Анатолий Мошковский - Двое на одном велосипеде

• Название: Двое на одном велосипеде
• Автор: Анатолий Мошковский
• Издательство: Детская литераура
• Жанр: Детская проза
• Год: 1979

Повесть о дружбе маленького мальчика с пятиклассником, о рождении самостоятельности, о приобщении ребят к большим делам взрослых.

---

— А что случилось? И в письме обошёл, и сейчас…

Крылышкин растерялся, обидчиво сложил сердечком губы, чтобы пожаловаться, однако тут же изменил их выражение. Будто хотел не пожаловаться, а возмутиться.

Вася любил Крылышкина, но, случалось, просто ненавидел за эту вот нерешительность.

— Ну чего? Говори же наконец!

— Да успею ещё… Потом…

— Потом так потом! А где Санька?

— Наверно, в лес ушёл — как-то вяло, пряча глаза, ответил Крылышкин, — или на стройке. Или гоняет по бетонке на велосипеде…

— А может, на Мутном пруду?

— А зачем он тебе?

— Затем, что я вернулся! — прокричал Вася и, размахивая руками, как ветряная мельница, помчался к дому.

Он вбежал на терраску, воровато огляделся — никого рядом не было — и стал напихивать в карманы из большого полиэтиленового мешка абрикосы и груши. Некоторые из них мялись, давились, пачкая соком пальцы. Вася не обращал на это внимания и спешил.

Услышав чьи-то шаги, оторвался от мешка и выпрямился.

— Вася, скоро будем завтракать, — сказала бабушка Надежда, заведовавшая у них кухней, в то время как бабка Федосья занималась главным делом — землёй.

— Вам чистой воды не нужно? — спросил Вася.

Вода была нужна. Вася схватил с терраски два бидона и, скинув сандалии, радостно шлёпая пятками по тёплой траве, вместе с Крылышкиным побежал по длинной улочке к колодцу возле Мутного пруда.

Петя на ходу ел грушу, озирался и отставал от Васи. Уж не боится ли Бориса? Борис большой, скоро пятнадцать, и Васе не защитить Крылышкина от его кулаков. Зато можно попросить Саньку: ему тринадцать, но он сильный, и Борис не станет с ним связываться…

У колодца стояли сестры — Оля и Валя — Сомовы и набирали в лейку и детское ведёрко воду. У Васи с ними были сложные, часто меняющиеся — от теплейшей дружбы до ледяной вражды — отношения.

— Чего плохо загорел? — сморщила тонкий заносчивый нос старшая, Оля, ровесница Васи, высоконькая, в синем сарафане, с коричневыми, как глина, ногами и руками. У неё были длинные, прозрачные, очень красивые глаза. И смотрели они на всех мальчишек холодновато и надменно. И на этот её взгляд всегда хотелось отвечать таким же взглядом.

— Оставил солнца для других! — независимо сказал Вася: к нему и вправду почему-то не очень охотно приставал загар. Он нажал на стойке чёрную кнопку со словом «Пуск». В бидон споро хлынула студёная вода. Вася вскинул бидон и стал большими глотками пить, разбрызгивая воду, обливая лицо и белую тенниску.

Сёстры с испугом отскочили от него.

— А какое оно, море? — спросила семилетняя Валя. Она была в одних трусиках и босиком. — Мы тоже на будущий год поедем туда… Вась, какое оно?

— Какое? Очень много воды, и больше ничего! И никто ничего не делает, все валяются на солнце и с утра до вечера едят… И наверно, ночью тоже.

Валя прыснула, старшая — сдержалась.

Вася дал сёстрам по абрикосу. Оля взяла не сразу, зато младшая чуть не выхватила из руки, вспыхнула, вежливо поблагодарила и тут же съела.

Сёстры пошли к своей калитке, а Вася, набрав в бидоны воды, двинулся с Крылышкиным к другой калитке, ведущей на Мутный пруд.

Глава 3. Санька

Однако до калитки они не успели дойти — им повстречался Эдька Шмыгин. Он ехал на велосипеде и дружелюбно сиял навстречу Васе глазами. А глаза у него были ярко-голубые и хитрые. Оглушительно вызвонив звонком приветственную симфонию, Эдька заорал:

— Привет, Василий! С приездом! Насовсем? Я помирал без тебя с тоски! Дай пожать твою трудовую доблестную руку!!! — Упёршись одной ногой в землю, Эдька радостно улыбался, показывая мелкие острые зубы, и протягивал к Васе обе руки.

Вася не подал ему свою. Он отчётливо сказал:

— А твой язык, Эдинька, по-прежнему без костей? Когда пойдёшь со мной через стадо? Там всего два быка, и у самого бодучего отпилены рога. Можно уцелеть!..

Эдька кинул подозрительный взгляд на Крылышкина.

— Ты к чему это?

— Отвечай прямо. Сегодня? Завтра? Послезавтра?.. Когда?

Конечно же, Васе не очень хотелось идти через стадо, но раз Эдька пытался уличить его перед ребятами в трусости, нельзя было раздумывать. Да и Крылышкин был рядом. И Вася смотрел на Эдьку глазами бесшабашного парня, каким вообще-то никогда не был.

— Ну чего ты заладил? Пойдём когда хочешь, если видишь в этом героизм…

— Вижу! — Вася знал, что мальчишки иногда ходят через стадо на спор, испытывая смелость друг друга. — И не один я вижу! Так что готовься…

— Пожалуйста! Когда хочешь… — Эдька напряжённо посмотрел на руль велосипеда, изогнутый, как грозные бычьи рога.

— Хорошо, запомню… Где Санька, не знаешь?

— В Мутном пруду глотает грязь и закусывает лягушками! — ухмыльнулся Эдька, рывком оттолкнулся ногой от земли и медленно поехал от них.

Вася немножко удивился, что Эдька на этот раз так легко отстал от него, подхватил бидоны, и они зашагали к пруду.

— А может, не пойдём? — жалобно попросил Крылышкин. — Чего мы там не видели? Чего, а?

Вася не обратил на его голос внимания.

Этот пруд когда-то был вырыт бульдозером в вязком, глинистом грунте, и вода в нём всегда мутная. Кофе с молоком, а не вода. На нём были мостки владельцев ближних участков, и с этих мостков моторы гнали воду для полива. Сейчас над прудом звенели крики, смех и темнели головы купающихся ребят.

Вася на ходу сбросил тенниску, брюки, остался в одних маленьких трусиках, спросил у Крылышкина: «Скупнёмся?» — и быстрым взглядом — где же Санька? — оглядел пруд.

В глаза нестерпимо било солнце, и ничего нельзя было разобрать, но Санькин голос, не очень внятный и слегка буркующий, он узнал сразу.

Крылышкин плёлся за ним, с опаской поглядывая на воду, в которой шумно дурачились ребята.

— Будешь купаться? — спросил Крылышкин. После Чёрного моря? Да я бы на твоем месте и не посмотрел на эту муть…

— Здесь лучше, чем на море! — крикнул Вася и побежал к мостку (не к Санькиному: его дед увидит — голову открутит!), а к сомовскому.

Вдохнул побольше воздуха и, выкинув вперёд руки, оторвался от мостка, прыгнув как можно выше и дальше. И оглушительно хлопнулся животом о поверхность пруда, подняв острые брызги. И ушёл под воду, бешено работая руками и ногами.

Вода приятным холодком обожгла разгорячённое тело. Глаза и губы его были плотно сжаты.

Да, здесь не море, где можно нырять с открытыми глазами и отчётливо видеть подводный мир с его таинственно шевелящимися водорослями, плоскими камнями и яркими солнечными бликами и зайчиками на дне, с мелкими рыбёшками и, если посчастливится, даже крабиками на его фоне. Здесь лучше никогда не открывать глаза — только засоришь. Если бы вода здесь была и прозрачная, всё равно ничего интересного, кроме вязкого ила на дне и консервных банок с острыми краями, опасных как мины, здесь не увидишь. И всё-таки здесь лучше, чем на море, и ещё здесь Санька! С ним они утопили в этом пруду клад — запечатанную сосновой смолой банку из-под быстрорастворимого кофе с прикрученными тяжёлыми гайками. В банке — браслеты и серьги из медной проволоки, пуговица с якорем, чёртик из еловой шишки и не очень понятная Васе записка: «Мы не обманем ваших ожиданий!!!» Их подписи, год и месяц. Это произошло в один из летних дней прошлого года, когда более старшие ребята разъехались и у Васиной калитки каждый день раздавался условный Санькин свист. И вот сейчас где-то тут, рядом, лежит на дне пруда этот клад, и может быть, кто-нибудь когда-нибудь найдёт его…

Вася берёг каждую каплю воздуха: хотел как можно дольше оставаться под водой. Он умеет терпеть. Стоять до последнего. Да, он спустился бы с Санькой в кратер вулкана, и не потухшего миллионы лет назад, как Кара-Даг, а в кратер действующего, огнедышащего, выбрасывающего вверх каменные бомбы, лаву и дым… Не испугался бы!

Васе было всё трудней. Уже чуть кружилась голова. Уже вздрагивало от озноба тело. Уже непонятная сила настойчиво выталкивала его наверх, а он, не переставая работать руками и ногами, мужественно держался у дна…

Видел ли Санька, как лихо он нырнул? Как долго находится он под водой? Видит или нет?

Эх, если бы увидел!

Эх, если бы знал, что на море Вася учился лучше плавать и нырять лишь для того, чтобы Санька оценил, чтобы не стыдно было ему дружить с Васей…

Вася так напряжённо думал об этом, что на какое-то мгновение забыл туго сжимать губы, нечистая, отдающая илом и гнилью вода проникла в рот.

Он стремительно выскочил вверх, замотал головой, откашлялся и, громко отфыркиваясь, сажёнками поплыл к берегу.

Но и выкидывая вперёд руку и мотая из стороны в сторону головой, Вася пытался увидеть Саньку. И увидел.

Санька вместе с Борисом Остроглазовым сидел на громадной, как свернувшийся в кольцо ископаемый удав, автокамере — о ней-то и писал в письме Крылышкин — и до одурения хохотал.