем Сергеевичем Сядристым я наслышался о его многогранности. Агроном контрольно-семенной лаборатории, много полезного принесший сельскому хозяйству Закарпатья, вдруг приглашается и с охотой берется за инженерную работу в научно-исследовательском институте. И в Ужгороде и в Киеве он отдает много времени микроминиатюрам, графике, созданию книги о тайнах микротехники, общественной деятельности (в Закарпатье он был членом обкома комсомола). Но только личное знакомство с мастером позволило в какой-то мере заглянуть в истоки и суть этой всесторонней одаренности.

Первая наша встреча произошла на его киевской квартире летом 1973 года.

Поначалу разговор не клеился. Николай Сергеевич почему-то морщился, когда затрагивалась тема микротехники. Потом выяснилась причина. Выставку его изделий, открытую в те дни в Киево-Печерской лавре, разместили в непригодном для этих целей помещении — низком, тесном, без достаточного естественного освещения. Да и срок ограничен одним месяцем. Я был на выставке несколько раз, слышал, как киевляне справедливо возмущались, что это чудо искусства не сумеет увидеть и тысячная часть населения столицы и приезжих гостей.

Но не одна плохая организация выставки нервировала Николая Сергеевича.

Несколько недель он был в отъезде. В институте накопилось много неотложной работы, которую никто, кроме него, не в состоянии был сделать. А времени в обрез. А заказчики торопят. Николай Сергеевич был недоволен и самим собой и нетерпеливостью заказчиков.

И вдруг, как-то незаметно недовольство и скованность покинули Николая Сергеевича. Это случилось в ту минуту, когда мое внимание привлекли несколько ружей на настенном ковре — все различной конструкции, все непохожие на обычные охотничьи.

— Собственного производства, — заметил Николай Сергеевич, сняв одно ружье со стены и протянув его мне. — С этим в море ходил, но больше не пойду — слишком оно меткое, убойное. Попроще сделаю.

В маленькой, скромно обставленной, уютной квартирке запахло морем. Николай Сергеевич рассказывал о красотах глубин, о состязаниях на Кубок Советского Союза по подводной стрельбе в Сухуми, откуда он только что возвратился. О самой охоте, стрельбе Николай Сергеевич, собственно, и не говорил. Чувствовалось, она ему не по душе. Ему нравится часами лежать на дне морском со свинцовым поясом, не позволяющим до времени всплыть на шумную кипучую поверхность. Ему нравятся полная, бескрайная тишина и обитатели той тишины — косяки удивительных, малоизвестных рыб, хозяев надонных просторов, пещер и трещин в прибрежных скалах, не отбрасывающих от себя ни малейшей тени. Все призрачно в той сказочной глубине. Все охвачено всеобъемлющим, пронзительно чистым светом, нигде больше не виданным. И жизнь обитателей сказочных глубин кажется ему удивительно мудрой.

Приближается слитный миллионный косяк ближе к берегу, будто на таран идет — вот-вот разобьется о подошву скалы, не в силах погасить скорость. А приблизился на десяток-другой метров, и глазастый вожак-богатырь прыснул в сторону от входа в пещеру или скальную расщелину, пропуская в безопасное, должно быть, жилье свою армию, своих подчиненных, и скроется рыбий главнокомандующий последним, когда ни одной рыбешки позади него не останется.

Истинное удовольствие слушать Сядристого. Мы словно побывали с ним и в глубинах у Черноморского побережья Кавказа, и в бухте Ласпи — гамом южном и теплом выступе Крыма, где в 1971 году впервые состоялось лично-командное первенство Советского Союза по спортивной подводной стрельбе.

— От Кастрополя на юго-западном побережье Крыма до Феодосии — на восточном я облазил все дно, знаю это побережье, как улицы и переулки Харькова и Киева, — говорил Сядристый.

На первенстве страны по подводной спортивной стрельбе в 1972 году он завоевал второе место, серебряную медаль. А в розыгрыше Кубка СССР в 1973 году в Сухуми 35-летний мастер спорта и абсолютный чемпион Украины Николай Сергеевич Сядристый набрал рекордное количество очков и вошел в состав сборной страны, которой предстояло участвовать в международных соревнованиях в Болгарии и Франции.

— Хотя мои годы считаются критическими для спортсмена-подводника, я надеюсь еще не раз посостязаться с лучшими подводными стрелками. Главное для меня — не результат. Куда интересней на себе проверить возможности человека в глубинах моря, узнать, как подводная стихия действует на наше поведение, на характер людей. К тому же мечтаю написать книжку «Наедине с морем». Подводная красота несравнима ни с чем. Она захватывает меня все больше, как и бескрайние горизонты микроминиатюр.

В тот вечер и в последующих встречах мы не раз возвращались к его изделиям, к работам других советских мастеров, к перспективам дальнейшего раскрытия и тайн микротехники, и людских талантов.

— Человек все способен сделать, только бы не лень, — настойчиво, на разные лады доказывал он, приводя множество примеров справедливости этих слов. — Фантазия и умение людей границ не имеют. Существуют какие-то пределы для материалов, когда из них создаются сверхмалые предметы, но для человеческих рук предела нет!

Тут, наверно, надо сказать о ценном вкладе киевского Левши в науку о материалах.

Николай Сергеевич Сядристый произвел уникальные исследования и описал ряд неизвестных до него явлений, наблюдаемых им и другими микроминиатюристами под системой линз, когда они испытывали, обтачивали до невероятной тоньшины крохотные частицы различных металлов, древесных пород, кости, волосинок и когда под сверхтонким острием их инструментов возникали давления в сотни тысяч тонн на квадратный сантиметр. Материалы, считавшиеся наиболее прочными и неприступными, сдавались на милость возникшим и наблюдаемым нашими мастерами богатырским силам. Под воздействием микроинструмента частички крупинок обретали новое качество — нарастающую пластичность: медь размазывалась, как маргарин, прочнейшая сталь разминалась подобно воску, хрупкое стекло давало кудрявую «сливную» стружку — наступал прочностный предел малости изделий человеческих рук.

Выискивая среди множества материалов, созданных великой Природой и современной техникой, наиболее пригодные для производства микроминиатюр, Николай Сергеевич убеждался, что иные материалы, признанные учеными наиболее крепкими, достигая сверхмалых размеров, претерпевали под давлением инструмента быструю деформацию, становились вдруг ломкими, плавкими. И наоборот, некоторые материалы, считавшиеся слабенькими, при микронных величинах обретали богатырскую прочность, вели себя стойко.

Так после многих поисков и проб Николай Сергеевич изготовил обложку для своего «Кобзаря» — книги размером в 0,6 квадратных миллиметра — из лепестка бессмертника, а листы этой двенадцатистраничной книги — из плотной пластмассы. Роза со стебельком в 5 микрон, помещенная в просветленном прозрачном человеческом волоске, сделана из сверхпрочного металла, а скульптурный портрет Данте Алигьери вырезан из крохотного кусочка плодовой косточки.

С превеликим упорством накапливалось большое, почти незримое хозяйство волшебника Сядристого. Только фантастический труд, неутомимость экспериментатора, исследователя, разведчика науки могли привести к этому совершенству, к постижению тайн микротехники.